Тяжело вздыхаю, представляя этот ДОМИК.
В прошлый раз, когда мне посчастливилось побывать у Вадима в гостях, домиком оказалось двухэтажное строение с охраняемой территорией, потому что Не дай Бог!
— Ты мне так ничего не сказал по поводу моей работы. — Захожу издалека, ведь сидеть на шее у Скоблева, пусть он скоро и станет моим мужем, я не собиралась.
— Ань, ну не шути так. — Улыбается Вадим, поглядывая на меня из под темных очков. — Моя будущая жена не будет работать клоуном по разным забегаловкам. Ты уж извини.
Та-а-ак…
— Мы договаривались с тобой, что я найду себе работу. — Поворачиваюсь к нему и не отвожу взгляда.
Если придется ставить условия, то я непременно поставлю. Мечта — то, к чему я стремлюсь. Не будет ее, и что тогда? Кем я буду? Серой массой?!
— Только не копеечной беготней от одного клиента к другому. Анют, я прекрасно понимаю, что ты у меня девушка своенравная и упертая, хочешь работать и быть независимой, только с моими деньгами этого делать не нужно.
— А мне не нужны твои деньги! — Вспыхиваю моментально, еле подбирая адекватные слова, чтобы выразить всю силу эмоций, которые накрывают меня в данный момент. — Мне нужны свои! Ты привез меня сюда и сделал предложение, чтобы я превратилась в птичку в золотой клетке? Этого не будет.
Складываю руки на груди, теряя остатки хорошего настроения. Вадим тяжело вздыхает и стучит пальцами по рулю, напрягая каждый нерв в моем организме этим простым движением.
— Слушай, давай найдем компромисс. Хочешь работать? Хорошо, только… — Скоблев замолкает, а я фыркаю, пусть по-детски, но уж как есть, извините. — Только найди что-то соответствующее статусу. Бери выше. Не разменивай себя по мелочам.
— Интересно, что же соответствует вашему статусу, Вадим Глебович?
— Ой, не дуйся! Тебе не идет.
— Передумал жениться?
— Нет, наоборот. — Скрипит он зубами, а я шумно выдыхаю.
Своего я все равно добьюсь и от любимого занятия точно не откажусь. Тогда придется слегка пораскинуть мозгами, чтобы всем было хорошо.
— Ань, поговорим позже. Ты, наверное, голодна? Поэтому так злишься?
— Сыта, Вадим. Водичка перед вылетом была просто огонь. Питательная очень.
Хмыкает и не продолжает бессмысленный диалог, да и я тоже, потому что перед глазами открывается шикарный вид, и, кажется, вдалеке я вижу тот самый маленький ДОМИК. Скоблевы в своем репертуаре…
Глава 4. Накрыло
Дмитрий
Жара несусветная.
В такую погоду нужно прыгать в яхту и отправляться в долгое и веселое плавание с какой-нибудь привлекательной девушкой, желательно с длинными ногами, которые можно закинуть на плечи и…
— Дмитрий Иванович, — голос Милены, секретаря отца, который нажал на самую больную точку, вывел из грязных фантазий обратно в реальность, где девушка выпучила на меня глаза и явно чего-то ждала, — бумаги подпишите. Мне нужно их отправить…
— Да, сейчас.
Противно так пищит, что дослушивать не хочется, поэтому я молча черкаю закорючки на каждом экземпляре. Она стоит над душой, а я замечаю, что сегодня Милена открыла свои тощие ноги, надев короткую юбку-карандаш, да и пуговки на блузке расстегнула для привлечения моего внимания.
Будь на моем месте Арсен, дружок мой ненаглядный, уже воспользовался бы положением, даже несколько раз сменил бы его, но не я. Эта тощая вобла не в моем вкусе, к тому же понятно, по какой причине девушка так старательно меняет образы и дефилирует передо мной — деньги. Думает, что я богатый папин наследник, и если меня окольцевать, то можно и не работать потом вовсе.
Наивная чукотская барышня.
Усмехаюсь и подаю ей папку с бумагами, снова утыкаясь взглядом в монитор ноута, где выстраиваю схемы нового бизнес-плана. Кручу в голове тысячи вариантов, которые можно воплотить в жизнь, но все кажется бредом после прошлого провала.
Как только дверь за Миленой закрывается, устало откидываюсь на спинку кресла и прикладываю руки ко лбу. Уже несколько дней прошло стой пьянки, а головная боль не проходит. Старею…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Или не могу выкинуть из сознания то, что там верещит, а именно факты о здоровье отца. У старика проблемы с сердцем, поэтому вместо того, чтобы заниматься делами фирмы, он в коем веке выбрал себя и поехал на лечение в Германию. Правда, до меня не доходило, почему Мирон не стал его заместителем на это время…
Пожалел меня, чертяка старый…
Кидаю ручку на стол и скриплю зубами, потому что эта мысль добивает меня. Показывает, насколько я не способен создать что-то свое. Новое. Крутое. Востребованное. То, что будет нужно всем и всегда.
Резко поднимаюсь и подхожу к окну. Идиотская рубашка бесит. Хочется влезть в футболку и шорты. Лето в самом разгаре, и я не хочу прозябать в офисе, словно крыса копаясь в отчетах и сверяя цифры. Море манит и зовет. Приди ко мне, Дима…
Совсем поехал крышей, Дмитрий Иванович!
Отхожу к столу и замираю, потому что в кабинет нагло входит Арсен.
— Привет, трудяга! — Скалится во все зубы и проходит к креслу и падает в него, начиная вертеться, словно он тут хозяин.
— Чего тебе у себя не сидится?
Складываю руки на груди, пока друг присвистывает и крутится в кресле, проверяя его прочность.
— Ты же знаешь, что мой предок добрее твоего. — он усмехается, — да и я попроще. Пока сижу у него, думаю, как прожить день с пользой. Есть идея, но нужен ты.
— Слушай, компания сейчас на мне. Не могу облажаться.
— С каких пор ты стал таким ответственным? Да, брось, Димон. Через час мы собираемся в яхтклубе.
Да, чтоб тебя! Дьявол-искуситель.
— Не могу. Только вечером. У отца проблемы с сердцем. Если накосячу, то…
— Петрович так сильно сдал?
Друг останавливает движение в кресле и мгновенно становится серьезным.
— Вроде того.
— Так пусть Мироша подменит.
Арсен кривляется, а я развожу руки в стороны. Чтобы я попросил брата подменить меня на столь важном посту, да лучше сразу в петлю кинуться. Это все равно, что признать его превосходство. Я не мог.
— Нет. В другой раз.
— Скучный Димка, верни мне моего друга!
Кричит этот идиот, поднимаясь и направляясь к выходу.
— В общем, подгребай. Мы будем ждать. К цыпочкам как раз подкатишь.
Подмигивает и изображает некоторые движения, показывая, что ему лет пятнадцать, а не двадцать четыре. Прожигатель жизни. Я-то хотя бы пытаюсь повзрослеть, а он…
— Дмитрий Иванович, — от писклявого голоса Милены уже начинает подташнивать, — к вам…
— Ускоряйся, Мил. — Кривлюсь, смотря на девушку, которая растягивает каждое слово, раздражая меня еще больше, чем друг.
— К вам посетитель.
— Кто?
— По поводу работы. Хочет переговорить лично.
Готов застонать во весь голос, когда на место секретаря приходит измученная жизнью женщина. Она садится на стул, а я уже должен сказать, что выход остался за спиной. Вместо этого слушаю ее причитания за жизнь и подпираю рукой голову, в которой крутится одна мысль — о яхте и веселье, которое протекает без меня.
Киваю, еле сдерживая тяжелый вздох, в конце концов, немного время скоротаю и посмотрю на еще один пример того, как жить нельзя. В то время, как ее рот открывается, изучаю тело передо мной.
Мягко сказать, оно не первой свежести, а если еще точнее, то ему лет так под пятьдесят. Волосы давно не ласкал парикмахер, поэтому они собраны в пучок на затылке и имеют блеклый пшеничный цвет с седыми прядями в районе висков. Губы тонкой линией рассекают лицо. Нос словно крючок. Брови явно брежневские. Кстати, тоже с седыми волосками. Глаза голубые тусклые, но где-то в глубине пару раз мелькал огонек, когда она вроде про детей своих заикалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Про одежду лучше вообще молчать. Дамочка точно не в тренде. Цветастый брючный костюм аля привет бабуле. Пока она расходится в своем рассказе о жизни тяжкой, я практически зеваю, потеряв к женщине всякий интерес. Рассмотрел. Масштаб трагедии оценил, пора и честь знать. Поднимаюсь с улыбкой на лице, как меня учил отец, и говорю заученную речь. Первые разы отказывать людям было очень стремно, а сейчас вошло в привычку произносить текст на автомате, не включая эмоции и чувства.
