мае 1988 года разведштаб по контролю за вооружениями (ACIS) направил группу инструкторов в Агентство по инспекциям на местах (OSIA), чтобы получить представление о том, что происходило в Воткинске. Такие брифинги были чрезвычайно деликатными; в меморандуме бывшего директора ЦРУ Вильяма Кейси начальнику ACIS от 19 декабря 1983 г. упоминалась неспособность разведывательного сообщества США выполнять эту важную задачу. Хотя особенности этих промахов были засекречены, они, по-видимому, были довольно значительными, чтобы привлечь внимание директора, который был обеспокоен не только «недостатками», но и затратами и сроками, связанными с устранением проблем.
Другой проблемой, с которой мы столкнулись при попытке узнать больше о Воткинске, было то, что во время брифинга мы все еще находились в наших временных офисах в здании штаба Береговой охраны. Это было запрещено для некоторых программ, связанных с контролем за вооружениями, имевших свои собственные классифицированные обозначения и уровни допуска. Таким образом, презентация ACIS была отдельным мероприятием с докладчиками, не говорившими напрямую о своих задачах.
Нам были предоставлены на время два секретных исследования, чтобы мы могли лучше ознакомиться с местом, которое собирались инспектировать. Одним из них было исследование, основанное на снимках, представленных британским Объединенным Центром воздушной разведки (JARIC)[8]. Сведения, содержавшееся в этом отчете, были, на удивление, подробными и, как оказалось, точными в отношении советского ракетного производства в Воткинске.
Другое исследование я сначала принял за фальшивку. Его подготовил независимый подрядчик Sierra Pacific. В нем рассматривались различные сценарии, по которым Советы могли под носом у инспекторов после окончательной сборки тайно вывозить ракеты с завода. Рассматривались два варианта. Первый предполагал прокладку туннелей, второй — использование дирижаблей, которые должны были летать под покровом ночи и вывозить ракеты с завода за пределы площадки, в нескольких километрах от нее, для доставки в наземные арсеналы и последующей транспортировки. Оба сценария оказались фантастическими, но само их существование подчеркивало степень, в которой недоброжелатели РСДМ стремились подорвать его жизнеспособность.
Существовали две основные разведывательные проблемы, связанные с наблюдением за ракетами, покидающими цех окончательной сборки Воткинского завода. Первая касалась возможного изготовления ракет SS-25, вторая — тайного производства SS-20. С точки зрения контроля изготовление SS-25 не являлось нашим делом. Предполагалось, что, как только такая ракета поступит в производство, Советы объявят о ней и предоставят достаточно технической информации, чтобы инспекторы могли отличить ее от SS-20.
Однако вторая проблема затрагивала сердце и душу нашей инспекционной миссии. В своем заявлении, сделанном в рамках Договора о ликвидации ракет средней и малой дальности, Советы представили подробную информацию о количестве ракет SS-20 в их арсенале. Согласно сообщениям прессы, опубликованным до ратификации договора, несколько аналитиков в разведывательном сообществе были возмущены количеством ракет, заявленным Советским Союзом — 650 штук, в то время как отдел по контролю вооружений (ACIS) счел это число правдоподобным, разведка Министерства обороны (DIA) считала, что Советы произвели более 1000 штук SS-20.
DIA также была источником предположений о возможности обмана, в том числе теории, строящейся на предполагаемом существовании тайных ускорителей для SS-20, предназначенных для запуска ядерных устройств в атмосферу над советской территорией. Предполагалось, что ракеты затем будут взорваны, создавая так называемый купол света, который уничтожит американские боеголовки при их повторном входе в атмосферу. Однако для того, чтобы эта теория сработала, Советам пришлось бы произвести до 350 дополнительных ракет SS-20 сверх заявленного количества. (Эта борьба стала политизированной, когда противники РСМД в разведывательном сообществе США, а их было много, огласили разведданные о «куполе света» сенату. Это побудило сенатора Джесси Хэлмза в январе 1988 г. написать письмо Вильяму Уэбстеру, директору ЦРУ, в котором он выразил свою обеспокоенность).
Чтобы лучше поддерживать миссию OSIA, ACIS направила группу поддержки в полевой офис — европейское учреждение Gateway (Ворота), расположенный в удаленном уголке базы ВВС США «Рейн Майн», за пределами Франкфурта, Западная Германия. «Ворота» представляли собой двухэтажное здание. Первый этаж включал в себя административные помещения. В них размещался персонал, который координировал работу по управлению советскими инспекциями, связанными с РСМД, по всей Европе. Однако для большинства инспекторов «Ворота» стали символом того, что находилось на втором этаже. Чтобы попасть туда, нужно было покинуть первый этаж здания, контролируемый OSIA, и снаружи подняться по лестнице, ведущей на второй этаж. Там, наверху, вас пропускали через запретную дверь, прежде чем вы входили в рабочее пространство службы поддержки отдела по контролю вооружений (ACIS).
Размещение ACIS на объекте «Ворота» было классической разведывательной операцией. Здесь аналитики поспешили собрать воедино всю секретную информацию о различных объектах в Советском Союзе, связанных с РСМД. Затем они помогли получить данные от инспекторов путем подведения итогов по их возвращении. Стены отдела ACIS были увешаны картами Советского Союза и фотографиями различной советской ракетной техники. По окончании инспекции были также выставлены памятные вещи, собранные во время различных миссий: офицерские фуражки, меховые шапки и различные значки (маленькие памятные булавки, к изготовлению и коллекционированию которых имели склонность Советы).
Объект «Ворота» все еще находился в стадии строительства, когда первая воткинская группа, членом которой был и я, собралась во Франкфурте в середине 1988 года. Поскольку мы еще не были «инспекторами», группа прибыла в Москву коммерческим рейсом «Люфтганзы». Обратный рейс был другим — мы улетали в ряду первых инспекционных групп на борту самолета ВВС США «С-141». К нашему возвращению «Ворота» превратились в центр, напоминающий по интенсивности своей работы пчелинный улей. Почти 100 % усилий было сосредоточено на подготовке следующей инспекционной группы и подведении итогов работы вернувшийся команды.
После возвращения я приложил немало усилий, чтобы подвести итоги поездки с персоналом «Ворот», однако впоследствии понял, что никто из сотрудников организации не имеет ни малейшего понятия о Воткинске и о том, что там сидят американские аналитики, контролирующие машиностроительный завод. Более того, они были удивлены моим присутствием у них, во Франкфурте. По возвращении в штаб-квартиру Агентства по инспекциям на местах (OSIA) я связался с Отделом по контролю над вооружениями (ACIS), интересуясь отсутствием поддержки. В ответ же мне сказали, что разведка США не считает, что миссия инспекции имеет большую разведывательную ценность, поэтому она не занимает важное место в списке их приоритетов, где доминируют краткосрочные миссии.
Будучи инспекторами, у нас не было приказа на «сбор разведданных» сверх разрешенных договором задач. От нас ожидали, что мы будем знать договор РСМД вдоль и поперек и следить за тем, чтобы Советы не нарушали свои обязательства по нему. Сбор дополнительных «разведданных» ограничивался нашей интуицией — если из логических соображений мы начинали подозревать что-то неладное, то это считалось честной игрой. Если же мы что-то
