Отвернув голову от моего поцелуя, она вскрикнула, словно от боли, когда почувствовала мои губы на шее. Потом она потеряла сознание. Я унес ее в гостиную и положил на диван. Я оставил там Сару, нашу няню, приказав ей не выпускать хозяйку из комнаты. Можете ли вы приехать сейчас?
Сигарета Грандена догорала, угрожая подпалить его усы. В его голубых глазах светилась убийственная ярость.
— Грязная скотина! — бормотал он злобно. — Вонючая гадина! Это все твои штучки, демон! Поехали скорее, друзья! Я должен поговорить с мадам Арабеллой!
— Она ушла, — сообщила нам няня. — Ребенок очень плакал, его пора было кормить, а мадам спокойно лежала. Тогда я сказала: «Мадам, вы полежите, а я займусь ребенком» — и ушла в детскую. Накормила малыша, перепеленала и принесла в гостиную, но мадам уже там не было. Она исчезла, сэр.
— Я же вам говорил…
Гранден взял Дэнниса за руку.
— Не ругайте ее, мой друг. Она поступила разумно, сама того не зная. Она не оставляла ребенка, что после утреннего инцидента было самым важным.
— Да, конечно. Но Арабелла…
— Мы ее найдем, — уверенно сказал Гранден. — Ну-ка, посмотрите, какой одежды не хватает?
Дэннис привел нас в гардеробную.
— На этом шезлонге лежало ее платье. Туфли и чулки лежали на полу. Сейчас ничего этого нет.
— Та-ак, — кивнул Гранден. — Трудно представить, что она в таком состоянии стала бы одеваться, если бы не собиралась уйти. Троубридж, позвоните в полицию. Попросите, чтобы проследили за всеми выходами из города.
Пока я звонил, Гранден и Дэннис обыскали весь дом.
— Нашли что-нибудь? — спросил я после того, как сообщил в бюро розыска пропавших лиц.
— Да. — Гранден увлек меня в маленькую гостиную. — Посмотрите.
Комната была очень уютной. Возле глубоких кожаных кресел стояли лампы с цветистыми абажурами, вдоль стен протянулись невысокие книжные шкафы с инкрустацией из слоновой кости, на верхних полках располагались предметы искусства. Между книгами мягко сиял старинный фарфор. Его краски гармонировали с прекрасным восточным ковром. На рояле лежала небрежно брошенная кашемировая шаль.
Против двери на одном из шкафов стояло распятие великолепной итальянской работы. Христос из слоновой кости на кресте черного дерева был вырезан так хорошо, что на небольшой, всего в двенадцать сантиметров, фигуре, был виден каждый напряженный мускул, даже капли пота на лбу. На голове с терновым венцом висело, как сверкающий ореол, платиновое кольцо с бриллиантами — женское обручальное кольцо.
— Увы, это распятие любви, — с горечью прошептал Жюль Де Гранден.
* * *
Прошло три месяца, поиски продолжались, но нигде не нашли и следа Арабеллы. Дэннис нанял для сына опытную сиделку с хорошими рекомендациями, а сам бегал по комиссариатам и газетным редакциям. За это время он постарел лет на десять. Плечи его сгорбились, тусклые глаза выражали отчаяние. Он был совершенно разбит.
Однажды мы с Гранденом приехали в Нью-Йорк за хирургическими инструментами. Мы шли по 32-й Западной, и я сказал:
— Удивительное все-таки дело: как женщина могла таким образом испариться? Конечно, она могла покончить с собой, броситься с моста…
— Тихо! — резко перебил меня Гранден. — Приглядитесь к той женщине, друг мой.
С этими словами он незаметно указал на женский силуэт в нескольких метрах впереди. Я посмотрел и удивился его внезапному интересу к гулящей девице. Одета она была в жалкую мишуру: атласная юбка была узка и коротка ей, меховой жакет был весь вытерт, атласные туфли на высоких каблуках стоптаны. Лицо ее было покрыто толстым слоем румян, губы ярко накрашены, глаза чересчур подведены. Короткие черные волосы в беспорядке торчали из-под маленькой бесформенной шляпки. Явная представительница древнейшей и не самой почетной профессии.
— Ну и что? — раздраженно буркнул я. — Что вы нашли в этой…
— Идите помедленнее, — прошептал он, — и не говорите так громко. Мы пойдем за ней, не привлекая внимания.
В этом подозрительном квартале я почувствовал себя неуютно, когда мы свернули на 11-ю авеню следом за молодой проституткой. Она быстро шла, вызывающе покачивая бедрами, вдоль отвратительных домов и вдруг скользнула в дверь грязного меблированного дома.
Мы вошли следом в темный холл, по мрачной лестнице поднялись на первый этаж.
В конце коридора было пыльное окно с решеткой, а по обеим сторонам шли двери с облупившейся краской. На каждой двери висела приколотая кнопкой карточка. Воздух был насыщен запахом виски и прогорклого сала. Мы быстро прошли по коридору, читая карточки. На последней значилось «мисс Сиглинд».
— Боже мой! — воскликнул Гранден. — Подходящее имя!
— Простите?
— Сиглинд! Это вам ничего не говорит?
— Нет. Единственная Сиглинд, о которой я слышал, была героиней «Валькирий» Вагнера: не зная того, она стала любовницей собственного брата и родила ему сына…
— Вот-вот! Давайте войдем!
Не потрудившись постучать, он вошел в грязную комнату.
Женщина сидела на неубранной постели, сдвинув шляпу на затылок. В одной руке она держала щербатую чашку с чаем, а в другой — бутылку с вином. Стоптанные туфли она скинула. На грязных, с черными ногтями ногах не было чулок.
— Убирайтесь, — проворчала она. — Оставьте меня в покое. Я не принимаю… — Она всхлипнула и отвернула голову, а потом закричала:
— Убирайтесь, негодяи! За кого вы меня принимаете, если лезете так в комнату дамы? Проваливайте, а не то…
— Мадам Арабелла, — тихо сказал Гранден, — мы пришли, чтобы увезти вас домой…
— Вы с ума сошли? — вскричал я. — Какая Арабелла?
— Именно так, дружище. Эта женщина — Арабелла Тэнтвул, которую мы тщетно искали столько времени.
Он двумя шагами пересек комнату, схватил испуганную девицу за плечи и повернул ее лицом к свету. Я взглянул на нее с отвращением. Однако Гранден был прав. Накрашенное лицо уже носило печать пьянства и распутной жизни, но это была действительно Арабелла Тэнтвул. И тем не менее, в других обстоятельствах я никогда бы не узнал ее.
— Мы приехали, чтобы увезти вас домой, — повторил Гранден. — Ваш муж…
— Муж! — с горьким стоном вскричала она. — О Иисус, как будто у меня был муж!
— …и ребенок нуждаются в вас, — докончил Гранден. — Вы не можете их бросить, мадам.
— Не могу? Ошибаетесь, доктор! Я никогда больше не увижу своего ребенка ни на этом, ни на том свете. Прошу вас, уйдите, забудьте, что вы меня видели, иначе мне останется только утопиться. Я уже два раза пыталась, но в первый раз меня спасли, а во второй у меня не хватило духу. Но если вы силой увезете меня или скажете Дэннису, что видели меня…
— Скажите, мадам, — перебил ее Гранден, — не визит ли покойника был причиной вашего бегства?
Ее карие глаза, так гармонировавшие когда-то с белокурыми волосами, округлились.
— Откуда вы знаете?
— Да уж так, догадывался. Не расскажете ли вы мне, что тогда произошло? Думаю, что для вас найдется выход.
— Никакого выхода нет! Он прекрасно подготовил свою месть! Мне осталась только смерть и вечное проклятие!
— А если выход есть и я вам его покажу?
— Как вы можете отменить Божий закон?
— Я очень ловкий человек, мадам. Не отменю, так, может быть, смогу повернуть так, как нам это нужно. А теперь расскажите, как и когда ваш весьма малопочтенный дядя явился к вам.
— В ночь накануне моего отъезда. Я проснулась около полуночи. Мне показалось, что маленький Дэннис плачет. Я вошла в детскую, но он спокойно спал. Через окно на меня злобно глядело лицо дяди. Оно было как бы освещено изнутри каким-то дьявольским светом, потому что выступало из мрака ночи, как японский фонарик. Я вздрогнула от его улыбки, а затем услышала его голос: «Арабелла, я пришел тебе сказать, что твой брак — фарс и ложь! Человек, с которым ты обвенчалась, — твой родной брат, и твой ребенок незаконный вдвойне. Ты не можешь оставаться с ним, Арабелла, это будет еще большим грехом. Оставь их сейчас же, иначе… — он показал свои мерзкие зубы, — …иначе я буду приходить к тебе каждую ночь, а когда ребенок подрастет, расскажу ему все. Выбирай, девочка. Уйди от них, и я вернусь в могилу, или оставайся — и будешь видеть меня каждую ночь и знать, что я все расскажу твоему сыну. Он возненавидит тебя и проклянет тот день, когда он родился».
Я спросила, обещает ли он оставить Дэнниса и ребенка в покое, если я уйду, и он дал мне слово. Я вернулась в постель и потеряла сознание.
Наутро я подумала, что мне приснился страшный сон, но посмотрела на Дэнниса и на свое отражение в зеркале и поняла, что это был не сон, а визит покойника. И тогда я сошла с ума — захотела убить ребенка. Дэннис помешал этому. Я воспользовалась случаем и убежала. Приехала в Нью-Йорк и сняла эту комнату. Я знала, что никто не станет искать Арабеллу Тэнтвул среди городских шлюх. Здесь я была спрятана лучше, чем в Европе или в Китае.
