все равно бы не узнал, ведь вы же на земле, а он – в море.
– Меня бы все равно замучила совесть. Я просто принес рукопись и отдал в руки русалки, заверив, что никакой копии не существует.
– А может, рукопись не уничтожена? Может, русалка, умеющая писать, под диктовку Кента, где-нибудь на камне куском угля дописала вашу общую научную работу, и спрятала в надежном месте, ну, скажем, в бутылку, и, закрыв ее, спрятала в скале…
– Ну, и фантазер же ты, Ник, – засмеялся профессор Фрест. – Не стану тратить лишних слов; рукопись была уничтожена прямо на моих глазах. Русалка, по повелению Кента, порвала ее на кусочки, и пустила по морю, как пух…
– А скажите, профессор, в вас русалки не влюблялись? – озорно прищурившись, спросил ассистент Ник:
– Уж чего не знаю, того не знаю… – со смехом ответил профессор Фрест. – Но что до меня – то я относился к ним чисто по-братски.
Немного помолчав, профессор сказал:
– Знаешь, дорогой Ник, у меня страх за Мэри… Я чувствую себя очень виноватым перед Мэри, что дал ей русалочью кровь. Не совершили ли мы преступление?.. Боже мой, хоть бы не было никаких последствий.
Ник понуро опустил голову…
Но «последствия» не заставили себя долго ждать.
Глава 6
– Примерно через два дня Мэри стала жаловаться на сильную боль в правой ноге. Когда откинули одеяло, чтобы осмотреть ее ножку, то с удивлением и ужасом увидели, нога у девочки почти до колена увеличена, напоминала ногу не то кабана, не то медведя. Кожа покрыта была еще не огрубевшей рыбьей чешуей, а вместо ногтей выглядывали свернутые в трубочку плавники сантиметра полтора в длину.
Увидев свою ногу, Мэри от страха округлила глаза. Она даже не вскрикнула. Ник, как мог, стал успокаивать ее. И тут Мэри расплакалась горькими слезами. Ногу забинтовали, и сказали девочке, что отныне она не сможет ходить. Профессор Фрест, на всякий случай, предупредил Ника, чтобы на ноги девочки никогда не попадала морская вода.
Пришлось обо всем случившимся рассказать ее родителям. Молодая мать скончалась от сердечного приступа на руках своего мужа. Ее супруг не перенес такого горя, смерть любимой жены, и последовал в вечность вслед за ней. Так Мэри и ее сестра Кэт в одну минуту стали круглыми сиротами. А так как у них никого кроме родителей не было, то профессор Фрест, удочерил их, но воспитанием преимущественно занимался больше Ник.
Шли годы. Профессора Фреста уже не было в живых. Незадолго до смерти он съездил на большую землю и принял святое крещение от православного священника.
– Почему вы выбрали именно Православие? – спрашивал его потом ассистент Ник:
– А ты никогда не задумывался над самым словом «православная» вера? А ведь оно само за себя все ясно говорит: «Правильно-славная». Знаешь, Ник, я долго шел к этому крещению. Изучал все религии мира. К православию я пришел сознательно. Я нашел то, что искал. Я искал истину… – сказал профессор Фрест.
Больше он ничего не стал объяснять. И вскоре умер тихо и безболезненно. Его похоронили, как он завещал, по-христиански.
После похорон Ник нашел письмо профессора Фреста, где он писал ему, Нику, по-видимому, незадолго за своей кончины, что по-прежнему очень раскаивается, что дал Мэри русалочью кровь, и чувствует себя виноватым перед Богом и бедной Мэри.
«Я совершил преступление, дорогой Ник, – писал профессор Фрест. – Но, надеясь на милосердие Божье, молю, чтобы Он простил мне этот грех. Я очень прошу тебя, дорогой Ник, пожалуйста, спаси Мэри… Ты непременно должен найти средство. Твой профессор Антоний».
Глава 7
Ассистент Ник, спустя какое-то время стал профессором. Он был теперь солидным и красивым мужчиной. Ник выстроил для сестер большой и прекрасный дом, недалеко от моря. Он так и не женился… Заботливо ухаживал за Мэри, проводил много времени с ней. Утешал и оберегал ее, как мог.
Мысль: «Надо спасти Мэри… Но как?..» – неотступно преследовала его.
Кэт тайно была влюблена в профессора Ника. Потом она вышла замуж, и ушла жить в дом к супругу. Кэт прожила счастливую жизнь, имея детей и двоих внуков, которые не знали о существовании бедной Мэри, которая сильно скучала по сестре, и иногда с горечью говорила:
– Милая сестра, ах, лучше бы ты никогда не выходила замуж… Лучше бы мы были всегда вместе.
– Тогда я бы осталась одна, и у меня не было бы детей, и это было бы все из-за тебя, – однажды грубо ответила Кэт.
Эти слова, как ножом полоснули по сердцу Мэри:
– Катя, милая, ты совсем стала злая… – Со слезами тихо сказала она.
– Вот сидишь здесь, и не знаешь никакой заботы. Я уже дряхлая и седая старуха, а ты все как пятнадцатилетняя девушка… – проворчала Кет:
Мэри сидела с окаменелым сердцем. Она совсем замкнулась и ушла в себя.
Сестра хотела было выйти из комнаты, но, вдруг подошедши к Мэри, попросила у нее прощения:
– Ты не обижайся на меня, Маша. Я устала.
Мэри ничего не ответила, и Кет вышла. Им шло по шестому десятку лет.
Прикрыв дверь дома профессора Ника, который вот-вот должен был прийти, Кэт с беспокойством оглянулась назад, и пошла к себе домой, где ее, как она была уверена, ждали внуки. Она и не подозревала, что они ее выследили, и сидя под окном комнаты Мэри, все видели и слышали.
Внуки-подростки, проводили глазами свою бабушку, одетую в светлое платье, и опять тихонько заглянули в открытое окно комнаты Мэри, которая по-прежнему сидела в своей инвалидной коляске, и грустно смотрела на рыбок в небольшом круглом аквариуме.
– Какая красивая! – восторженно шепнула девочка своему брату, – А какие длинные у нее волосы…
– Да, – согласно кивнул головой отрок, и одернул сестренку: – Тише…
Мэри повернула голову, как бы к чему-то прислушиваясь, устремила свой взгляд на море. Вдруг ей стало казаться, что волны зовут ее:
– Мэ-ри… Мэ-ри…
Мэри перевела свой полный тоски взгляд на рыбок в аквариуме, и снова посмотрела в морскую даль.
– Сижу в этом доме, как эти рыбки в аквариуме… – проговорила она, и вдруг взяла кружку, из которой недавно пила чай, и с негодованием ударила ею по стеклу аквариума.
Не обращая внимания на сломанный аквариум, из которого вылилась на пол вода и рыбки, Мэри встала, и, придерживая в руке подол своей белоснежной, длинной рубашки, осторожно ступая, пошла из своей комнаты к выходу. Широкий бинт на каждом шагу стал спадать, обнажая чудовищную ногу.
Дети в страхе вскрикнули, и побежали за своей бабушкой. Скоро догнав ее, они быстро рассказали ей обо всем случившемся.
– Денис, – сказала Кэт, своему внуку, – Мы побежим за профессором в его лабораторию, на случай, если он задержался там, а ты – к его дому, потому я думаю, что он сейчас должен быть дома… Если
