— Я очень много думала об этом, — Сиири опустила взгляд. Её голос дрожал. — «Явится бог-человек в тот момент, когда людям нечему будет учиться у детей Созидателя, а детям сиим нечего будет предложить людям. Нарушится понимание, и хрупкий мир расколет острие войны». Ведь именно это сейчас и происходит, правда?
— Уже произошло.
Ведущая битву кивнула.
— Да, конечно. Знаешь, я просто подумала… Наверное, это безумие, но всё же… Что, если это она?
Сиири вновь взглянула в кристалл, и Аден невольно сделал то же. Вероника мирно спала и не подозревала, что в Мире грёз говорят о ней. Да ещё и в таком ключе…
И правда, звучало безумно.
— «Мудрость сия не божественная и не принадлежит мирозданию по природе своей; мудрость сия есть порождение умов и сердец человеческих», — процитировал Аден. Сиири изумлённо взглянула на него. Бог огня усмехнулся. — Не ты одна зачитывалась этой книжкой в последнее время. Я вспомнил об этом, как только зашла речь о Туманном мире.
— Да, наверное, — Ведущая битву рассеянно взглянула на обложку книги. — Хочешь сказать, «не божественная» означает «не порождённая богом»?
Аден зажмурился на мгновение. Признаться в этом было нелегко.
— Я хочу в это верить, — сказал он. — Сама знаешь, как туманны Сказания.
— Но почему? Разве это не высшая честь, которую можно было бы оказать человеку? Стать божеством, обрести бессмертие…
— Не знаю, — ответил Дарующий пламя и вновь взглянул в кристалл. Говорить правду он не хотел даже самому себе. — Сколько испытаний должен вынести этот человек? Ты помнишь? Испытание веры, испытание силы… Он должен отказаться от того, что ему дороже всего, в конце концов!
Голос бога огня предательски дрогнул.
Сиири несколько мгновений помолчала. Подняла руку и нерешительно коснулась плеча Адена.
— Я понимаю, — прошептала она. — Но не нам решать.
— Не нам, — эхом отозвался Дарующий пламя. — И не в моих силах что-то изменить, если ты окажешься права. Но верить я могу.
— Пожалуй, это всё, что нам осталось, — богиня невольно сжала плечо Адена так, что он дёрнулся. — Извини. Береги её… пока можешь.
Дарующий пламя коснулся пальцев Сиири.
— Буду беречь, — пообещал он.
Они ещё долго стояли вот так, не говоря ни слова. Ведущая битву не знала, о чём думал бог огня, и спрашивать не хотела. Как и вообще говорить о чём-либо — они и так подняли тяжёлую для него тему.
Так трогательно было наблюдать за тем, как сближаются божество и человек. Не из похоти, страсти или эгоизма, но из светлого и доброго чувства. Разрушать очарование момента не хотелось.
А новости были. В мире мёртвых с поводка сорвались души. Пока они только бесцельно бродили по своей обители, иногда заходили друг к другу в гости. Ничего такого, казалось бы — обычное поведение людей.
Если не считать того, что больше всего «гостей» принимала бывшая подопечная Адена. Та, из-за смерти которой он был изгнан из Мира грёз.
Ещё слишком рано волноваться, говорила себе Сиири. Не буду пока его беспокоить. Тем более такими новостями…
* * *
Противный дождь зарядил ещё ночью. Вероника раздражённо смахнула капли с лица и обернулась. Деланей на другом конце тренировочной площадки помахал рукой. Надо приготовиться — он вот-вот даст старт.
Когда-то здесь располагался спортивный комплекс вроде тех, что стоят возле школ — несколько турников, кольца для баскетбола, ворота для европейского футбола. Теперь всё это, сломанное и покорёженное, было разбросано в беспорядке по вспучившемуся асфальту. Множество крупных обломков стен вырастали из земли; казалось, в пылу битвы кто-то поднял в воздух целое здание и разрушил его здесь, над площадкой, чтобы перестроить её на свой вкус. Получилось похоже на какой-то постапокалиптический пейзаж. Веронике всё это неприятно напоминало о соревнованиях и лабиринте, где проходил первый этап.
Деланей поднял руку. Резко опустил. Скользнул вперёд и скрылся среди обломков стен. Вероника шагнула вперёд.
Примерно минуту они играли в прятки.
Шаг. Другой. Прижаться к стене. Выглянуть: никого. Скользнуть вперёд и проскочить к следующему укрытию. Короткие перебежки, от стены к стене. Зажмуриться и попытаться почуять соперника. Тишина. Снова перебежать. Застыть и прислушаться к чутью.
Дыхание сбилось. Не рассчитала силы…
Проклятье, как не вовремя! Прижавшись к стене, Вероника попыталась восстановить дыхание. Ну же. Давай. Деланей мог появиться в любой момент.
Послышались шаги. Вероника попыталась обернуться, но слишком поздно. Крепкие руки обхватили шею.
— Ты долго ещё будешь бездельничать? — еле слышно спросил Деланей. — Пятый раз за утро — это уже перебор.
В глубине души поднялась волна раздражения. Вероника с силой ударила кулаком по кирпичной стене. Пальцы охватила ноющая боль.
— Я стараюсь, — процедила она.
Деланей опустил руки. Вероника обернулась к нему. Отец явно был не в духе.
— Это называется «стараюсь»? Боги не умеют сражаться как люди, у нас нет физической подготовки. Пять раз подряд проиграть мне — это апогей безделья.
Вероника опустила взгляд. Конечно, он прав. Но и она не виновата! Проклятые кошмары выбили из колеи.
Глаза Вероники осветились синим. Рядом с отцом и дочерью из ниоткуда появился обеспокоенный Аден. Вероника машинально оглянулась.
Только его здесь не хватало. Тоже пришёл прокомментировать жалкие потуги подруги-неудачницы?
— Нет, — он покачал головой. — Я просто хотел узнать, всё ли у вас в порядке.
Слова бога огня стали последней каплей. Мерно дремавшее негодование взорвалось пороховым складом от одной искры.
— Тебя забыли спросить!
Вероника резко развернулась и зашагала прочь. Неважно, куда, лишь бы подальше от них. Сколько можно издеваться, в конце концов? Разве она виновата в том, что ненавидит свой Дар и не умеет им пользоваться?
Оказавшись в академии три года назад, Вероника узнала, что существуют и другие потомки богов, и они так же остаются только с одним родителем. Один из высших законов Создателя — боги не имели права заводить детей с людьми. Но, как и прочие, этот иногда нарушался.
Она помнила, как пришла в храм в первый раз. Приблизилась к статуе отца с желанием высказать всё, что думает и о нём, и о своей одержимой нетрадиционной религией матери, но поняла, что сказать ей нечего. Всё по законам мироздания — боги на небесах, люди на земле. Тот, кто не был, по сути, ни тем, ни другим — ребёнок человека и небожителя — должен был оставаться где-то между всем этим. В полном одиночестве, как и положено всеобщей ошибке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
