Такое положение и предопределило спад производства. Если в 1912 году в стране выплавляли 232,3 миллиона пудов чугуна, то в 1921/22 — всего 10,4 миллиона, то есть 4,5%. Стали выплавляли соответственно 243,1 и 19,4 миллиона пудов, проката давали 202,9 и 15,8 миллиона пудов, выпуск паровозов сократился с 660 штук в 1912 году до 115 — в 1921/22, вагонов с 10,3 тысячи штук до 880. Тот же спад наблюдался и в горнодобывающей промышленности. Угля добыли в 1913 году 2 150 миллионов пудов, а в 1921/22 — 588,8 миллиона, железной руды — 532 миллиона пудов и 10,8 соответственно. Лишь добычу нефти удалось в том же 1921/22 году довести до 25 миллионов пудов по сравнению с 46 миллионами 1913 года{11}.
Но тем бедствия, обрушившиеся на промышленность и рабочих, не ограничились. Свою, и весьма значительную, лепту вносил и Наркомат внешней торговли. В начале 1922 года большую часть выручки, полученной от экспорта хлеба, он потратил на то, без чего мог обойтись. Заключил двадцать два договора с зарубежными фирмами на общую сумму 300 миллионов золотых рублей, чтобы приобрести то, что с большим успехом и гораздо дешевле могла произвести отечественная промышленность: рельсы в США, паровозы в Швеции, железнодорожные цистерны в Великобритании и Канаде.
При проверке, с большим трудом проведенной по инициативе треста Государственных объединенных машиностроительных заводов (ГОМЗА) и Всероссийского профсоюза рабочих-металлистов, обнаружились вопиющие факты. Всё, заказанное за границей Наркомвнешторгом, с успехом могли поставить, и по куда более низкой цене, отечественные заводы: Сормовский, Брянский, Луганский, Коломенский, Днепровский, Донецко-Юрьевский, иные{12}.
Широко известными становились и другие случаи такого же рода. О них только в январе 1923 года газета «Правда» — центральный орган РКП — писала дважды.
Ростовский-на-Дону завод сельскохозяйственного машиностроения «Красный Аксай» в середине 1922 года начал выпускать тракторы «Красный фордзон», намереваясь поставлять на рынок до 500 штук в год. Тем не менее Наркомвнешторг разрешил купить 400 тракторов той же мощности в… США. Украинское объединение Сельтехника заказало в Германии на не очень выгодных условиях — рассрочка всего на шесть месяцев с предоплатой половины суммы сделки — большую партию сеялок, жаток, молотилок. И это в то время, когда украинский трест Сельмаш предлагал те же машины с рассрочкой на восемь месяцев и авансом всего в 25%.{13}
Логическим результатом такой политики государства, правая рука которого — Наркомвнешторг не ведала, что делает левая — Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), руководивший всей промышленностью страны. Ну, а естественным результатом подобной практики оказалось продолжение роста безработицы. Если в октябре — декабре 1921 года на 52 биржах труда страны зарегистрировали 57,9 тысячи человек, то в октябре — декабре 1922 — 292,8 тысячи, а в январе—марте 1923 — уже 383,7 тысячи{14}. Потому-то с каждым месяцем, с каждой неделей рабочих больше и больше волновала постоянная угроза увольнения. Особенно — в текстильной промышленности, где из 156 фабрик в конце 1922 года работали лишь 118.{15} Не менее остро волновала рабочих достигавшая подчас нескольких месяцев задержка с выплатой зарплаты. И без того низкой, составлявшей к концу 1922 года в самом лучшем случае 48,6% от довоенной{16}.
Выход из удручающего положения партийное руководство искало давно, чуть ли не с введения НЭПа. Поначалу — в определении того, в чём же заключается такая политика и каковы сроки её проведения.
Весной 1921 года Ленин утверждал: отступление продлится только до нового подъёма мировой революции, который наступит довольно скоро; будет ограничено; выразится в госкапитализме, то есть таком социально-экономическом устройстве общества, начавшего социалистические преобразования, которое будет способствовать преобразованию капиталистического, мелкобуржуазного и патриархального укладов, имевшихся в стране, в уклад социалистический.
Осенью того же года Ленин вынужден был говорить об ином. О необходимости дать капитализму развиться, допустить его усиление, а временные пределы отступления отложить на неопределённый срок. Тогда же пришлось помимо отмены продразвёрстки допустить и свободу торговли, денежного обращения.
Как бы развивая крамольную, не высказанную до конца мысль вождя, Л.Д. Троцкий — член ПБ и нарком по военным и морским делам — подготовил тезисы «О проведении в жизнь начала новой экономической политики». Предложил в них отныне уделять сельскому хозяйству и соответственно крестьянству минимальное внимание, а все силы сосредоточить на восстановлении и укреплении крупной промышленности, тем расширяя базу и партии, и диктатуры пролетариата{17}.
Для осуществления своего плана Троцкий настаивал на передаче главенствующей роли в руководстве всем народным хозяйством Госплану (Государственной плановой комиссии, образованной 22 февраля 1921 года как вспомогательного органа Совета труда и обороны /СТО/ — высшего государственного органа, осуществлявшего и корректировавшего хозяйственные и финансовые планы, а также и СНК), который следовало реорганизовать, изменить цели и методы его работы, место его в системе органов советской власти.
ПБ в заседании 9 августа 1921 года отвергло предложение Троцкого. Посчитало, что он «фактически поставил себя перед партией в такое положение.., что партия должна предоставить тов. Троцкому фактическую диктатуру в области хозяйства». Ведь других кандидатур на новый пост вроде бы и не было. Отклонил тезисы и пленум ЦК, к которому автор тезисов попытался апеллировать{18}.
Время шло, но отход от завоеваний периода «военного коммунизма» так и не приносил положительных результатов. Потому-то и встал перед руководством сакраментальный вопрос: что делать? То ли серьёзнейшим образом пересматривать сущность НЭПа, то ли попытаться реформировать систему управления экономикой, но только не так, как предлагал Троцкий. Сохранив в неприкосновенности существовавшие органы.
Административная реформа выглядела привлекательнее, ибо была проще, привычнее. Накануне открытия XI партсъезда, 23 марта 1922 года, Ленин предложил В.М. Молотову, секретарю ЦК РКП готовившему организационный отчёт, в проекте резолюции «разграничить гораздо точнее функции партии (и её ЦК) и соввласти, повысить ответственность и самостоятельность совработников и совучреждений, а за партией оставить общее руководство»{19}.
Несколько позже Ленин предложил вообще освободить ЦК и ПБ от «мелочных» вопросов. Повысить ответственность заместителей председателя СНК, то есть своих собственных замов, вместе с тем увеличив продолжительность сессий ВЦИКа, которому следовало передать для решения значительную часть вопросов.
На самом XI съезде (27 марта — 2 апреля 1922 года) с корректировкой идей Ленина выступили Л.Д. Троцкий, Е.А. Преображенский — председатель финансового комитета ЦК РКП — СНК РСФСР, В.В. Осинский (Оболенский) — в то время исполняющий обязанности наркома земледелия РСФСР. Их по сути общую, хотя и не согласованную позицию, выразил Троцкий. «Партия правящая, — заметил он, — вовсе не означает партию и непосредственно управляющую всеми деталями дела»{20}. Ну, а Преображенский осторожно предложил половинчатое решение — образовать при ЦК, наряду с ПБ, ОБ и секретариатом, ещё один орган, узкоспециальный — Экономическое бюро.
Как и можно было предвидеть, съезд утвердил предложения Ленина. Возможно, не только из преклонения перед ним. Ещё и потому, что в докладе Владимир Ильич произнёс давно и всеми ожидаемое — «Мы год отступали. Мы должны теперь сказать от имени партии: достаточно! Та цель, которая отступлением преследовалась, достигнута. Этот период кончился или кончается»{21}.
Оптимистическое заявление Ленина ничего не изменило по существу. НЭП продолжался, а экономическая ситуация ухудшалась с каждым месяцем. Потому-то глубокой осенью, в ноябре, дискуссия, которая так и не примирила её участников, возобновилась. Теперь Ленин, обсуждая с Каменевым и Сталиным неотложные меры, высказался за реорганизацию Наркомата рабоче-крестьянской инспекции, Рабкрина (РКИ). Счёл самым важным «сделать его сильным и независимым». И вызвал резкую отповедь Троцкого — «В условиях рыночного хозяйства» Рабкрин «есть абсолютнейшая и безусловнейшая чепуха». И повторил своё старое предложение: «Должно быть учреждение.., которое предвидит и в порядке предвидения согласует. Таким учреждением должен быть Госплан»{22}.
Воспользовавшись ухудшением состояния здоровья Ленина, Троцкий вновь повёл наступление на ЦК, навязывая ему свою идею. В записках от 24 и 26 декабря 1922 года снова предложил сделать Госплан «единственной организацией или инстанцией для объединительной хозяйственной работы». Полагал таковым именно его, ибо считал, что только Госплан «ближе всего отвечает указанным задачам, имеет уже необходимые для этого подсобные органы и с меньшей, чем другие органы, ломкой или перестройкой может приблизиться к роли практического объединителя и руководителя органов народного хозяйства»{23}.
