Кассиль вздохнул и пнул камушек ногой. Столько тоски было у него в голосе и позе, что у меня засвербело в носу и расплылось перед глазами. Слезы сами по себе покатились по щекам, а парнишка, увидев это, насупился.
— Не обижайся, пожалуйста, просто я слезливая. Всегда плачу, если грустно.
— Что с вас, девчонок, взять, — буркнул Кассиль, но как-то по-доброму, без обиды.
— Я тебе очень сочувствую. Тяжело терять близких и дом.
— Всякое бывает, — протянул он.
— Отец обучал тебя обращаться с оружием?
— Да. Он был сильным бойцом, оружие любил всей душой. И меня учил маленько.
— Тогда нужно тебе купить оружие? У меня только кухонный ножик.
— У меня есть оружие, — отмахнулся парнишка.
Я с сомнением оглядела его тощую фигуру, одетую в купленные вчера вещи с чужого плеча. Кассиль закатил глаза и аккуратно, так, чтобы наши спутники не увидели, показал рукоятку клинка. Я уже видела магические ножны у Хашшаля, поэтому не удивилась.
— Почему ты тогда такой голодный и оборванный? — я не смогла сдержать восклика, и удостоилась хмурого взгляда.
— Потому что я не вор, понятненько? — Кассиль отпечатал слова так, что стало ясно, что эту фразу ему приходилось говорить нередко, и в первую очередь себе. — Я пытался устроиться в охрану, но возрастом и ростом не вышел. Продать клинки я не могу, они ко мне привязаны на крови.
— И хорошо, что не можешь. Ситуация твоя изменится, а такое уникальное оружие останется.
Парнишка кивнул и предложил вернуться в телегу. Настало время для перекуса, поэтому я сначала его покормила, а потом показала ему гитару и даже сыграла.
— А почему ты про осень и осень? Давай что-нибудь и про весну, — я чуть гитару не выронила из рук, когда поняла, что сейчас произошло. Я быстро заиграла и пропела под музыку:
«Молчи, ничего сейчас не говори,
Я пою на родном языке,
И возницы нас не понима-аю-ю-ют.
Я скажу, что мы из одного села,
Чтобы не понял никто, что ты маг
Иначе проблемы нас ожида-аю-ю-ют.»
Кассиль поперхнулся и закашлялся. Я для вида побренчала ещё немного и сложила инструмент. Погода всё ещё не радовала солнышком, спасибо хоть дождь не моросил. Я растянулась на мешках, играя в гляделки с моим магически одарённым подопечным.
Телеги медленно двигались в сторону Сарканы, вдоль дороги тянулись проталины и рыхлые серые весенние сугробы. Буйволы периодически хрипели или фыркали, птицы надрывались в ближайшем перелеске, и весь пейзаж напоминал картину Саврасова «Грачи прилетели», не хватало только башенки на заднем фоне.
Магические способности Кассиля мне, скорее всего, на руку. Надеюсь, что он умеет их контролировать. Необходимо передать ему те скудные знания, которые есть у меня. Определить его резерв я не смогу, но Синнай показывал мне упражнения для концентрации, возможно у мальчишки получится лучше. Вот почему он отправляется в Магистрат. Кивнув на дорогу, я спрыгнула с телеги и отстала от каравана. Парнишка вредничать не стал, и тоже присоединился.
— Ты знал, что у тебя есть способности к магии?
— Да. Они год назад проявились, после смерти отца.
— Мачеха продала тебя в Ковен?
— Да.
— И ты сбежал от магов?
— От одного мага.
— Мои способности непонятные, но мне показывали упражнения, я тебя научу. Из полезного я только невидимой могу становиться. Хотя сил на это у меня сейчас нет.
— Резерв восстановится.
— Не у меня. Я выросла в мире, где нет магии, поэтому способность восстанавливать резерв у меня атрофировалась.
— Ат-ро-фи-ро-ва-лась? — просмаковал он новое слово.
— Исчезла, отпала за ненадобностью.
— И как же?
— Я могла пользоваться резервом Ринара, но он не стремился со мной делиться. Из-за этого у нас не сложилось.
— А моим сможешь?
— А тебе не жалко?
— Нет. Он же восстановится. И потом, я всё равно пока не умею ничего.
— Ну давай попробуем.
Спустя несколько десятков бесплодных попыток, я опустила руки. Однако, тренировки не прошли бесследно, прикасаясь, я смогла определить резерв Кассиля, а потом и свой. Мой был огромен по сравнению с парнишкиным. Жаль, что пуст, как кошелёк у пьяницы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты меня можешь Касом называть. А я тебя буду звать Линой.
— Ну уж нет, мне сокращения от моего имени не нравятся, называй меня Алиной.
— Но это долго!
— Ну потрать лишнюю секунду, у тебя что, время казённое?
— Какое?
— Ну такое, которое под роспись в ведомости выдают.
— Время не выдают, оно само идёт!
— О том и речь! — окончательно запутала я мальчишку, заставив его нахмуриться и замолчать.
— Что такое ведомость?
— Список или документ, где всякие данные содержатся, — я пустилась в пространные объяснения с примерами из университетской жизни. Кас повеселел, задавал вопросы и хохотал над некоторыми байками из студенческих будней. — Вот поступишь в Магистрат, у тебя тоже появятся однокурсники.
— Да, только нигде не любят беспризорников.
— А мы никому не расскажем. Купим тебе хороших вещичек, никто и не узнает, тем более что в таких местах есть стипендии.
Узнав историю Синная, Кассиль приободрился и тоже решил служить при дворе. И стипендию императорскую тоже уже мысленно потратил.
— Кассиль, я давно хотела спросить. Если у вас в мире есть боги, то почему нет храмов, их даже в речи никто не упоминает особенно…
— Конечно не упоминают. И ты молчи! — нахмурился он. — О богах лучше молчать, чтобы не обратить на себя их внимание. А что до храмов, то зачем они могут быть нужны? Люди живут своей жизнью, а боги — своей.
— Но как же, можно же их призвать… — растерялась я.
— Да, и за каждый призыв они берут жертву, причём выбирают сами. Никто в здравом уме с ними связываться не будет, потому что проблем потом не оберёшься.
— Но можно же было как-то задобрить… — продолжила настаивать я.
— Ты шутишь что ли? Кого задобрить, всемогущих вечных богов? Что ты им можешь такого дать, что и так не находится в их власти? Отец всегда говорил, что для богов мы как песок на пляже, никому не придёт в голову вникать в проблемы песчинок и никого не волнует их шелест на ветру. Понятненько?
— Да, — ответила я, хотя понятненько не было.
Дни тянулись один за другим, мы с Касом болтали, дурачились, а ещё я усиленно откармливала моего нового подопечного. Уже через пару дней из его черт ушла болезненная резкость, раны затянулись. К концу путешествия он плавно перетёк из категории ужасно тощих в категорию пугающе худых. Мой синяк и царапина на лице тоже сошли на нет, так что в Саркану мы планировали въехать как приличные люди, а не побитые судьбой сиротки.
Используя свободное время, Кассиль показал несколько приёмов самообороны. Мне его наука подходила хорошо, потому что роста мы были примерно одинакового, а сил у меня было откровенно мало. Пару раз привлекли к тренировке Расима, но потом Кассиль категорически воспротивился совместным занятиям. Младшего из возниц он явно недолюбливал, следил за ним пристальнее, чем за другими, напрягался, когда тот со мной заговаривал.
Причина такого отношения была не совсем понятна, но я относилась к этому спокойно, ведь рамок приличия ни один из них не переходил. Расим всё чаще начал заговаривать про то, что мне нужен покровитель и что мальчишка не сможет стать хоть сколько-то серьёзной защитой, но все такие разговоры игнорировали.
Помимо небольших тренировочных эпизодов, мы также занимались магией, и успехи Кассиля были гораздо серьёзнее моих. Единственное, чему я смогла научиться — определять свой резерв. Это, конечно, было хорошо, вот только практической пользы от этого было мало хотя бы потому что он был пуст. Надежды на то, что он будет пополняться хотя бы понемногу, растаяли к концу путешествия. У Кассиля же получался небольшой светлячок, которого он пускал по комнате вечерами.
Я же вечерами пела в трактирах, где мы останавливались. Моя музыка приходилась слушателям по душе, а трактирщики иногда кормили бесплатно. Один даже за ночёвку денег не взял, что было очень приятно. Мои возницы смотрели на происходящее спокойно и старались держаться ко мне поближе, чтобы оградить от ненужного внимания.
