делается не для того, чтобы возбудить, но все, что делает эта девушка в последнее время, сводит меня с ума. Я провожу рукой по волосам и отрываю от нее взгляд, глядя через комнату на серьезные и сосредоточенные лица.
В этой школе все ученики боятся меня и моих наказаний, даже такие самоуверенные, как Элиас Моралес. Он мог бы поклясться в обратном, но я видел страх, когда его отправляли ко мне.
— Кто-нибудь может сказать мне название известного яда, который использовался в прошлом? Тот, что легко достать.
На несколько мгновений воцаряется тишина, прежде чем Наталья Гурин вскидывает руку вверх. Я возвращаю внимание на первый ряд, где Наталья сидит рядом с Камиллой.
— Да, Гурин.
— Atropa belladonna.
Я киваю.
— Действительно, классика, которой пользовались веками. Что делает ее такой эффективной?
— Ягоды можно добавить, например, в сладкий напиток, и поэтому обнаружить яд может быть очень трудно, поскольку они сладкие и приятные на вкус.
Я снова киваю.
— И какой эффект это оказывает на организм после употребления?
— Он может блокировать нормальные функции нервной системы, вызывая паралич, даже в сердце. И поэтому при правильной дозировке может привести к летальному исходу, — отвечает Наталья.
Ева Кармайкл прочищает горло рядом с Натальей, как будто ей неловко из-за обширных знаний своей подруги о смертельном яде. Очевидно, что жена моего друга не создана для мира мафии. Сложно поверить, что Оак влюбился в студентку, а тем более женился на ней.
К сожалению, думаю, что это только подлило масла в огонь в отношении Камиллы, так как, когда смотрю на нее, я обнаруживаю, что она не сводит с меня своего пристального "трахни-меня" взгляда.
Я стискиваю зубы и переключаю внимание на другие столы.
— Хорошо, я хочу, чтобы все вы прочитали тринадцатую главу, а затем написали короткое эссе из трехсот слов о том, какой яд вы бы выбрали, если бы вам нужно было быстро, но тихо и незаметно уничтожить врага.
Раздается приглушенный ропот, когда студенты приступают к чтению. Садясь за свой стол, я ослабляю галстук, который кажется чертовски тугим. В комнате жарко, хотя я знаю, что это нормальная температура. Это девушка в передней части класса вызывает у меня такие ощущения.
Я сосредотачиваюсь на лежащих передо мной рефератах второкурсников о сердце и его функциях в организме, и беру в руки тот, что находится на самом верху стопки. Преподавание может быть такой рутинной работой, но оно помогает мне подавить садистские порывы, которое преследует меня на каждом шагу. Дисциплина и структура работы в школе дали мне способ контролировать мои побуждения и отдушину в качестве постоянного карателя СА.
Оак спас меня от самого себя, когда предложил эту работу, поскольку я был на грани невозврата, приближаясь к опасному будущему, которое могло привести меня в тюрьму или еще хуже. Я был силовиком Братвы Сидоровых по ту сторону границы, в Торонто, эмигрировав в четырнадцать лет из России, но насилие и отсутствие правил мешали мне контролировать жажду крови.
В ходе ссоры я убил одного из высокопоставленных членов и был вынужден бежать. Внезапный переворот в жизни спровоцировал меня на ряд преступлений, которыми я не горжусь. Именно тогда мы с Оаком познакомились, и он предложил мне работу, защиту от тех, кого я поимел, и от самого себя.
— Я закончила, сэр, — говорит Наталья, кладя эссе на стол. Как всегда, каждый чертов раз она приносит задание первой.
— Спасибо. Вы можете идти.
Она кивает и уходит, оставляя остальных в классе корпеть над своими сочинениями. Наталья Гурин всегда была самой умной в классе с тех пор, как приехала сюда. Приятно, когда студентка так предана учебе.
Постепенно остальная часть класса сдает свои эссе и уходит пораньше. Не вижу смысла заставлять студентов оставаться, если их работа завершена. Когда я поднимаю взгляд и вижу как Лайла Эстрада сдает работу, мой желудок опускается. До звонка осталось пять минут, и теперь Камилла — единственная оставшаяся ученица.
— Спасибо, мисс Эстрада.
Она улыбается и кивает, выходя из комнаты.
Сердце беспорядочно колотится под грудной клеткой, когда я смотрю на Камиллу, которая все еще пишет несколько неторопливо, учитывая, что она здесь последняя.
В глубине души я знаю, что она постаралась продержаться дольше всех, чтобы мы остались наедине. В последнее время это происходит слишком часто, чтобы быть совпадением. Жажда пробуждается в моем нутре, пока наблюдаю за ней, желая, чтобы я не был так увлечен своей ученицей. Это ежедневная борьба, которая усугубляется тем, что я знаю, что глубоко внутри она прирожденная мазохистка, даже если пока не понимает этого. Хотел бы я иметь возможность обучить ее и открыть ей глаза на мир удовольствия и боли.
Я сжимаю кулак под столом, отсчитывая секунды до звонка. Мой член полутвердый и упирается в молнию брюк. Этот день и так был чертовски сложным без того, чтобы Камилла Морроне наградила меня синими яйцами.
Раздается звонок, и ее потрясающие глаза отрываются от бумаги, когда она щелкает крышкой ручки. Они встречаются с моими, и огня в них достаточно, чтобы сжечь дотла все это гребаное здание.
— Закончили, мисс Морроне? — Спрашиваю я, не в силах сдержать напряжение в голосе.
Она улыбается, и это самая красивая улыбка, которую я когда-либо видел. Красота субъективна, и обычно я не нахожу ее в таких обыденных вещах, как улыбка или внешность. Обычно я вижу красоту в хаосе и боли, и все же Камилла прекрасна для меня всё время, черт возьми.
— Да, сэр.
Я скрежещу зубами, наблюдая за тем, как она встает и идет к столу. Она всегда называет меня «сэр», в то время как большинство студентов зовут меня профессором. И есть что-то намекающее, почти сексуальное в том, как она это делает.
А может, это потому, что я потерял голову с той ночи в баре. Мне нужно взять себя в руки и подавить все ее надежды на то, что это может перерасти во что-то иное, кроме сугубо профессиональных отношений студентки и профессора.
Глава 3
Камилла
Сердце пропускает удар, когда он резко выхватывает эссе из моих рук.
— Спасибо, мисс Морроне. — Он избегает моего взгляда. — А теперь идите на следующий урок.
Я тяжело сглатываю, чувствуя разочарование. С той ночи в баре перед Зимним балом он краток со мной и едва смотрит в мою сторону.
— Да, сэр.
И все же я не могу перестать фантазировать о нем. Как будто он мучает меня каждую секунду бодрствования и сна. Не было
