Тем временем в хутунах – так здесь называют традиционные жилые кварталы бедноты – уже накоптили уток и сварили лапшу. Рикши разливают чай и наблюдают за тем, как соседи раскладывают маджонг и кормят рисом певчих птиц в старинных рассохшихся клетках.
После заката серое от смога пекинское небо расцветает волшебными огнями. У китайцев особым шиком считается украшать воздушных змеев электрическими фонариками. Их здесь запускают все, от мала до велика, отчего кажется, будто над твоей головой не небо, а бескрайняя река, полная диковинных мерцающих рыб.
Не менее чудесно выглядит парк Ихэюань, где некогда находился летний императорский дворец. Теперь это гигантский клуб по интересам для тех, кому за 60. Еще не рассеялся утренний туман, а в саду отставных владык Поднебесной уже кипит культурно-спортивная жизнь: в беседках грохочут самодеятельные духовые оркестры, рядом тренируются пожилые поклонники тайцзицюаня, на берегу озера ветхие старики играют со своими подругами в странную смесь бадминтона и кунг-фу. Мимо них в панамах Burberry торопливо проходят все те же колхозники, чтобы поскорей увидеть павильон смирения и терпеливости, а также храм Короля драконов. Их скромным угощением в этом паломничестве будут гигантские огурцы, которые продавец искусно очистит от кожуры и нанижет на палочку.
Ну, а если пожелаете гастрономических излишеств, приходите на торговую улицу Ванфуцзин. Печеные змеи и летучие мыши, каштаны и райские яблочки, «столетние яйца», личинки, пауки и морские коньки в кляре. Горластые зазывалы у дверей закусочных наперебой приглашают приобщиться к национальной экзотике. Все это рассчитано на зарубежных туристов, и приезжему китайцу здесь делать нечего. Разве что поглазеть, как белые люди будут есть жареного скорпиона.
А утром надо бежать на рынок покупать знаменитую брендовую одежду, электронную кухонную утварь, игровые приставки, швейцарские часы и последние модели смартфонов.
Ведь никак нельзя и совершенно невозможно уехать отсюда с пустыми руками. Уж кто-кто, а настоящий колхозник всегда возвращается домой с подарками.
Официант из Веракруса
Самого учтивого и любезного официанта мне посчастливилось повстречать в портовом городе Веракрус на юго-востоке Мексики.
Не огорчайтесь, если вы до сих пор ничего не слышали об этом месте. Это легко исправить: надо только выйти на набережную и остановить первого попавшегося прохожего.
И тотчас же, забыв про все дела, любой житель Веракруса, от седого старика до последней портовой шмары, бережно взяв вашу руку в свои ладони, начнет обстоятельный рассказ о прошлых днях величия и славы родного города.
О Великом четверге 1519 года, когда под ржание коней и лязг железа здесь высадились люди Кортеса—ацтекобойца, о самом красивом в Мексике кафедральном соборе, о лучшем в Латинской Америке карнавале – «ну, после Рио-де-Жанейро, конечно».
Мечтательно глядя на волны, вам перечислят многочисленные осады и битвы – с испанцами, французами, американцами и, конечно же, с пиратами Карибского моря. И встанут со дна океана черные бригантины, и разлетятся в щепки бастионы береговых батарей. На колокольне церкви Успения Пресвятой Девы Марии монахи примутся в отчаянии рвать языки колоколов, призывая жителей к оружию. Бледный, как ваниль, губернатор в слезах сорвет с головы парик, глядя на форт, над которым поднимается черный флаг с черепом и костями. И долго еще потом ветер в округе будет пахнуть ромом и порохом. После таких историй уже не хочется ни в какой музей. Хочется выпить где-нибудь в баре с громкой музыкой, жареными луковицами и бобами.
Именно в таком месте я и познакомился с тем удивительным официантом. Он принимал у нас заказ, и я спросил про сигареты (свои я выкурил на набережной во время боя с пиратами).
– Разумеется, в нашем заведении есть сигареты, – с достоинством сказал он, – да только вот они у нас продаются гораздо дороже, чем в магазине. Зачем же переплачивать? Если хотите, я вас угощу своими. Вы Мальборо курите?
С этими словами он вытряхнул в мою пустую пачку несколько сигарет.
– Спасибо. Право же, ну зачем вы так много.
– Совершенно и немного. И совершенно в самый раз. Видите тех сеньоров с гитарами? Сейчас они будут играть рок, и вы будете много курить. Так что если вдруг не хватит, не стесняйтесь попросить еще, у меня целая нераскрытая пачка тут есть.
И не было в этих словах ни капли южного панибратства или угодливого халдейства. Лишь дружеское участие товарища по приятной и вредной привычке.
Весь вечер он вел себя, как и положено настоящему официанту – понапрасну на глаза не лез, с разговорами не приставал, быстро приносил пиво…
Не отказывал он себе только в одном развлечении: всякий раз, когда видел, что я собираюсь закурить, в мгновение ока возникал у стола и, как герой какого-нибудь вестерна, щелкал у моего носа бензиновой зажигалкой с откидной крышкой.
Когда мы прощались, он выудил из пачки пару сигарет и протянул мне со словами: «Время идти домой, а у вас опять все кончилось. Сейчас выйдете на улицу, вдохнете морской воздух, снова захочется курить, а магазины в округе уже закрыты. Так вы уж возьмите на дорожку. Вечер должен закончиться хорошо».
Так оно и вышло.
И если вдруг судьба занесет вас в портовый город Веракрус, плюньте на музей и форт. Идите лучше сразу на набережную, в конце которой будет стоять тот самый бар с жареными луковицами и рок-н-роллом, в котором и по сей день работает самый учтивый официант во всей – хоть вдоль ты ее обойди, хоть поперек – старой доброй Мексике.
Слепой в Стамбуле
Если вы до сих пор не играли в игру «Один день из жизни слепого человека», приберегите это развлечение до поездки в Стамбул. Доберитесь из аэропорта до гостиницы, освежите себя бокалом вина и яблоком, выйдите на улицу и закройте глаза. Все, теперь можно играть.
Правила несложные: просто дышите и слушайте, слушайте и не дышите.
Где-то высоко в небе невидимые муэдзины наматывают пряжу азанов на бесчисленные спицы минаретов. Их голоса плетут причудливый восточный узор, окутывая город гулким полифоническим коконом. Призыву на намаз вторят камни, птицы и автомобильные клаксоны.
Если подняться на Галатский мост, можно услышать, как рыбаки шершавыми ножами открывают створки мидий, как пенятся гранат и апельсин под прессом старой соковыжималки и как бранятся за клиента чистильщики башмаков.
Чуть дальше, на Египетском базаре, торговцы пряностями шелестят шафраном и с нежным мелодичным звоном роняют на весы кофейные зерна. Туристы щелкают скорлупой фисташек и с чавканьем едят лукум.
В кальянных чашечках потрескивает уголь, в пивной между столами гуляют музыканты и поют суровую янычарскую балладу о подвигах султана Мурада IV Кровавого.
С вокзала Сиркеджи доносится гудок Восточного экспресса и бешеный свист юбок крутящихся дервишей.
На закрывшемся рыбном рынке чайки с визгом бьются над останками трески.
В чайных садах энергично звенят ложечки о края стаканов. Из соседних баров им вторит веселое бульканье анисовой водки.
И вновь трудолюбивый муэдзин принимается за свою работу, а значит, время открывать глаза и идти ужинать.
Вы когда-нибудь слышали, как на тарелку с вертела падает горячий кебаб?
Acqua alta
Ближе к пяти на кладбище Сан-Микеле хоть шаром покати. Ветер раскачивает кипарисы, меж надгробий маршируют чайки и святые.
Мраморный постамент Дягилева увешан почерневшими от дождя пуантами. Новых нет: не сезон. А вот Стравинскому кто-то прислал письмо на нотной бумаге, и ветер его с интересом читает. Чайки смотрят так пристально и зло, что поневоле начинаешь оглядываться в поисках могилы старины Хичкока.
Бродский спрятался за куст и наотрез отказывается выходить. Может быть, ему не понравились мои ирисы, или он в принципе по четвергам не принимает.
С Мурано доносится бой колоколов: три, четыре, пять, я иду искать. Полчаса зачарованных блужданий не приносят никакого результата. Чайки смеются в голос. Первым теряет терпение ветер – резким ударом в спину он толкает меня в тот самый куст. Пары-выры, Иосиф Александрович! Не хотите послушать, как я читаю «Похороны Бобо»? В ответ репродуктор со злорадным шипением сообщает, что кладбище закрывается через пять минут, что служитель не проторчит здесь ни мгновением дольше, что скоро уплывет последний вапоретто, в общем, валите. Чайки согласно кивают клювами. У выхода на проржавевших крючках висят старомодные лейки, можно вернуться и полить Стравинского…
Конец ознакомительного фрагмента.
