— Ну-ну. Удачи в этом нелегком деле… — не поддержал этого пафоса Лева.
* * *
В кабинет к Павлу Федоровичу зашел Буряк и, показывая удостоверение, привычно представился:
— Я следователь, Буряк Григорий Тимофеевич. Я хочу задать вам несколько вопросов об Алеше Самойлове.
— Проходите. Садитесь, — предложил ему врач. — Что же вы хотите узнать?
— Ну, в первую очередь о его состоянии.
— Состояние стабильное. В данный момент я провожу крайне сложную процедуру. У меня мало времени. Какие у вас конкретно вопросы?
— Павел Федорович, как вы думаете, Алексей — наркоман?
— Нет.
— Почему вы так считаете?
— Я же врач. У Алексея нет никаких признаков длительного употребления наркотиков. Я уверен, что тот прием наркотика вообще был единственным.
— Интересно, — стал рассуждать следователь. — Значит, Алексей единственный раз в жизни попробовал наркотик, а потом сел за руль и поехал в ЗАГС? Странно, вам не кажется?
Врач кивнул.
— А какой наркотик он принял, вы уже установили?
— Да, кстати, это тоже очень странно. Это, собственно, не наркотик в общем смысле.
— Как так? Поясните, — попросил следователь.
— Это медицинский препарат, применяемый в анестезии. Понимаете, его не колют, а вдыхают.
— Вдыхают?! И какой от него эффект? — заинтересовался следователь.
— Эйфория, затем глубокий сон. Но тут опять загадка. При такой дозе, которая была у Алексея в крови, стадию эйфории он пролетел, как курьерский поезд.
— То есть практически сразу потерял сознание? Да, загадка!
Врач посмотрел часы и заметил:
— Но решать загадки — это ваша профессия, а моя — лечить больных. У вас больше нет вопросов?
— Да как вам сказать… После нашей беседы вопросов стало гораздо больше.
— Ну, к сожалению, ответить на них не в моих силах. Извините, но мне пора.
И они оба вышли из кабинета.
* * *
Маша старалась делать все как положено.
— Алеша, приготовься. Сейчас я сделаю еще одну инъекцию, — сказала она.
— Я готов.
Маша присоединила к трубке шприц и ввела раствор.
Лицо Алексея исказилось гримасой боли, но он только закусил губу и молчал.
— Тебе не больно?
— Нет, — прошептал Алексей.
— Обманываешь! Потерпи еще чуть-чуть! Сейчас будет легче.
— Терплю!
Маша отложила шприц и сказала:
— Ну, вот и все. Тебе уже не больно? Правда?
— Да, спасибо тебе.
— Когда будет больно, не скрывай этого. Хорошо?
— Хорошо. Маша, ты мне очень помогаешь.
— Я тут ни при чем. Только внутри себя ты сможешь найти те силы, которые помогут тебе встать на ноги и жить дальше.
— Маша, а можно и мне тебя кое о чем попросить?
— О чем?
— Ты можешь обещать мне, что будешь ассистировать доктору, пока не окончится эта процедура? Я не уверен, что справлюсь без твоей помощи.
— Не волнуйся, — успокоила его Маша, — я буду рядом. А теперь тебе нужно поспать.
— Но я не хочу спать, — возразил Алеша.
— Да, конечно. Это лекарство так действует. Видишь, глаза закрываются сами. Поели. Тебе надо набраться сил.
Алеша закрыл глаза и уснул.
* * *
Как бы ни складывались семейные дела, но работа — прежде всего, поэтому Самойлов был на работе и занимался делами, но душа у него была не на месте.
— Боря! Ну какой от тебя здесь толк? Поезжай в больницу, — предложил Буравин.
— Нет, Витя, я все-таки лучше здесь побуду, — отказался Самойлов.
— Ну, как скажешь.
— Ты знаешь, Алешку вечно тянуло на приключения. Но я почему-то всегда думал, что если беда и случится, то не с ним, а с Костей.
— Да, разные ребята, — задумчиво сказал Буравин.
— Вот именно! — согласился Самойлов. — Алешка шебутной, но зато открытый. А Костя все молчком делает. Никогда не поймешь, что он задумал. Помнишь историю со шлюпкой?
— А как же! Всех пограничников на уши поставили! — отозвался Буравин.
— И главное, отвязали они ее вместе, а унесло в море только Алешку. Костя на берегу остался.
— Подожди, и Костя там был?!
— Конечно! Приходит домой — и в свою комнату. Мы видим: что-то не так. Где Алешка? Не знаю, говорит, он с ребятами остался. Я, конечно, надавил… Тут он все и выложил.
— Подожди, сколько лет им тогда было? — спросил Буравин.
— Косте — 10, Алешке — 8. А нашли его — умора! Шлюпка худая, он банкой воду отчерпывает. Я ему: что ж ты не прыгнул, к берегу не поплыл? А он: пап, я же вроде как капитан.
— А я не знал об этом. Вот молодец! — засмеялся Буравин.
— Да это ладно! Я у него спрашиваю, что он дальше думал делать в открытом море. А он мне: темноты ждать! Ты же мне Полярную звезду показывал.
— Ну, Алешка! Он что же, по звездам хотел до берега добраться?
— Уверен! — очень серьезно ответил Самойлов. — Вот тогда я понял, что он станет настоящим моряком. Если в 8 лет капитаном себя считал и с тонущего судна не ушел.
— А Костю ты из-за этого случая не пустил в мореходку? — вдруг понял Буравин.
— Да. Если он не выручил товарища в беде, тогда что ему на флоте делать?
— Боря, а ты не слишком строг к нему? Один раз оступился, с кем не бывает: испугался пацан, вот и все.
— Но как оступился? Нет уж, пусть лучше торгует. Хотя и это у него не выходит. Полина очень переживает за него.
— Полина сейчас за Алешку больше волнуется, — возразил Буравин. — Борь, поезжай хоть домой! Она, наверное, уже там. Успокоишь ее.
— Хорошо. Только ты меня со счетов не списывай! Я завтра за двоих отработаю. Дела есть дела. Договорились?!
— Идет!
* * *
Вернувшись в палату к Алеше, врач проверил, все ли в порядке.
— Боли усиливаются, — предупредила его Маша.
— А давление, пульс, температура?
— Немного выше нормы.
— Дозу повышали?
— Да, как вы и говорили.
— Хорошо, посмотрим. Если все идет так, как я предполагаю, то сейчас должна наступить частичная чувствительность.
Он стал проверять это.
— Доктор, что вы делаете? Я же не мертвый! Мне больно! — закричал Алеша.
— Вы молодец, Алексей! Вы даже не знаете, какой вы молодец! — обрадовался врач.
— Павел Федорович, получается? — спросила Маша.
— Да, — кивнул ей врач, и они заулыбались.
— Чего вы там смеетесь?! — обиженно воскликнул Алеша. — Человеку больно, а им смешно. Тоже мне медики!
К Полине, стоявшей возле Алешиной палаты; подошла Катя и спросила:
— Полина Константиновна! Как проходит лечение?
— А, Катенька! — встрепенулась Полина. — Нет, пока ничего не известно. Боже мой, я вся измучилась, сил моих больше нет.
— А вот мне кое-что удалось узнать.
Дверь палаты Алеши открылась, и в коридор вышел Павел Федорович. Полина, забыв про Катю, бросилась к нему.
