«Не волнуйся, Антон разбирается с проблемой. Мужу я доверяю, он лучший, так что Андрей скоро будет дома» — прочитала я единственное сообщение от Маши.
«А что именно он делает? Какие действия предпринимает?» — торопливо набрала я в ответ.
На скорый ответ не надеялась, но получила его буквально через секунду:
«Антон никогда не объясняет свои шаги. Меня от этого он устранил. Созванивался с кем-то, сейчас уехал на встречу. Но я спокойна за Андрея, раз за дело взялся Антон»
Налила из кулера бокал воды, и выпила его залпом, испытывая немалое раздражение. Просто поверить, и все? Вот так взять, и успокоиться?
Ну почему нельзя объяснить мне всё? Почему не назвать имена людей, через которых можно вытащить Андрея, почему не расписать свои шаги? Почему нужно оставлять меня мучиться в неизвестности?
— Сейчас сяду обзванивать все участки, СИЗО и ИВС, — прошептала я, наливая себе еще воды.
Хватит. Поспала, времени потратила больше, чем нужно. Хуже я Андрею не сделаю, если тоже подключусь.
Напившись воды, я пошла в общую ванную, и скривилась от своего опухшего лица. Некоторым девушкам просто противопоказано плакать, таким вот, как я — сразу выгляжу алкоголичкой с двадцатилетним стажем: глазки-щелочки, щеки будто пчелы искусали, кожа побледнела, а вот веснушки стали ярче.
Офигительная красота. Увидишь, не уснешь.
Телефон, сжатый в ладони, завибрировал.
Номер незнакомый.
— Да, — сразу приняла я вызов. — Алло, я слушаю.
— Лиз… да сейчас, секунду, — узнала я голос Андрея, и обращался он явно не ко мне. — Лиз, сиди дома, и что бы ты ни услышала — не лезь. Я разберусь. Все будет хорошо.
— Боже! Как ты? Андрей? Что я могу услышать? — разволновалась я еще сильнее.
— У меня мало времени. Телефон взял у одного из охранников буквально на минуту. И не бесплатно.
— Андрей, немедленно говори! — рявкнула я.
— Лиза…
— Иначе я с пикетом выйду к администрации, клянусь! Или еще что-то сделаю. Говори, быстро!
— Наркоту у меня нашли. В доме обыск был, с понятыми. Меня на обыск не возили, но в протокол внесли. Пятнадцать граммов герыча. Клянусь, я этой херней никогда не страдал. Подкинули, стопудово, — пробормотал парень, и до меня донеслась мужская ругань. — Все, мне пора. Постараюсь еще набрать тебя. Не лезь никуда, я разберусь. Помнишь, я везучий? А ты просто жди меня. И верь.
Попрощаться нам не удалось, из трубки донеслись гудки.
Героин. У Андрея? Пятнадцать граммов?
Я знаю, что Андрей покуривал раньше. А потом я распечатала ему статьи, как собирают некоторые виды травки, и как все это доставляют к нам. Мало приятного оказалось. После этого я не видела Андрея под кайфом.
Конечно, он мог измениться за время нашей разлуки, но героин? Нет!
Значит, подкинули. Чтобы увеличить ему срок? Виктор?
— Пятнадцать граммов, это же ерунда? — пробормотала, забивая это в строку поиска браузера. — В фильмах вон тоннами показывают, а пятнадцать граммов — это размер столовой ложки без горки. Ерунда же, так?
Не так. Не особо крупный размер, а просто крупный, что утешает слабо.
«Антон не вернулся? Ты можешь позвонить ему, и спросить, как продвигается? Андрей только что звонил мне, сообщил, что в деревенском доме был обыск, и нашли пятнадцать граммов героина. Это не его наркотик. Подбросили. Пожалуйста, набери Антона, пусть он подробнее расскажет, что делает, чтобы вытащить Андрея» — написала я Маше.
«Господи! Сейчас позвоню ему, и все вытрясу. Будь на связи» — получила я ответ.
Витя — скотина!
Это ведь он? Он! Но зачем? Он ведь сказал, что если я выйду за него, то он заберет заявление. А сейчас что изменилось? Если я куплюсь на шантаж, и пойду с ним в ЗАГС, разве не сложнее будет отыграть назад не просто братскую потасовку, а хранение наркотика?
«Он вне зоны доступа. Я не прекращу звонить мужу» — снова получила я сообщение от Маши.
Нет, хватит с меня. Нужно как-то действовать. Сейчас позвоню на тот самый номер, с которого мы общались с Андреем, выясню, где он, и… буду думать. Отца подключу. К президенту пойду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
К английской королеве, если понадобится!
— … пусть сидит дома, — услышала я глухой голос отца.
— Лиза спит. Тише, — пробормотала мама.
Я прижалась к деревянной двери ванной, и прислушалась.
— Не стоит её в это вмешивать. Парнишка — та еще погань. Я говорил, что это плохо закончится!
— Но нужно что-то делать. Лиза ждет нашей помощи, — воскликнула мама.
И голоса их стихли. Наверное, на второй этаж поднялись.
Парнишка — погань? Андрей? То есть, мне нужно сидеть дома, и не высовываться?
Ну, папочка, ну спасибо!
Я метнулась на кухню, забрала сумочку и ключи от машины. Про Булку я забыла напрочь, но она — нет, не забыла. Гавкнула, выскакивая из-за холодильника.
— Тшшшш, — зашипела, и поманила её за собой.
И, на удивление, шебутная и немного придурочная псинка перестала шуметь, и спокойно, тихо пошла за мной к двери.
Ничего, сама справлюсь. Как-нибудь. Сама не знаю, как. Но, явно, лучше, чем со всякими помощниками, от которых помощи не дождешься.
Я спустилась на первый этаж, свернула к спуску на парковку, и телефон снова завибрировал.
— Алло!
— Нужно встретиться. Зря ты старшему братцу нажаловалась, любимая. Кстати, теперь Андрею добавят статью за хранение и распространение наркотиков, а всё ты виновата.
— Я? — это я умудрилась прошипеть в противовес всем нормам русского языка.
— Ты. Но мы по-прежнему можем все уладить. Сейчас отправлю смс с адресом, и буду ждать тебя до шести вечера.
* * *
АНДРЕЙ
Никогда не хотел стать убийцей, вот правда. Да, мелькали мысли, что лучше бы кто-то сдох, особенно когда этому кому-то морду рихтовал, но лишать жизни никого не хотел.
А сейчас пожалел, что не прикопал Витька. На полном серьезе пожалел.
Ну и ссыкло этот мой братишка.
— Слышь, парень, никаких чистосердечных не делай. Не подписывай ничего, понял? — охранник вел меня в кабинет на допрос, и решил заговорить. — Все отрицай, даже если виновен, а то навешают будь здоров.
— Здесь все — мрази?
— Не все. Есть нормальные. Тобой должен был заниматься Арсентьев — та еще сволочь, но его вызвало начальство. И твое дело взял новый следователь.
Что-то голос у моего конвоира — так себе.
— И что он? — поинтересовался вяло.
— Хер знает. Новенький. Может, решит выслужиться, и все висяки на тебя спихнет. Потому и предупреждаю, ты молодой, вижу, так что талдычь, что ничего не знаешь, и настаивай на адвокате. Только не хами Соколовскому, он этого не любит. Может и в морду дать.
— Соколовский? Это следак?
— Соколовский Руслан Вадимович.
Надо запомнить.
Воодушевляет, что тот самый Арсентьев, который сволочь, мое дело не станет вести. Но немного угнетает, что этот Соколовский может оказаться еще большей гнидой.
Однако, лучше не париться и не страдать. Да, от радости танцевать я вряд ли буду, понял, что прокосячился — тут и проникновение, и нанесение побоев, еще и наркота… наркота, млять! Будто я барыга какой-то! Нет, пробовал я, конечно, разную дурь, но не герыч, а со временем вообще со всем этим дерьмом завязал, и мне милее всего кружка пива. Почти ЗОЖ.
— Спасибо. А ты почему решил меня предупредить? — у кабинета спросил я охранника.
— Потому что насмотрелся на таких. Я в колонии работал долго, всякого повидал. Не выделывайся там, но и не лебези. Вообще поменьше говори, ничего не подписывай, парень. И попытайся выбить свиданку. Она и так положена, особенно если адвокат, но могут долго согласовывать. Постарайся уж.
Я благодарно кивнул, и вошел в кабинет, а безымянный конвоир остался в коридоре.
Вроде я здесь неполный день, но чувствую себя мерзко — шнурки с кроссов сняли, ремень тоже, как и цепочку с шеи. Обшмонали, не церемонясь. И пару раз под дых дали — не без этого. Самое гнилое, что не ответишь им тем же.
