замашками — это хорошо. Однако когда денег мало, а сосед совместно с двумя купцами вложился в строительство двух десятков стругов и за сезон не только отбил расходы, но и начал получать прибыль, то автоматом включается лучший двигатель прогресса под названием зависть. После чего знать начала активно вкладываться в торговлю и мануфактуры. Тем более что сам царь не чурается зарабатывать на этом. Вот такое двуличие.
Но бог с ней, с торговлей. Надо брату невесту подобрать и самому присмотреться, чтобы народ в лишние расходы не вгонять. Ведь многие привезли дочерей и племянниц издалека. Хотя проживание в Москве и затраты на провизию казна компенсирует, но расходов у людей хватает. Кстати, я особо запретил рядить девиц в золото и жемчуга. Платье у всех должно быть в новом русском стиле, который начал формироваться под моим воздействием. Никаких декольте и прочего непотребства. Просто обычный сарафан с вышивкой, но более приталенный. Иногда мне кажется, что такая одежда гораздо эротичнее выставленных напоказ сисек и жопы. От фигуры девушки тоже зависит, конечно.
Кстати, дефилирование и придумано для того, чтобы рассмотреть особенности фигуры. Заодно выявить различные физические недостатки, вроде хромоты или скособоченности. По идее, посланные сёстрами тётки осмотрят претенденток, и это не вызывает никакого отторжения. Но есть вероятность, что их подкупят. Поэтому надо хорошо рассмотреть кандидаток, заодно послушать их речь. Мне обычно хватает этого, чтобы сформировать впечатление о человеке. А далее пусть Ваня сам решает. Для того и придуманы прогулки с обедами в Коломенском. Племенную кобылку надо выбирать тщательно. Ха-ха!
* * *
Последняя кандидатка покинула помещение, а я повернулся к подуставшему и находящемуся в прострации Ивану. Мы скрывались за особой клетью, чтобы девицы нас не видели. Зато высокая комиссия хорошо рассмотрела всех участниц нашего конкурса красоты. Процесс получился долгим, и нам пришлось прерваться на обед. Закончили уже ближе к пяти, истратив на смотр более восьми часов.
Но оно того стоило. Понятно, что девушки отличались от стандартов красоты, навязанных людям в моём времени. Однако для нынешних времён в Москве собрались лучшие представительницы знатных родов. Высокий рост, грация, изящность, здоровая кожа — этим могли похвастаться многие претендентки. По мне так они полноваты, но это придирки зажравшегося человека из будущего. А ещё все кандидатки были образованными, насколько позволяли обстоятельства. Естественно, большую роль сыграло отношение родителей. Я давно талдычу, что учиться надо всем, в том числе женщинам. И многие бояре, дворяне и купцы отнеслись к моим наставлениям серьёзно.
Всё-таки от судьбы не уйдёшь, пришла мне первая мысль, когда Ваня посмотрел в блокнот и озвучил имена счастливиц. Ежу понятно, что он всех помнит, просто стесняется.
— Мария Одоевская, Аграфена Голицына и… Прасковья Салтыкова, — произнёс братец, сбившись на последней фамилии. — А когда я могу с ними встретиться?
Судя по румянцу, который покрыл симпатичное лицо Ивана, долго ждать он не сможет.
— Завтра и начнём, — милостиво машу рукой и добавляю: — Только пригласим ещё Анну Звенигородскую.
— Но она мне не понравилась, — растерянно произнёс Иван и продолжил с явной обидой: — Ты же обещал, что не будешь вмешиваться, Феденька. Как же так?
— Дурень! — легонько хлопаю расстроенного царевича по плечу. — Анну выбрал я. Или, по-твоему, брату жениться уже поздно?
Бум! За спиной раздался звук разбитого стекла. Это Екатерина уронила бокал с морсом. Поворачиваюсь к сестре и едва удерживаюсь от смеха. Настолько забавно она выглядит. Аккуратно возвращаю на место отвалившуюся от удивления челюсть сестрицы и произношу:
— Только давайте оставим всё в тайне. Ведь бояре покоя не дадут, когда узнают. А я, может, ещё переменю своё мнение. Вдруг Анна глупа аки дерево?
На самом деле она образованная и умная. Ещё и красивая, правда, на вкус человека из будущего. Вон Ваньке больше понравились кобылы с большими сиськами и жопами. Так-то они хороши! Но после родов и при местном образе жизни лет через пять превратятся в тумбы. Да и нет в них огонька с задором, который плескался в зелёных глазах грациозной блондинки. А ещё она сирота из обедневшего рода, хоть они Рюриковичи из черниговской ветви. Отсутствие тёщи и кучи родственников тоже важный фактор.
[1] Из числа финалисток Алексей Михайлович выбрал Евфимию Всеволожскую, дочь касимовского помещика Рафа Всеволожского. Однако, когда девушку начали готовить к свадьбе, она внезапно упала в обморок. Морозов объявил её больной, и её удалили из царских покоев. Вместо неё на очи царя представили Марию, дочь царского стольника Ильи Милославского. Девушка была на пять лет старше жениха, но имела огромный плюс в глазах Морозова — её отец, как и все Милославские, принадлежал к морозовской придворной партии. 16 января 1648 года состоялось венчание Алексея Михайловича и Марии Милославской.
Глава 11
— Заходи, чего встал, как столб? — раздражённо говорю посетителю.
Тот после поклона начал озираться в поисках икон, дабы перекреститься по русскому обычаю. Но нарвался только на насмешливый взгляд Саввы и малость подзавис от необычной обстановки кабинета. Это министры с боярами привыкли, а люди, появившиеся у меня первый раз, редко сохраняют самообладание. Даже папский нунций и австрийские послы не смогли скрыть удивления. Кстати, итальянец после первой аудиенции сразу заказал в Коломенских мастерских продвинутый секретер и кресло. Иезуит много работает с бумагами и смог оценить новации, принесённые мной в этот мир.
Зашедший в комнату человек тоже немало пишет, умудряясь при этом служить в армии, и даже успел повоевать. Именно поэтому он меня и взбесил. Вот сейчас и будем снимать с него стружку. Отдавать долг Родине — дело нужное и почётное. Однако бывают исключения.
— Это что?
Сую гостю стопку бумаг, отчего тот сразу побледнел. На вид ему лет тридцать. Правильные черты лица и прямой взгляд голубых глаз прямо кричат о знатном происхождении. А военная выправка и с мощные запястья больше подходят какому-нибудь бравому рубаке, нежели любителю корпеть над бумагами.
— Прости, государь. Виноват, что не испросил разрешения на этот перевод. Я не знал, что подобные труды под запретом. Готов понести любое наказание, — грустно вздохнул собеседник, склонив голову.
— Ты дурак или издеваешься? Да тебя награждать за эту работу нужно! — произношу в ответ, стукнув по переводу «Хроник»[1] Матея Стрыйковского. — Или лучше выпороть! Это же какой труд проделан! А в трактате поляка огромная польза для нашего общества, особенно для учеников Академии. Я прочитал его в оригинале, но
