«Ебаная гадость, чувак!»
«Чего ты хочешь, Дрю?»
Он вытирает руки о шорты и скрещивает руки. «Ты не написал мне ответ. Хотел
убедиться, что все в порядке».
«Я в порядке».
«Ты уверен? Уже почти полдень, а ты тут сидишь и давишься своим цыпленком».
Я делаю глубокий вдох. «Дрю, могу я спросить тебя кое о чем?»
Он наклоняет голову, любопытствуя. «Валяй».
«Ты когда-нибудь... фантазировал о ком-то, о ком не должен был?»
Дрю фыркнул. «Постоянно». Он делает шаг ближе и ухмыляется. «Почему ты
спрашиваешь? Ты о ком-то фантазируешь, Джи-мен?»
За пенни, за фунт, наверное. «Да. Но я не должен. Это друг, или я надеюсь, что это то, чем
мы являемся. С ним трудно сказать».
Глаза Дрю слегка расширяются от промаха с местоимением, но он не комментирует это.
«Слушай, чувак, нет ничего плохого в том, чтобы думать о ком-то, кого ты знаешь, когда
дрочишь».
«Значит, ты считаешь это нормальным?»
«Нормально?» Дрю смеется. «Да кого, блядь, волнует нормальность? Мы все озабоченные
ублюдки со странными причудами и фантазиями». Он делает паузу, а потом добавляет:
«Почему ты думаешь, что я би? Вдвое больше вариантов для фантазий».
Я обдумываю это мгновение. Может, он прав. Может, это не более чем фаза или
любопытство. «Кто это был для тебя?»
«Что?»
«Человек, о котором тебе не следовало фантазировать».
«О, много людей. Но если мы говорим о недавнем времени...» Хитрая ухмылка
расползается по его лицу, и он наклоняется, чтобы поделиться самым сочным секретом на
свете. «Ты».
Мое сердце замирает, и я показываю на себя. «Я?!»
Дрю смеется над выражением моего лица. «Расслабься, здоровяк. Я трахаюсь с тобой. Но
если тебе когда-нибудь понадобится поговорить или что-то еще, ты знаешь, где меня
найти».
С этими словами он уходит, оставляя меня в еще большем замешательстве, чем раньше. Я
опускаюсь на кровать и провожу рукой по волосам. Это становится моим нервным тиком.
Дрю говорит беззаботно, что это легко, но неужели все так просто? Просто еще одна
фантазия, которую нужно отложить и забыть?
Мысль о руках Эллиота возвращается ко мне без спроса, и я знаю, что ответ не так
однозначен, как мне хочется, когда мой член подрагивает.
___________
ТРЕНИРОВКИ ЖЕСТОКИ. МОИ НОГИ НАЛИЛИСЬ СВИНЦОМ, А ЛЕГКИЕ горят.
Тренер Донован заставляет нас выполнять упражнение за упражнением, и ребята
начинают бормотать себе под нос о его последнем приступе тирании. Я опускаю голову и
пробиваюсь вперед, пытаясь заглушить мысли, которые мучили меня весь день.
Мы готовимся к игре, и я выхожу на лед вместе с Оливером, Натаном Пейсли и
несколькими другими первокурсниками. Шайба падает, и мы отправляемся на
наперегонки.
Оливер отдает мне идеальный пас прямо в щель, и я забрасываю шайбу, таймер. В голове
я вижу, как шайба срывается с моей клюшки, проносится мимо вратаря и влетает в
верхний угол ворот.
Но вместо этого я полностью проваливаюсь. Моя клюшка ударяется о лед, и я теряю
равновесие и падаю вниз неловкой кучей. Шайба безвредно улетает в угол, а остальные
ребята уходят в отрыв.
Я слышу стоны Оливера и ругательства Натана. Смущение захлестывает меня, когда я
вскарабкиваюсь на ноги. Это не я. Обычно на тренировках я веду себя хорошо, если не
впечатляюще. Но сегодня мое тело не реагирует на то, что говорит мой мозг.
Тренировка заканчивается, и я бегу на коньках к скамейке запасных. Мой мозг
безостановочно повторяет пропущенный бросок без остановки, и каждый раз все больнее, чем предыдущий. Я не могу позволить себе быть таким неаккуратным... никогда. Только
если я хочу когда-нибудь попасть в НХЛ.
«Гуннарсон». рявкает тренер Донован, прорываясь сквозь окружающий шум катка. «На
пару слов».
Я сглотнул. Это не может быть хорошо.
Я ступаю на резиновый коврик и направляюсь к нему. Его руки скрещены на груди, а на
толстой шее болтается свисток. Его глаза скрыты за солнцезащитными очками, но я знаю, что они смотрят на меня кинжалами. «Да, тренер?»
«Ты был совершенно не в духе весь день».
«Я просто» - Устал? Отвлечен? Под вопросом вся моя личность?» - «Я не в своей
тарелке, тренер. Обещаю, я возьму себя в руки».
Он ничего не говорит, а пот струйками стекает по моей шее, впитываясь в плечевые
щитки, а время замедляется.
«Пойдем со мной», - наконец говорит он, поворачивается на пятках и направляется в
сторону входа в раздевалку.
Я колеблюсь долю секунды, прежде чем последовать за ним. Звук моих коньков по
бетонному полу отдается зловещим эхом. Мой желудок бурлит от страха и предвкушения.
Что, если он посадит меня на скамейку? Или еще хуже - что, если если он исключит меня
из команды?
Мы доходим до его кабинета, и он открывает дверь взмахом ключа-карты. Небольшая
комната захламлена стопками бумаг, старыми трофеями и различными хоккейными
сувенирами. На стене за его столом висит футболка в рамке. Донован с четырнадцатым
номером и множеством подписей, нацарапанных на ней.
Он закрывает за нами дверь и жестом указывает на небольшое кресло перед своим столом.
«Садись».
Я настороженно смотрю на стул. Со всем своим снаряжением я - человек-танк, и это
кресло больше подходит для детской игровой комнаты, чем для кабинета тренера
колледжа. Но чем дольше я буду стоять здесь, не двигаясь, тем больше буду раздражать
тренера, поэтому я медленно опускаюсь, надеясь, что оно не лопнет под моим весом.
Тренер Донован сидит в своем кресле за столом и сжимает пальцы и ждет, пока я
успокоюсь. Я неловко сдвигаюсь, пытаясь найти положение, чтобы не выглядеть так же
нелепо, как я себя чувствую. Мои колени почти доходят до ушей, а мои бедные яйца
зажаты между бедрами. Ремешок и чашечки только усугубляют ситуацию.
«Ганнарсон», - начинает тренер, затем делает паузу, и мое сердце танцует чечетку в моей
груди. «Я знаю о Ледяной Королеве».
Сыр на крекерах. Он думает, что блог отвлекает меня? Этот что я позволяю вниманию
завладеть собой?
«Мой сын ввел меня в курс дела», - продолжает он. «Он говорит, что она дала
познавательный комментарий о твоем... заднем проходе».
Я тяжело сглатываю. «Да, это так».
Последовавшее за этим молчание тянется, как ирис, и тренер позволяет ему повиснуть, тяжелое и липко-сладкое от невысказанных обвинений.
«Послушайте, тренер, я ни о чем таком не просил», - пробурчал я. «Внимание, я имею в
виду.
