Говорящие выстроились в линии по обеим сторонам и раздвинули занавески достаточно, чтобы видеть сидящего внутри затемненного пространства.
Там на подушке, скрестив ноги и набожно положив руки на колени, сидел мальчик в белой одежде. На вид ему было лет восемь, от силы десять. Черный шарф, повязанный вокруг головы, закрывал глаза.
— Он же еще ребенок, — изумился Ричард.
Раздраженный неуместным высказыванием, один из Говорящих бросил на Ричарда убийственный взгляд.
— Только ребенок достаточно незапятнан разложением жизни, чтобы почувствовать прикосновение истинной мудрости. Становясь старше, мы принимаем на себя наслоения опыта и теряем связь с врожденной интуицией. Но тем не менее мы помним эту присущую детям связь, а потому решили, что только ребенок сможет проявить истинную мудрость.
Головы в комнате почтительно склонились.
Ричард бросил косой взгляд на Кэлен.
Один из Говорящих преклонил колени перед платформой и склонил лысую голову.
— О мудрейший, мы должны просить твоего всезнающего руководства. Некоторые из наших людей желают начать войну.
— Войной ничего не решить, — ответил Мудрый благостным голосом.
— Возможно, ты хочешь выслушать их доводы?
— Не может быть веских причин, чтобы начинать войну. Война никогда не бывает решением. Война обречена на неудачу.
Люди в комнате отшатнулись, выглядя разозленными тем, с какой легкостью подобное недостойное предложение прозвучало перед Мудрейшим. Потом они испытали привычное облегчение: он без проблем нашел ответ на сложный вопрос, с простой мудростью распутав сложный узел противоречий.
— Очень мудро. Ты показал свою мудрость на деле, просто и наглядно. Все люди будут следовать словам правды. — Мужчина снова склонил голову. — Мы пытались сказать…
— Почему ты носишь повязку? — спросил Ричард, проходя сквозь стоящих на коленях Говорящих.
— В твоем голосе я слышу гнев, — проговорил Мудрый. — Если ты не избавишься от своей ненависти, ничего не получится. Если ты заглянешь в свое сердце, то увидишь, что хорошее можно найти везде.
Ричард положил руку на спину Оуэна, подталкивая его вперед. Он пробрался сквозь толпу мужчин и ущипнул Энсона за рубашку, побуждая идти следом. Трое мужчин двинулись к возвышению. Опираясь на ноги, Ричард с силой оттолкнул коленопреклоненного жреца.
— Я спросил, почему ты носишь повязку, — повторил Ричард.
— Знание нужно отринуть, оставив место вере. Только через веру можно достичь настоящей истины, — ответил Мудрый. — Ты должен верить прежде, чем видеть.
— Если ты и без зрения понимаешь, что есть истина, то становишься просто упрямым слепцом, а не мудрецом, — покачал головой Ричард, — Чтобы понять и научиться, нужно сперва увидеть.
Люди вокруг Кэлен с неудовольствием смотрели на то, как Ричард обращался с их Мудрым.
— Прекрати сеять ненависть или пожнешь ее сам, — произнес мальчик.
— Мы беседовали о знании. Я не спрашивал тебя о ненависти, — спокойно возразил Ричард.
Мудрый набожно сложил руки вместе перед собой и чуть наклонил голову.
— Мудрость окружает нас, но наши глаза ослепляют нас, уши — оглушают, наши мозги думают, делая нас невежественными. Наши чувства только обманывают нас, слово не может ничего рассказать нам о природе реальности. Только будучи высшим существом, ты можешь познать истину, но сначала ты должен ослепнуть, чтобы найти истину внутри себя.
— У меня есть глаза, но я не вижу, — сказал Ричард, скрестив руки на груди. — У меня есть уши, но я не слышу. У меня есть разум, но я не могу ничего знать.
— Первый шаг к мудрости — принять свою неспособность что-либо знать о природе реальности. Второй — признать, что ничто из известного нам не может быть реальным.
— Мы должны есть, чтобы жить. Как человек будет преследовать оленя, если согласится с тобой и примет твои слова? Что ему, по-твоему, надо сделать? Ослепить себя? Залепить уши воском? Охотиться, пока он спит, и мозг не может помешать руке?
— Мы не едим мяса. Неправильно убивать животных, только потому, что нам надо есть. У нас не больше права на жизнь, чем у животного, — заученно произнес Мудрый.
— Значит вы едите растения, яйца, сыр — всякие подобные вещи? — уточнил Ричард.
— Конечно.
— Как ты приготовишь сыр?
В гнетущей тишине слышно было, как в дальнем конце комнаты кто-то кашлянул.
— Я — Мудрый. Меня не просят выполнять такую работу. Другие готовят для нас сыр, — ответил мальчик.
— Понятно. Ты не знаешь, как готовить сыр, потому что тебя этому не научили. Превосходно. Так вот, ты слеп, и твой чистый мозг не замутнен излишними знаниями о сути предметов. Скажи, как ты будешь готовить сыр? Это знание придет к тебе? Способ приготовления сыра будет послан тебе через данное слепотой божественное прозрение?
— Реальность нельзя испытать… — снова затянул Мудрый.
— Скажи мне, как — если ты носишь повязку на глазах, чтобы не видеть, воск в ушах, чтобы не слышать, и плотные перчатки, чтобы не чувствовать, — как ты сможешь сделать даже самую простую вещь? Например, отыскать редиску на завтрак. Даже так. Можешь вынуть воск из ушей и не надевать перчаток. Оставь только повязку и покажи мне, как собрать редиску для еды. Она растет на огороде возле дома. Я даже помогу тебе найти дверь, но потом будешь действовать сам. Пойдем. Ну же.
Мудрый облизал губы.
— Ну, я…
— Если ты лишаешь себя зрения, слуха, ощущения… как ты будешь выращивать еду, чтобы поддержать жизнь, или даже собирать ягоды и орехи? Если ничто не реально, много ли пройдет времени до того, как ты умрешь от голода, ожидая пока внутренний голос «истины» накормит тебя? — гремел лорд Рал.
Один из Говорящих бросился к Ричарду, стараясь отпихнуть его. Он толкнул мужчину так, что тот осел на пол. Говорящие столпились в нескольких шагах от возвышения. Ричард поставил одну ногу на платформу, положил руку поперек колена и наклонился к Мудрому.
— Ответь на мои вопросы, Мудрый. Расскажи, как слепой, но так далеко видящий внутри себя, получит божественное откровение насчет способа приготовления сыра. Ну же, дай нам услышать!
— Но… это нечестный вопрос.
— Ой ли? Вопрос, касающийся пропитания — нечестный? Жизнь требует быть успешным в нахождении пропитания, если хочешь выжить. Птица умрет, если не поймает червяка. Это основа бытия. Для людей все обстоит так же.
— Останови ненависть, — продолжал талдычить Мудрый.
— Ты всегда носишь повязку? Почему бы тебе не замазать уши и не жужжать себе под нос, чтобы перестать думать, — Ричард наклонился, опасно понизив голос. — Ведь тогда ты придешь в состояние высшей внутренней мудрости, правда, Мудрый? Попробуй-ка догадаться, что я с тобой сделаю.
Мальчик завизжал и вскочил.
Кэлен, оттолкнув Ричарда и Энсона, села на платформу. Она обняла испуганного ребенка и прижала его покрепче к груди, чтобы успокоить. Тот прильнул к ней в поисках убежища и защиты.
— Дорогой, ты пугаешь бедного мальчика. Взгляни — он дрожит как осиновый лист.
Ричард сдернул с мальчика повязку. В смятении и испуге тот уставился на незнакомого мужчину.
— Почему ты подошел к ней? — мягко спросил Ричард.
— Потому что вы хотели меня ударить.
— То есть, ты надеялся, что моя жена защитит тебя?
— Конечно, вы, же намного больше, чем я.
— Ты понял, что сам сказал? — улыбнулся Ричард. — Ты испугался и надеялся, что тебя защитят от опасности. Разве это неправильно? Хотеть быть в безопасности? Чувствовать агрессию? Искать помощи у того, кто достаточно большой и может устранить опасность?
Мальчик смутился.
— Нет. Конечно, нет.
— А если бы у меня был нож? Разве ты бы не захотел, чтобы кто-нибудь не дал мне зарезать тебя? Ты же хочешь жить?
— Да, — кивнул мальчик.
— Вот в этом и заключается смысл того, о чем мы здесь разговариваем.
— Что вы имеете в виду? — нахмурился паренек.
— Жизнь, — ответил Ричард. — Ты хочешь жить. Это прекрасно. Ты не хочешь, что бы кто-то покушался на твою жизнь. Это справедливо.
— Все создания хотят жить. Кролик убежит, заметив опасность. Для этого ему и даны сильные ноги. Ему не нужны сильные ноги и большие уши для поиска и поедания молодых побегов. Уши предназначены для того, чтобы услышать опасность, а ноги — убегать от нее, — заявил мальчик.
— Олень, в случае опасности, предупреждающе фыркнет. Змея затрясет трещоткой. Волк зарычит. Никто из них не будет искать драки, но они защитят себя. Человек — единственное существо, которое добровольно отдастся в когти хищнику. Только человек, через постоянное внушение, подобное тому, которому подвергался ты, отвергнет ценности, составляющие жизнь. Пока что ты инстинктивно поступил правильно, подойдя к моей жене.
— Правда?
— Да. Твое учение не смогло бы защитить тебя, и ты рискнул предположить, что это сможет сделать Кэлен. Если бы я на самом деле имел намерение причинить тебе вред, то она стала бы сражаться, чтобы остановить меня. — Он с гордостью взглянул на улыбающуюся Кэлен. — Ты бы стала, правда?
