— Как, разве есть подпись?! — разволновался капитан.
— Есть, — подтвердил Николай Александрович. — Взгляните, — он протянул Бондарю лупу и указал на крохотную звездочку, которую чекист и сам раньше приметил, но не придал ей значения.
— Живописцы обычно подписывают полотна фамилией, графики же, чаще всего, ставят только инициалы, причем нередко как бы маскируют их в рисунке. Видите — похоже на звездочку. На самом деле здесь наложены друг на друга буквы «Н» и «Х».
— Значит, — протянул Бондарь, — нам нужно искать художника с инициалами «Н» и «Х».
— Или «Х» и «Н», — добавил Николай Александрович.
В назначенный начальником срок Бондарь представил руководству план мероприятий, суть которых сводилась к установлению личности бандита, который обладает способностями к рисованию, получил соответствующее образование и потому мог быть автором рисунков. Кроме того, были изложены соображения касательно того, где мог укрываться и работать неизвестный пока художник.
По распоряжению начальника УМГБ в опергруппу Бондаря были переданы все обнаруженные и захваченные ранее листовки, лозунги и другие печатные документы националистов. Изучив их с лупой в руке, капитан в ряде случаев обнаружил уже знакомые ему инициалы «Н» и «Х». Он уже был убежден, что инициалы художника-бандита надо читать именно в этом, а не в обратном порядке. Дело в том, что, просмотрев церковный календарь, он нашел там лишь десять имен на «Х», из которых на Украине встречались только Харлампий, Харитон и Христофор. Между тем на «Н» имелось несколько десятков имен, половина из которых была весьма распространенной. Потом Бондарь изучил клишированные заголовки оуновских газет. И здесь авторство «НХ» не оставляло сомнения.
В июле капитан купил только что вышедшую книгу Героя Советского Союза Дм. Медведева «Сильные духом». С особым интересом прочел страницы, относящиеся к атаману пресловутой «Полесской сечи» Тарасу Боровцу, известному среди оуновцев под псевдонимом «Бульба». В одном месте Медведев упоминал об открытке с рисованным портретом «Бульбы», попавшей в руки разведчиков. С материалами о деятельности атамана Бондарю приходилось сталкиваться. Он вспомнил, что видел в них такую открытку, и немедленно затребовал ее из архива. И вот уже она лежит перед ним. На фоне символического задника, где фантазия художника объединила и пышные нивы, и заводские трубы, и какие-то аллегорические фигуры, изображен был атаман с грозно насупленными бровями, одетый в немецкую генеральскую форму. Рукой он опирался на саблю. В уголке — знакомые уже инициалы.
Бондарь разыскал фотографию «Бульбы» и сравнил с открыткой. Если отвлечься от явной стилизации, сходство несомненно. «Бульба» написан с натуры или по памяти. Выходит, знал таинственный художник атамана «Полесской сечи». Не исключено, что знал он и других руководителей-керивников оуновцев на Волыни. И вот уже на столе Бондаря громоздятся пухлые тома. Тысячи страниц, рассказывающие о кошмарных кровавых преступлениях националистов. В годы оккупации Ровенщины они были активными пособниками оккупантов и разыскивались теперь как изменники Родины и военные преступники. Часть их была ликвидирована уже в первые месяцы после освобождения Волыни Красной Армией, другая еще раньше уничтожена партизанами. Некоторые явились с повинной, кое-кто обезврежен и осужден. Но остатки их еще скрывались в схронах, иные же бежали на Запад и пребывали там под крылышком спецслужб бывших союзников — американцев и англичан, продолжая из-за кордона свою антинародную деятельность.
Внимательно скользит взгляд чекиста по документам. Одни накарябаны дурным почерком на грязных клочках оберточной бумаги, другие отпечатаны на тончайшей рисовой бумаге, доставленной из-за границы. Это бандитские грипсы — тайные записки.
И вдруг... Есть! Знакомые инициалы: Нил Хасевич, бандитская кличка «Зот».
Несколько дней изучали чекисты старые и новые дела и ни разу больше не встретили даже упоминания о человеке с такими же инициалами. Между тем «Зот» обрастал, так сказать, плотью и кровью. Не сразу, не вдруг, но удалось собрать достаточное количество информации и целенаправленно приступить к его поискам.
Из обнаруженных документов, а также показаний некоторых захваченных бандитов было установлено, что Нил Антонович Хасевич родился в 1905 году в селе Дюксин бывшего Деражинского района Ровенской области в семье дьякона. Закончил ровенскую гимназию. В возрасте тринадцати лет на Оржевском переезде попал по неосторожности под поезд и потерял ногу. Это очень важная примета, к тому же она позволяет сделать важные выводы об образе жизни оуновца.
Что еще известно о нем? Другие приметы — полный, лицо круглое, одутловатое, черты лица мелкие, носит пышные усы. Что ж, вкупе с главной — отсутствием ноги (ходит на деревяшке или резиновом протезе) «Зота» уже ни с кем другим не спутаешь. Но тот ли это человек, которого необходимо разыскать в кратчайший срок?
Тот! В этом Бондарь перестал сомневаться, когда, изучив множество документов, сделав кучу запросов, получив и проанализировав соответствующее количество ответов, допросив не одного уже обезвреженного оуновца, установил абсолютно достоверно следующее. После окончания ровенской гимназии Нил Хасевич учился в Варшаве в Академии изобразительных искусств. Входил там в так называемую «Украинскую громаду» — националистическую студенческую организацию. Был хорошо знаком с лидером варшавских оуновцев Степаном Бандерой и его женой Ярославой Опаровской. Принимал активное участие во всех акциях нового предводителя националистов, кроме того, как художник уже тогда оформлял бандеровскую пропагандистскую продукцию.
Бондарь отправился на родину бандита и здесь установил, что в этих местах «Зота», вернее, Нила Хасевича очень хорошо помнят и до сих пор с содроганием произносят его имя. Еще бы! В период оккупации этот «щирый украинец» был назначен гитлеровцами... судьей в селе Деражно (ныне Костопольского района) и выполнял свои обязанности как их преданный холуй. Эта деятельность Хасевича принесла его землякам много страданий и горя. По приговорам судьи карали местных жителей за невыполнение поставок продовольствия немецко-фашистской армии, невыход на принудительные работы, укрывательство бежавших из плена красноармейцев, окруженцев и евреев, помощь партизанам. Случалось, судья лично участвовал в экзекуциях, а если присутствовал на них, то обязательно делал зарисовки, когда, скажем, полицаи пороли крестьян плетьми и шомполами-цепочками немецкого производства.
Дальнейшие следы Хасевича терялись. Так, в 1944 году, уже после изгнания гитлеровцев, его видели на хуторе Пеньки, встречали и в других местах. Местные жители, с которыми беседовали в разных селах и хуторах чекисты, рассказали, что в том же 1944 году «Зот» принимал личное участие в убийстве многих поляков и уцелевших от немецких расправ евреев.
