— Здравствуй, Варвара. Что у тебя по математике?
— Пять с плюсом. У меня по всем предметам пять с плюсом.
Я знаю, Варька врет — она всем так врет, говорит, чтобы ее уважали, она сама мне в этом призналась.
— Вот и хорошо, — говорит мама. — С завтрашнего дня будете заниматься математикой. А то эта лентяйка совсем не тянет.
— Не может быть! — восклицает Варька. — Пошли немедленно заниматься!
— Ты поешь, Варвара, — говорит, спохватившись, мама. — Каникулы еще длинные.
— Ни в коем случае, — говорит Варька. — Немедленно заниматься.
Мы идем в мою комнату, закрываем дверь на задвижку, садимся на диван с ногами, достаем учебник и начинаем болтать.
Варька согласилась насчет моей идеи выбрать себе профессию за то время, пока она будет здесь. Она сказала, что всю дорогу сама об этом думала. Здорово, когда мысли у людей так совпадают. И насчет редкой профессии Варька со мной согласилась. Выбирать профессию — так уж, конечно, чтоб была редкой. Во-первых, денег, наверное, больше платят, а во-вторых, нипочем до пенсии не уволят.
Ночью мы с Варькой говорим про всякие по-настоящему важные для всего человечества дела: про то, когда потухнет Солнце, есть ли люди на других планетах, конечна ли или бесконечна Вселенная, от кого произошел человек. Я уверена, что Вселенная бесконечна. Варька со мной согласна. Мы говорим до утра. Вообще-то говорю одна я — это я замечаю не сразу, — Варька лежит под одеялом и лопает черешню. Но я чувствую, что ей все очень интересно — и про Галактику, и про звезды. Варька тоже сомневается, что человек вот так просто произошел от обезьяны. Мы засыпаем под утро. Утром в дверь стучат, и в комнату входит Поля с завтраком на подносе. Помимо обычной еды на подносе две тарелки крупной красной клубники. Варька хватает с подноса тарелку. На этот раз Поля не сердится. Через некоторое время в комнату входят мама и папа и начинают нас уговаривать пойти куда-нибудь отдохнуть. Мы долго сопротивляемся, потом все же соглашаемся.
Мы берем с собой побольше еды и выходим на улицу. Мы не знаем, куда мы идем. Варька говорит:
— Там что-нибудь придумаем.
Мы идем по улицам — но нам ничего не придумывается. Вдруг к нам подходит парень. Наверное, студент. Он говорит:
— Здравствуйте, — улыбается и идет рядом с нами.
— Вы чего идете? — говорит Варька.
— А разве нельзя? — спрашивает парень.
— Можно, — говорит Варька.
И опять мы идем молча. Я вспоминаю маму и дергаю Варьку за руку.
— Давайте что-нибудь придумаем, — говорит парень.
— Давайте, — говорит Варька. — Мы и сами хотели, — и вырывает у меня руку.
— Поехали кататься на паруснике, — говорит парень.
— Поехали, — говорит Варька. — А яхта у тебя есть?
— Есть, — смеется парень. — Айда.
Я снова дергаю Варьку за руку. Варька дергает плечом и говорит:
— Не хочешь с нами — ступай домой. Парень хороший — не стыдно людей бояться!
— И правда, — смеется парень. — Бояться нечего. Разве что на водохранилище шторм.
Делать нечего — приходится идти. Мы идем на вокзал; парень берет два билета до второй зоны, и мы едем на водохранилище. В электричке мы разворачиваем пакет и отдаем ему котлеты и помидоры. Варька с ужасом смотрит, как одна за другой исчезают ее котлеты во рту незнакомого парня. Бумагу Варька выбрасывает сама.
На берегу водохранилища — большого, как море, — стоят легкие яхты под парусами. На голубом горизонте стайкой идут парусники. Ветер раздувает их белые паруса, и они скользят плавно и красиво по воде. Варька даже рот раскрыла — ну и красотища!
Парень подходит к коричневой яхте, на белых парусах у нее нарисовано солнце, и приглашает нас: «Входите!» Борта яхты тонкие, яхта узкая и качается на небольших волнах.
— Может, не поедем, — говорю я.
— Ну да! — говорит парень.
— Еще чего! — говорит Варька.
Парень отвязывает яхту, садится на нос и держит веревки; яхта тронулась и заскользила к белым парусам на горизонте.
— Теперь сама пойдет, — говорит парень. — Добро пожаловать в каюту.
На низкой каюте и вправду написано: «Добро пожаловать!» Парень, видно, веселый. Мы входим в каюту — по бокам там лавки; в каюте светло, от воды прыгают солнечные зайчики.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Лимонаду хотите? — говорит парень.
Мы пьем лимонад.
— Что вы делаете? — спрашивает парень.
— Учимся, — говорим мы. — И ищем профессию.
— А, — говорит парень. — Тогда ясно.
Неожиданно мы срываемся со скамейки и падаем на парня, больно ударившись лбами. Потом парень падает на нас.
— Ветер, — кричит он, — все на борт!
Мы с трудом выползаем на борт.
— Шторм, — кричит парень, — балла три, держитесь! Держите веревку, тяните, да тяните же, черт возьми!
Вдвоем мы тянем веревку. Это очень трудно. Веревка так и рвется из рук. Парень сердится и изо всех сил держит свою веревку.
— Теперь выбирайте! — кричит он.
Мы и так тянем изо всех сил.
— Выбирать, — кричит парень, — отпускать потихоньку!
Мы отпускаем, хлопают над яхтой огромные паруса. Летят в лицо брызги. Впереди такая же яхта валится с боку на бок. Нас окатило водой.
— Держись! — кричит парень.
Спускаем паруса, рулим к берегу. Паруса спущены. Мы идем на веслах. Теперь это не воздушная яхта, а обыкновенная лодка. Руки у нас стерты до крови. Парень привязывает свою яхту и идет с нами. На берегу он смеется.
— С боевым крещением, — говорит он. — Славно, девчушки, держались. Можете вполне идти в моряки.
У нас с Варькой не попадает зуб на зуб. Ладони болят. Уже темно. Мама и Поля опять нас запрут дома. Парень провожает нас до дома.
— Морской привет, — говорит он.
Но мы не хотим в моряки. Мы хотим спать.
Утром после умывания начинается допрос. Собственно, допрос кончается очень быстро.
— Где вы были? — говорит мама.
— Катались на яхте, — отвечает Варька.
— С кем? — ужасается мама.
— С одним парнем, — отвечает Варька.
— С каким? — спрашивает мама.
— С хорошим, — говорит Варька.
— Как его фамилия? Где он учится?
— Работает он в КБ, а фамилию мы не спросили.
— Ах так! — говорит мама. — Уличные знакомства. Идите в комнату, заниматься математикой. Мы с вами еще поговорим.
Мы уже пять дней не выходим из дома. Перепробовано все — отказ от еды дал прежние результаты. Наконец Поля выходит к нам с «белым флагом». На этот раз это «наполеон». Мы не подходим к «наполеону». Вижу, как Варька сдерживается изо всех сил. Но наше мужество не напрасно. Через минуту в комнату входит мама. Она уговаривает нас пойти куда-нибудь развлечься. Мы обещаем пойти куда-нибудь завтра утром. Мама и Поля выходят. Мы делим «наполеон», открываем балкон, ложимся под одеяла и начинаем говорить про звезды. Вернее, про звезды говорю я, а Варька только чавкает на всю комнату. Я рассказываю Варьке, что той звезды, которую мы видим, наверное, уже нет; была она, наверное, несколько тысяч лет назад, а сейчас стала черной дырой, но свет ее дошел до нас, может быть, только сейчас и будет еще идти на Землю много тысяч лет, и что если кто-нибудь захотел бы сделать из Земли черную дыру, то ему надо было бы сжать всю нашу Землю вместе с горами и морями до нескольких сантиметров. Варька смотрит на звезду, жует торт и на разные голоса говорит «угу». Сначала «угу» ее звучит механически, равнодушно, потом в виде вопроса: «Угу?», потом восхищенно: «Угу!» — и, наконец, Варька перестает чавкать и садится на кровати.
— Откуда ты все это знаешь? — спрашивает она.
Я говорю, что слушаю по радио передачу «Радиопланетарий». Варька говорит:
— Да, наверное, редкая профессия — астроном. Наверное, там много платят. И уволить нельзя — заменить некем. У меня нет ни одного знакомого астронома. А у тебя?
— У меня тоже.
Варька некоторое время жует, потом ссыпает себе на ладонь крошки от «наполеона» и отправляет их в рот. Потом говорит:
— А астрономический институт или техникум в Москве есть?
