Она была так близко… Одд не мог оторвать взгляд от ее губ, уже почти наяву ощущая их нежную теплоту и сладость; он будто чувствовал тепло ее гладкой кожи, и предвкушал пронзающее его блаженство, словно уже сжимал ее в объятиях. Томительное влечение наполняло огнем и не давало думать ни о чем другом, кроме того, что мужчина испокон веков хочет от женщины. Он знал, что должен быть почтительным с ней, но не мог не желать ее — с первого мгновения их встречи.
Она была слишком близко, и он, едва помня себя, одной рукой поймал ее опущенную руку, а другой обвил стан девушки и склонился к ее лицу. Но уже когда его борода коснулась ее щеки, она уперлась ладонью в его грудь и отстранилась. Ее взгляд стал строгим, и он вспомнил, о чем она его спрашивала. Хотя, по большому счету, его страстный порыв сам по себе и был ответом.
— Я ищу… дорогу на край света, — шепнул Одд. — На самом дальнем севере, где море упирается в ледяную стену, я уже был. Эта дорога лежит через твою землю. Но чтобы я мог идти дальше, мне нужно твое позволение, ландвет Альдейгьи. Поэтому я и хочу, чтобы ты открыла мне эту дорогу.
— Тебе придется за это заплатить, — так же тихо ответила Яромила, чувствуя, что кто-то другой говорит ее устами. Наверное, и впрямь сама земля — разве ей нужна какая-то плата?
— Я готов. Что ты попросишь?
— Сейчас еще не время об этом говорить. Судьба не созрела…
Вокруг стояла пронзительная тишина, и от этой тишины Яромила вдруг очнулась, опомнилась, проснулась, как просыпаются от громкого звука. О чем они ведут речь? От чьего имени она говорит — и с кем?
И тут же в этой тишине Яромиле вдруг почудилось чье-то присутствие. Она оторвала глаза от лица Одда и огляделась. И вздрогнула: вокруг затухшего костра в сумерках плотной толпой стояло бесчисленное множество людей. Они застыли неподвижно, не мигая, даже не дыша. Сотни суровых лиц, муж чин и женщин, молодых и старых — большинство в нарядной одежде, с красиво расчесанными волосами и бородами, но некоторые — в рваном тряпье, с кровавыми ранами, иные — опаленные призрачным пламенем, которое и сейчас играло на их телах и волосах, не причиняя, впрочем, никакого беспокойства. Сотни сумеречных глаз, сияющих голубовато-сизым огоньком, были устремлены на них с Оддом.
У Яромилы перехватило дыхание. Не в силах оторвать взгляд от жуткого зрелища, она прижалась плечом к Одду, и он обнял ее, словно хотел укрыть. Она дрожала и чувствовала, что он тоже дрожит, тяжело дыша от волнения. Она сразу поняла, кто это. Они вместе искали тропу на Тот Свет — и нашли. Это были все те ее знакомые и незнакомые предки и соплеменники, кто за прошедшие века успел прожить и умереть на этой земле. Одних обрядили и проводили в мир мертвых положенным порядком, тела других даже не были найдены под углями пожарищ. И все они ждали, к чему же приведет запущенный однажды поток времени. Ждали, какую судьбу готовят их потомкам, их памяти. И Яромила откуда-то знала, что все это зависит от нее.
— Они все время были с нами, — шепнул Одд ей в ухо, прижавшись сзади лицом к ее волосам. — Ты не заметила, как тяжело шли ваши лодки, хоть и по ветру? Они сопровождали вас с самого начала. Скажи им что-нибудь. Скажи, что я хочу дать им мир.
— Мы дадим… вам… мир, — еле слышно, прерывающимся голосом проговорила Яромила.
— Скажи, что я прошу у них позволения пройти через вашу землю. Если они поддержат меня, если мы объединим наши силы, то я проложу им дорогу в будущее, сделаю так, что от их имени будут трепетать самые сильные из соседей. Вслед за мной придут другие вожди, более сильные, которые сделают еще больше. Наши потомки будут богатым и сильным народом, сильнейшим среди всех окрестных племен. Но сейчас они должны помочь мне. Попроси их. Меня они не слышат, я чужой им. А тебя они послушают.
— Помогите… — повторила вслед за ним Яромила. — Благословите нас…
И снова ей казалось, что эти простые слова ее устами произносит кто-то другой — и говорит о том, о чем она, Яромила дочь Милорады, еще не знает. Мелькнуло смутное чувство, будто она, как невеста рука об руку с женихом, просит у предков благословения для будущих детей… Вот только детей этих будет не двое, не семеро, не десять даже — а сотни, тысячи, десятки тысяч… Она была словно богиня Лада, общая мать родов, племен и поколений. Глазами богини она вдруг увидела будущее, грядущее рождение целого народа — и рядом с ней сидел тот, кто мог стать отцом этих новых родов и племен. Земля растаяла под ногами, ушла вниз — и Яромила крепче вцепилась в руку мужчины, чтобы не упасть с этой божественной высоты…
Несколько призраков в передних рядах величаво кивнули, словно подтверждая и одобряя. Другие за их спинами тоже закивали.
Руки опустились к поясам, и Яромила заметила там рукояти ножей, древки топоров… А потом призрачная рать стала таять…
Когда Яромила очнулась, солнце уже вставало. Она лежала, у потухшего костра, прямо на земле, вернее, на своем подстеленном плаще, а рядом с ней лежал Одд, обняв ее и завернувшись вместе с ней в свой плащ, не тот, тонкий и нарядный, а обычный, из толстой шерсти, теплый и надежный. Вот почему ей не было холодно. Яромила хорошо помнила события ночи, но не могла бы поручиться, что встреча с призраками ей не приснилась. Все ощущения тех коротких и при этом бесконечных мгновений теперь виделись ей издалека, казались воспоминаниями о когда-то услышанном сказании. В ней не осталось ни-чего от той богини, которая заглянула ей в душу и на миг наполнила собой. Она вообще не могла бы сказать, что из этого: долгого вечера было на самом деле, а что приснилось, когда явь перешла в сон.
Но сейчас было обычное ранее утро. Одд, лежа у нее за спиной, крепко прижимал ее к себе, причем одна его рука лежала на ее груди, а вторая — на бедре, бессовестно забравшись под подол обеих рубах, — слава чурам, что они были укрыты плащом и никто не мог этого видеть. Лицом он уткнулся ей в шею под волосами, так что борода его мягко и приятно щекотала кожу, и Яромила ощущала тепло каждого его выдоха. Одд спал, но она знала, что его мужская сила вовсе не спит, и от всего этого по телу раз ливалось горячее, волнующее и сладкое чувство. Яромила понимала, что надо тихонько встать и уйти, пока никто не увидел, что она провела остаток ночи в объятиях варяга, но хотелось, чтобы это продолжалось как можно дольше.
Наконец, собравшись с силами, Яромила осторожно высвободилась из обнимающих ее рук и выползла из-под плаща. Наполовину проснувшись от ее движения, Одд перевернулся на спину. Затем, приоткрыв глаза, он вполне осмысленно глянул на Яромилу и, кажется, даже подмигнул ей. И тут же отвернулся, чтобы снова заснуть.
