— Если я продам вам комнату, то нескольким из моих людей, или даже мне самому придется ютиться вместе. Я был здесь первым, я оплатил эти комнаты и они мои на эту ночь, — повернувшись в пол оборота, чванливо высказал торговец. — А теперь, позвольте мне закончить игру, пожалуйста.
«Если бы я не была героиней, он бы вообще приказал меня вышвырнуть», — подумала Алесса.
— Может, научим его хорошим манерам, — спросил героиню стоявший за плечом Оберон достаточно громко, чтобы возомнивший о себе слишком многое торговец его услышал.
Но Фаис и бровью не повел, собирая кости в кожаный стакан.
— Наша задача — добраться до Тотоола, а не затевать драк в тавернах и попадать в неприятные лорду Раэлю истории, — скрипнув зубами, сказала Алесса, хотя в душе полностью соглашалась с Обероном.
— Но я не хочу снова спать на улице-е-е, — начал ныть Вергилий.
Рокот по-детски затопал ногами, сотрясая пол и гремя посудой на столах.
— Ничего не поделаешь... — начала было утешать друга Алесса, но неожиданно замолчала.
Непонятно откуда между ней и торговцем вырос тот самый юноша, который только что играл на дудочке.
— Господин Фаис, вы, насколько я вижу, любите играть, — с лукавой улыбкой произнес он. — Предлагаю пари! Мы сыграем в кости, и если выиграю я, то вы освободите одну комнату для этих героев.
Фаис дернулся было, чтобы ударить юношу или приказать стражнику вытолкать наглеца на улицу, но движение так и не завершилось, побежденное любопытством.
— А если выиграю я? — спросил он.
— А если выиграете вы, то я до конца дней своих стану вашим слугой.
Собравшаяся вокруг публика ахнула, а глаза Фаиса алчно загорелись.
— Что ты делаешь, идиот! — зашептала на ухо юноше склонившаяся к нему Алесса. — Это глупый риск, ты нас даже не знаешь. Мы поспим на улице, ничего страшного, не в первый раз.
— Не волнуйся за меня, госпожа, — улыбнулся в ответ парнишка, — мне ничего не угрожает. Я слишком счастливый, чтобы проиграть в кости.
— Брось, Алесса, — положил ей на плечо руку Оберон, — пусть рискует. Мы ведь в любом случае ничего не потеряем, зато можем выиграть нормальный отдых.
— По рукам! — воскликнул между тем Фаис, хлопнув себя по ляжкам, и нетерпеливо махнул стражнику рукой, чтобы тот убрался из-за стола. — Но если попробуешь меня надуть, применишь какую-то магию или простое шулерство, то я об этом узнаю. Вот эта монета, — Фаис приподнял зажатую в кулаке бронзовую монету с проделанной посредине дырочкой и продетой туда цепочкой, — окрасится в красный цвет. Я честный торговец, но от своих партнеров я тоже требую честности.
Юноша только кивнул, криво ухмыляясь правой стороной губ. Фаис собрал кости в кожаный стаканчик, тщательно потряс им в воздухе и поставил стакан перевернутым на стол. Затем медленно поднял его, и Алесса закусила губу. Кости показывали «шесть» и «пять».
— Мне сегодня везет, — прокомментировал свой бросок Фаис. — Как жаль, что за свою беспечность ты будешь расплачиваться всю жизнь.
Повинуясь чуть взлетевшей вверх брови торговца, стражник вырос за спиной юноши и положил руку ему на плечо. Не стирая ухмылки, парнишка собрал кости в стаканчик, тряхнул их пару раз и выкатил на стол. Одна кость остановилась сразу — шестью точками вверх, а вторая неторопливо покатилась к краю стола. Она уже почти соскочила на пол, но внезапно остановилась на ребре, слегка покачалась, словно выбирая направление, и замерла, смотря вверх шестью маленькими черными глазами.
Фаис бросил быстрый взгляд на монетку на своей шее, но она оставалась ровного бронзового цвета.
— Я слишком счастливый, чтобы проиграть, — повторил юноша.
— Мурат, ты сегодня спишь на конюшне, — озлобленно выкрикнул ни в чем не виноватому начальнику стражи Фаис и поднялся из-за стола.
Зеленые глаза весело улыбнулись, увидев выпавшие на костях «шестерки». Легкий ветерок, перевернувший последнюю кость, установивший ее как нужно, пролетел по таверне и незаметно исчез в открытом окне. Самодельный медальон на цепочке, улавливающий обман, не сработал. Ведь юноша действительно даже и не думал обманывать торговца, он лишь верил в свою удачу.
Не так уж и плохо — быть чьей-то удачей. Тебя любят, почитают. На тебя надеются и именно к тебе взывают в часы крайней нужды. Или выставляют напоказ, как вот сейчас. Бросают вызов и тебе, и самой судьбе, даже не допуская того, что ты бросишь и не поможешь. Верят, и в то же время боятся в самом краешке своего сознания, что когда-нибудь наступит тот момент, когда ты уйдешь.
Но сейчас уходить совершенно не хотелось — слишком уж веселой была эта игра. Молодой музыкант был так самонадеян, что каждый день бросал своей удаче все новые и новые вызовы. И она с радостью отвечала на них, чувствуя, как ее с головой затягивает в пучину безудержного веселья и бесшабашного куража.
Зеленые глаза еще раз осмотрели таверну и исчезли, так никем и не замеченные.
Когда-то, в прошлой, давно забытой жизни, ее звали как-то по-другому. Теперь она звалась Удачей.
3.
Эту ночь они провели вчетвером в одной комнате. Две кровати — одна для Алессы, другая для молодого музыканта, столь неосмотрительно многим рисковавшего ради их удобства. Оберон и Вергилий устроились на принесенных хозяином дополнительных одеялах, хотя Вергилий тут же скатился со своего и продолжал спать на голом полу — и это после стольких усилий устроить его в мягкую постель.
Юноша назвался бродячим музыкантом из Диналиона, путешествующим в Тотоол, чтобы посмотреть на предстоящий карнавал, а также немного заработать. Его звали Ллин-аан, или просто Ллин — для друзей, как он им сам сказал. Было у него и прозвище — «Счастливчик», данное ему окружающими, потому что за что бы он ни брался, юноше везде сопутствовала удача. С ней Ллин выходил сухим из самых безвыходных и невозможных переделок, о чем не уставал хвастаться, стоило его об этом лишь спросить.
«Почему бы тебе тогда не пожелать стать королем Адорнии», — в недоумении спросил его тогда Оберон. — «Ну, или пожелать богатства. Или хотя бы одежду поприличнее».
«У меня есть все, что мне нужно. Я не хочу иметь большего», — просто ответил ему Ллин, на Оберон лишь недоуменно развел руками.
Юноша принадлежал к школе бродячих музыкантов из окрестностей Диналиона, одной из многих, которыми была усеяна почти вся Адорния. Музыку в Адорнии любили, и хотя Ллина вряд ли бы пустили играть на приеме у лорда или хотя бы в доме богатого торговца, для вечера в таверне его искусство подходило в самый раз.
«Вы бы слышали, как играет на дудочке мой дед Чиан! Вот он — настоящий Мастер!» — сказал им Ллин. — «Когда-нибудь, я обязательно достигну вершин его уровня».
Ллину только-только исполнилось шестнадцать, и это путешествие было первым в его недавно начавшейся карьере.
— Ну что, расскажешь нам, наконец, приказ Раэля? — грубо окликнул Алессу Оберон, выводя из задумчивости.
Героиня скосила глаза на идущего рядом с ними Ллина, решая, стоит ли ему слышать об их задании, но потом согласно кивнула.
— Расскажу, — ответила она.
В конце концов, музыкант вряд ли мог им хоть как-то помешать, даже если бы и захотел.
— Лорд Раэль хочет, чтобы мы предотвратили кражи, которые будут совершены во время карнавала. Первым будет украден «символ богатства», так что лорд хочет, чтобы этим вечером мы патрулировали богатый квартал Тотоола и замечали любые странности. И еще: наш противник — свободный герой, так что мы должны быть осторожны. Свободные герои не имеют лорда, который бы следил за ними и контролировал их действия, они неуправляемы и зачастую безумны.
— Интересно, откуда он сам знает про эти предстоящие кражи? — задал риторический вопрос Оберон, на который Алесса предпочла не отвечать.
Сообщение от лорда Раэля пришло этим утром. Как только Алесса вышла из опустевшей таверны на улицу, на ее плечо опустился большой белоснежный попугай и заговорил ей на ухо, передавая заученные слова. Закончив свою речь, птица склонила голову на бок, ожидая лакомства в награду за свои труды. Однако Алессе нечем было угостить почтальона, и попугай улетел, расстроено взмахнув крыльями.
— Жизнь героя, должно быть, такая интересная! — воодушевленно воскликнул Ллин. — Ловить бандитов, сражаться с чудью, защищать обычных людей! — говорил он, размахивая в воздухе воображаемой шпагой.
— Герои защищают людей, малыш Ллин! — гордо подтвердил слова музыканта Вергилий.
Освободившаяся было дорога вновь стала слишком людной, когда за поворотом показались ворота Тотоола. Караван Фаиса снялся с таверны затемно, когда герои все еще сладко спали под приветливой крышей, словно не желал больше делить с ними свою дорогу. Теперь же герои снова нагнали его, застрявшего в воротах, где городская стража придирчиво осматривала ввозимый им товар.
