Никого не было.
Буду ли я жить здесь совсем одна? подумала Алиисза. Это то, чего они хотят? Свести меня с ума от одиночества в этом огромном мире-копирке?
Тоска и страх вновь вернулись к ней, но алю тут же разозлилась на себя из-за таких трусливых мыслей. С Воком она провела несколько десятилетий под этой проклятой Крепостью Адских Врат. Да что вообще значил этот год?
Но тогда ты не была в одиночестве, напомнила она сама себе. У тебя был тот, с кем ты могла общаться. У тебя был Каанир.
Она хотят, чтобы я это поняла? Что мне нужны другие, чтобы быть счастливой? Это то, как я предположительно должна стать доброжелательной, глубже поняв свою полезность?
Она выбросила из головы эту глупую мысль.
Не позволяй им взять над тобой верх, — сказала алю сама себе. Обхитри их. Найди выход.
Вдыхая и пытаясь вернуть уверенность в себе, Алиисза толкнула дверь и вышла в сад. Сделав шаг, она остановилась и затаила дыхание.
Мягкий свет луны странно влиял на деревья, придавая им незабываемый небесный вид. Казалось, каждый листик сиял своим внутренним серебристым светом. В ветвях шептал нежный ветерок, и Алиисза подумала, что слышит в нём слабую музыку. Бесчисленные колокольчики тихо звенели в нём, и безмятежно журчали фонтаны.
— Ночь успокаивает, не так ли? — сказал голос из теней позади. Торан.
Алиисза внезапно развернулась на месте, вновь вскипая от злости.
— Что ты здесь делаешь? — рявкнула она. — Пришёл помучить меня? — она увидела, что он сидел на одной из скамей, скрытой до этого цветущей живой изгородью.
Небожитель помотал головой.
— Нет, конечно, — мягко ответил он. — Я пришёл, чтобы утешить тебя, если смогу.
Алиисза рассержено вскинула голову, не веря услышанному, затем отвернулась.
— Можешь обо мне не беспокоиться, — презрительно усмехнулась она. — Ты пришёл, чтобы позлорадствовать после своего обмана.
— Я не злорадствую, — сказал ангел, слегка с нажимом на эту фразу, почти угрожающе. — Я оставляю это для тебе подобных.
— Мне подобных? — скептически сказала Алиисза. — А кто конкретно это такие — мне подобные?
— Корыстные, вероломные, манипулирующие всеми существа, которые верят, что они превыше закона и не должны обращать никакого внимания на других — только на себя, — ответил Торан. — Думаешь, что тебе позволено делать, что только заблагорассудится, и не важно, какова этому цена? И вы явно получаете удовольствие, когда наблюдаете за тем, как корчатся убогие по вашей милости. Тебе подобные.
Алиисза рассмеялась.
— До этого самого момента я увидела всё то же самое от тебя и тебе подобных, — сказала она. Ангел ощетинился, но она продолжила, — Не прикидывайся, будто сам не манипулируешь. Не прикидывайся, что и сам не корыстен. Ты сказал достаточно, чтобы убедить меня, что у тебя были только лучшие намерения, тогда как по-настоящему вам нужен был только мой ребёнок. И ты думаешь, что можешь всё уладить, своим глупым притворным состраданием и нежной печалью.
— У тебя была возможность отвергнуть меня, — ответил Торан. — И мои интересы за гранью собственных потребностей. Я преуспел, когда спас твоего нерождённого ребёнка и избавил его от твоего порочного влияния.
— А, ну, наконец, вот и твоя правда: осуждения выходят на передний план, — позлорадствовала Алиисза. — Интересно, как долго это продлится — теперь, когда я попалась в твою ловушку? — Она уставилась на него самым злобным взглядом, на который только была способна. — Хотя, я всё же скажу тебе. Я лучше предпочту быть собой и себе подобным, чем таким, как ты, — сказала алю. — Заносчивая, склонная осуждать, с высоким самомнением, слишком страшащаяся думать по-крупному и ловить момент. Я могу быть всем тем, кем ты меня назовёшь, но, по крайней мере, я не притворяюсь. Я знаю, чего хочу, и беру то, что может предложить мне мир. Я не жалуюсь, не хнычу и не позволяю ни одному презренному стоять на моём пути.
— Таким образом, мы видим основу наших различий, — тихо сказал Торан, уже без угрозы в голосе. — Ты больше думаешь о себе, чем о других, но я же больше беспокоюсь о других, чем о себе. Колоссальное различие.
— Зачем? Почему? — Алиисза пришла в замешательство. — Что можно получить для себя, если больше заботишься о других? Как глупо! — сказала она.
Алю развернулась и зашагала по саду. Она услышала, как ангел поднялся со скамейки и последовал за ней. Алиисза вновь засмеялась.
— И, кстати говоря, огромная ложь. С твоих слов получается, что ты должен больше заботиться обо мне, чем о себе. Если бы это было правдой, ты бы не послал меня сюда и не закрыл бы в этом… месте, когда как знаешь, что я не хочу быть здесь. Как же насчёт заботы о других вместо себя?
— Ты здесь именно потому, что я — как и все здесь, в Суде — заботимся о твоём благополучии.
— Ты имел в виду о благополучии моего ребёнка, не так ли?
— И его тоже. Есть ещё одно объяснение.
Алиисза фыркнула, усмехнувшись.
— Если не хочешь выслушать — я оставлю тебя наедине со своими мыслями, — ответил Торан на её реакцию, — но ты просила.
— Начинаю уже сожалеть об этом, — сказала Алиисза. — Оставь меня одну. Ты ничем не сможешь утешить меня. Ты со своим трибуналом выслали меня сюда, прекрасно зная, что быть одной без единственного существа для меня мука.
— В надежде, что ты придёшь к пониманию всего могущества и радости от того, когда делаешь счастливыми других, в большей степени, чем себя.
Алиисза вновь усмехнулась, но усмешка получилась горькой.
— Я — девочка для плотских утех. Я жажду чувственных удовольствий. Прикосновений, запахов того, кто рядом. Они чувствуют то же, чего страстно желаю я, и тоже получают удовольствие и счастье.
— Эта радость — ложная, недолговечная, и всего лишь малая частичка того удовольствия, которое ты можешь получить, если откроешь своё сердце тому…
— Хватит! — перебила Алиисза. Она развернулась и посмотрела на небожителя через бассейн с низкими стенками, где в прохладном ночном воздухе пузырился фонтан в виде двух играющих детей.
— Не читай мне проповеди! Меня послали сюда, чтобы размышлять. В словах судьи не было ничего о том, чтобы меня пытали такие, как ты!
Торан развёл руками, уступая и храня молчание, но, так и не покинув алю.
Алиисза буквально ощущала на себе его взгляд, когда села на край стенки фонтана, стараясь не сделать немыслимое: она ни за что не заплачет перед ангелом. Она не могла допустить, чтобы он увидел подобное.
Чтобы отвлечь свои чувства, алю опустила руку к поверхности воды, проведя по ней пальцами и наблюдая, как возникают волны, смешиваются друг с другом и исчезают. Луна отражалась от искажающегося и постоянно колышущегося отражения воды в том месте, где сидела полудемоница. Алиисза подумала о ребёнке, растущем в ней, о тех мгновениях недалёкого прошлого, когда её вынудили, когда боялась возможного для себя вреда, и тогда кое-что поняла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
