Труднее всего было одёргивать себя, чтоб не расслаблялся. Больно уж легко всё получалось.
Глава 26
Под всхлипы послушника, эхом отражавшиеся от сводов пещеры, я прошёл мимо так и висящих в воздухе полос пыли. Они мерцали ровным светом, ожидая приказа на уничтожение.
Я бросил последний взгляд на хнычущего мага пыли… На его месте я бы ещё устроил мне подлянку, но, насколько я разбирался в предателях и гадких людях, сразу он до этого не додумается. Такие люди очень хотят жить.
А ему надо выжить не только сейчас, но и потом, когда он вернётся к настоящему хозяину. Тому, который дал ему защитный амулет, спасающий от тёмного огня из посоха советника.
Неожиданно послушник что-то удивлённо произнёс мне в спину на лучевийском. Я обернулся, поскрёб затылок.
— Что ты сказал?
— Ты… деревянная проповедь⁈ — кое-как выговорил послушник.
А-а-а, вон оно что… Этот вестник тупости узрел татуировку.
— Да, я лиственник, — кивнул я, — И, конечно, только поэтому ты и жив.
Ну вот всегда так. Едва люди узнают, что я проповедник Лиственного Света, как у них сразу меняется лицо. Такое чувство, как будто я сразу становлюсь должен.
Вот и этот уже нафантазировал, что я чуть ли не на руках его должен вынести из пещеры, а потом ещё и сам убиться от осознания того, что же я натворил.
— Ты… делать освобождение… — начал было хмурить брови послушник, но я помахал пальцем и поцокал языком:
— Ц-ц-ц, — сказал я, качая головой, — Подожди, простолюдин, сначала я отпущу грехи королевской знати.
Тот аж поперхнулся от такой несправедливости, но не нашёлся, что ответить.
— Мир жесток, — я улыбнулся, — Жди своей очереди, грязь.
Под внимательным взглядом послушника я дошёл до скалы-колонны, за которой прятался вельможа.
Советник тоже был напуган, и это делало его вдвойне опасным. Мне же надо было сохранить жизнь девчонке и, что не менее важно, добыть информацию. Много очень важной информации.
А для этого следовало немного охладить мозги…
Подойдя к скале, я сел на пол и прислонился спиной к камню. Стал рассматривать золотистый с чёрным амулет, пытаясь понять, что внутри него так тянет меня.
Неизвестное и в то же время отдалённо знакомое чувство… Что-то мне сегодня везёт на магию крови.
Сидящий в круге света от двух тусклых фонариков послушник был у меня как на ладони. Он ещё всхлипывал, но уже начал потихоньку крутить головой.
Откинув затылок на щербатую стену скалы, я чуть повернул голову. Дорожка из фонариков уходила в дальний конец пещеры, где высилась та самая колонна с гнездом. Яйцо пока оставалось на месте, а в портале напротив него уже показался нос гарпии.
Портал искрил и плевался какой-то пылью, и пролезть за своим яйцом несчастная мать не могла. Пока не могла…
— Ты испытывать моё терпение? — наконец, подал голос вельможа.
— Господин советник Джау Лонг, — негромко произнёс я, сунул амулет за пазуху и стал набирать рядом с собой мелкие острые камушки, — Не хотите поговорить?
В тишине пещеры мой голос звучал во всех уголках. Советник замолчал, но я слышал его сосредоточенное сопение. Он не мог меня понять, а я специально начал разговор так, чтобы запутать его.
Послушник, как я и ожидал, уже успокоился. Более того, он явно осмелел после того, как увидел мою татуировку, и в его шальных глазах появились искорки хитрости. Эх, глупец, эти искорки убьют тебя.
Вот послушник подобрал ноги, сел на корточки, тихонечко приблизил руку к светящемуся рядом камушку-фонарику. При этом он знал, что я всё вижу, но теперь был уверен, что лиственник ничего ему не сделает.
Вот же свет смердящий. Человеческая глупость воистину не знает границ — при нём погиб весь его отряд, причём явно по моей вине, но он будто об этом забыл. Странная эта вера в Древо… Все вокруг прекрасно знают, что должны делать лиственники, но никто не хочет сам верить в Лиственный Свет.
Послушник аккуратно сгрёб фонарик самыми кончиками пальцев, стараясь, чтобы тень от них не закрыла его. Рядом заурчали гарпии, юнец замер на мгновение, потом тихонько сдвинулся, собираясь подобрать и второй фонарик. Если всё делать осторожно, так можно и выбраться из пещеры.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Свистнувший камень пришёлся ему прямо в ухо и, вскрикнув от боли, тот выронил камушки. На мгновение он попал в тень, и совсем рядом с его головой клацнула пастью гарпия, но не успела достать.
— Ты… уф-ф… что делать⁈ — послушник вытаращил на меня глаза.
Вместо ответа я прицелился и запустил второй камушек. Хороший такой, плоский, с острыми гранями.
— О-о-о!
Снаряд полоснул бедняге прямо по темечку, брызнула кровь, и тот едва не упал в обморок, заваливаясь в тень. Он схватился за голову, успел опереться на другую руку, и тут же с диким криком отдёрнул её.
— А-А-А!!! — он разразился руганью на лучевийском, когда у него и стопа так же попала в темноту.
Кажется, какая-то гарпия успела отхряпать ему пальцы и на руке, и на ноге. Ну, что ж, до некоторых глупцов доходит только так.
Я выбрал ещё один отличный камушек. Прилетит, мало не покажется…
Послушник в слезах замер, не сводя с меня взгляда и сжимая окровавленные конечности. Я улыбнулся ему самой милой улыбкой, на которую был способен северный варвар и, будто ребёнок, даже похвалился, какие у меня красивые камушки. И что их ещё очень много…
— Господин Джау Лонг, — повторил я, — Что молчим?
— Ты, наконец, осознать, кто я такой?
Убедившись, что свернувшийся в позе зародыша подвывающий послушник больше не думает о побеге, я встал и осторожно обошёл скалу. На всякий случай я прикрывался амулетом.
Джау Лонг стоял, держа перед собой испуганную Дайю. Та была связана, во рту торчал кляп. Увидев меня, она округлила глаза, дёрнулась, но советник чуть ли не приложил её посохом.
— Господин советник, — я вытянул топорище, — Хотелось бы напомнить, что чем больше на ней царапин, тем мучительнее будет твоя смерть.
— Я не бояться смерти! — тот тряхнул тонкой бородкой, не сводя глаз с амулета в моих пальцах, — Хозяин обещать бессмертие.
Я расхохотался. О, Мать-Бездна, как же я узнаю твой почерк. А ведь скольким же глупцам, которые пошли за мной, я тоже обещал бессмертие?
Вот только был один маленький нюанс… Та загробная жизнь, которая их ждала, не отличалась комфортом. И если бы глупцы заранее узнали, какой мерзкой грязью под моими ногами они проведут вечность, то выбрали бы смерть.
Потому что истинное бессмертие и могущество получит только один. Я потом так вообще узнал, что даже не все Жрецы получат это — лишь одному из Десяти была бы дарована сила, остальные так же превратились бы в безвольных бесов.
Отсмеявшись, я взглянул на свои жилистые руки… Так-то, если подумать, эту мою инкарнацию можно даже считать успешной. Я свободен, хоть и частично.
— Почему ты смеяться? — советник очень нервничал.
— Потому что ты — глупец, — я улыбнулся, — Этот посох тебе дал хозяин?
— Да! — он нахмурил брови, — И я снести им голову принцессе!
— А хозяину она не нужна?
Тот на мгновение поджал губы, его зрачки расширились от страха, этим он и выдал себя. Как же он советником-то стал? Его же лицо можно было читать, как книгу, даже при том, что со чтением у меня не очень.
— Не нужна! Принцесс много, и не важно, что у неё бросская… кхм…
— Кровь? — я улыбнулся ещё шире, — Смотрю, всех так заботит бросская кровь.
Тут советник приподнял посох:
— А ты что, не знать, как работать эта магия?
Я прищурился, а Джао Лонг, подумав, что нащупал мою слабину, расхохотался:
— В этом посохе кровь твоих братьев, жалкий бросс! Это есть удивительно, да?
И на своём ломаном троецарском он довольно внятно пояснил мне, что в посохе две стихии. Магия Тьмы, которой так искусно владеет его хозяин, и Магия Крови… Вот только ингредиентом служит кровь бросса, которая реагирует на первую магию, образуя огонь.
