Приехав на Симферопольский главпочтамт компаньоны получили три письма с предложениями купить фотоальбомы. Прочитав одно из них Бендер воскликнул:
— Ха-ха! Так тут же адрес в Гимназическом переулке.
— Да, ну?! — придвинулись к нему его помощники.
— Да, и представьте себе тот же номер дома.
— Представьте себе, дом фотолаборанта Мильха, — удивился Бендер. — Никуда не едем, а сразу же в Гимназический, камрады. Вперед, Адам!
Дома хозяина-буденновца компаньоны не застали. К ним вышла уже знакомая хозяйка в той же самой красной косынке, с некоторым удивлением и настороженностью спросила:
— Снова о прежнем хозяине?
— Нет, мы по письму, — показал конверт Остап. — Здесь вы предлагаете купить не один даже, а несколько альбомов для фотографий. Вот именно мы и собираем их, товарищ.
— Ага, вот такой случай, товарищи. Полез мой, значит, на крышу, подчинить её к зимним дождям. А на чердаке, глянь, ящики, с чем-то. Посмотрел, а там эти самые фотоальбомы в пылище. А два других ящика со стеклом, с темными на них фотографиями, значит. Как сказал мой. Вот и предлагаем мы купить эти самые фотоальбомы, товарищи.
У Бендера перехватило в горле от такого неожиданного сообщения. Он хрипло спросил:
— А посмотреть, где они?
— Да вот, заходите и посмотрите…
Козлевич и Балаганов тоже были, если не в шоке, то очень заинтригованы, но молчали, переглядываясь.
Покупатели альбомов вошли в душную неопрятную квартиру несмотря на красную косыночку хозяйки. Здесь витал запах детских пеленок, кислых щей, подгорелой каши и еще чего-то.
— Вот они, эти самые, — указала красная косынка на ящик у двери. — Альбомы, значит.
В ящике была стопка альбомов в клеенчатом переплете с тисненной под золотую надпись: «Фотоальбом». Бендер взял один из них и на обороте в уголочке прочел: «Переплетная фотосалона господина Мацкина М. С.».
— Они все новые, товарищи, заготовили их для заказчиков, не иначе, — пояснила хозяйка, Она подошла к колыбельке со спящим ребенком, качнула её несколько раз, услышав всхлип оттуда, вернулась к покупателям.
Бендер деловито пересмотрел десяток таких альбомов, видя что ничего заслуживающего внимания в них нет, он спросил:
— Ну что же, хозяйка, поскольку уж приехали, торговаться не будем, заберем, — великодушно произнес Остап и с этими словами выложил десятирублевую купюру на стол с хлебными крошками.
Балаганов скривился от этого жеста командора, осудив его в душе, что он по-прежнему расточительно расходует деньги их компании. И буркнул вслух:
— Зачем они нужны нам такие альбомы, никакой ценности.
— Берите их, Шура, и несите в машину, — усмехнулся на его реплику Бендер. И хозяйке: — Ну, а где же те, стеклянные темные фотографии, как вы говорили, хозяюшка?
— А они же в двух ящиках, — там на чердаке так и лежат. Тяжелые, мой решил не надрываться, тащить их сюда, да и зачем.
— Мы их тоже посмотрим, хозяюшка. Если нас они заинтересуют, то облегчим вам задачу.
Красная косынка пустила довольно смешок и произнесла:
— Давайте, раз так. В коридоре лаз на чердак, а во дворе возьмите лестницу, вот и полезайте, товарищи.
Вскоре поставив лестницу к лазу наверх, первым полез на чердак Остап. К когда он откинул крышку первого ящика, накрытого клеенкой, то увидел внутри пачки в черной бумаге. Пачки были разных размеров от открыточных до портретных. Взяв одну из них, он открыл и понял, хотя и не был искушен в фотоделах, что в руках у него негативы на фотопластинках. Здесь были лица людей, фотографируемые в салонах Мацкина.
Бендер подсунул ящики к проему и скомандовал своим друзьям принимать пакеты из ящика. А когда первый ящик освободился, то подал его вниз и приказал сложить всё в него и отнести в машину. Так было, сделано и со вторым ящиком с негативами.
Хозяйка стояла в дверях комнаты и видно было, что она довольна такой работой покупателей. Когда всё было спущено вниз и ящики погрузили в машину, Бендер сказал:
— Ну это, хозяйка, всё равно выбрасывать со временем будете, так что… — развел руки Бендер. — Достаточно того, что мы фотоальбомы купили. — А это стекло и только…
— Да, вы их всё равно выбросите, так что платить не за что нам, — проговорил Балаганов, весьма довольный тем, что его командор на этот раз поступает правильно.
— Да я и не требую платы, товарищи, купили альбомы и ладно, чего там.
— Как мы поняли, товарищ, ничего больше нет такого заслуживающего, а? — встал перед красной косынкой Бендер.
— Да нет, как видите, всё что было от жильцов прежних — пожала плечами она и заспешила к заплакавшему ребенку.
— Так, до свидания…
— До свидания, — понеслось ей вслед от уходящих компаньонов.
Когда поехали Остап сказал:
— Ну, кисы-голуби, фотоальбомы альбомами, они нам ничего не дают, того на что мы рассчитывали, а вот негативы на пластинках!.. Здесь нам предстоит поработать. Уверен, что мы такое узнаем, такое…
— Да, Остап Ибрагимович, может быть, и фотографию, которую так ищет бывший поручик Загребельный — теперешний старпом на «Тринакрии» — не отводя взора от дороги, проговорил Козлевич.
— Да, командор, и я так думаю. Видите сколько в ящиках этих самых негативов, — поддакнул Балаганов.
— Я хочу сказать следующее, голуби-искатели. Судьба нас так и водит возле этого загадочного поиска, где и поручик, и фотоальбом, и горничные и…
— Да всех не перечислишь, командор! — засмеялся Балаганов.
— Да, пришлось, пришлось, братцы, — промолвил Козлевич.
— И еще придется, детушки. Вы смотрите, ведь были же мы на этом Гимназическом, у этих буденновцев, узнали мало, а за фотоальбомы и негативы и слухом, и духом не ведали. А потом, благодаря, нашему объявлению мы вновь с ними столкнулись. Так как это называется? — подождал ответа своих друзей Остап. Я не дождавшись, ответил сам: — Его Величество Великий господин случай! А точнее, это не что иное, как перст судьбы, указывающий нам на успешный поиск сокровищ графини.
— Дал бы Бог, — обернулся к Бендеру Балаганов.
— Будем надеется, Остап Ибрагимович, — мельком взгялнул на него и Козлевич.
И Остап продолжал:
— И скажу вам, детушки, мне не терпится усесться в нашей наемной комнатке и при свете настольной лампы просмотреть все эти темные стекляшки. И обнаружить что-то такое, что нам скажет.
— Дал бы Бог, — произнес еще Козлевич.
— Вот именно, дай нам Бог найти то, что нам нужно, — обернулся снова к Остапу Балаганов.
Быстро посетив адреса двух других предложений, и не обнаружив там ничего заслуживающего внимания, «майбах» понес компаньонов к морю в Ялту.
Ни обедать, ни ужинать Остап не пошел. Он священнодействовал. Сидел за столом с настольной лампой, просматривал негативные фотопластинки, осторожно извлекая их из черных пакетов. А своим друзьям до этого сказал:
— Если хотите обедать и ужинать то идите без меня.
— Может, мы принесем вам поесть сюда, командор? — заботливо спросил Балаганов.
— Да, Остап Ибрагимович, бутерброды можно, кефир и еще что-нибудь? — спросил и Козлевич.
— Хорошо, хорошо, голуби, идите, идите, по своему усмотрению что принесете, то и принесете, — сгорая от нетерпения начать просмотр пластинок, выпроводил Остап своих компаньонов.
На фотопластинках Бендер увидел лица гордых дам, надменных офицеров, гимназистов и гимназисток, детей, лежащих на животиках. Увидел он и всадницу на красивом коне.
— Подражает картине Брюлова, — вслух отметил Остап.
Просматривая дальше, великий искатель видел моряков, чиновников во фраках и сюртуках. Просмотрел негативы и новобрачных в венчальных нарядах, господ с собаками на поводу. Были здесь и групповые снимки и репродукционные с портретов. Присмотревшись к одному такому негативу, Остап воскликнул:
— Так это же с портрета в зале Воронцовского! Видел я его там детушки, видел, — промолвил он, как будто его «детушки» были рядом.
Так просматривая негатив за негативом он не находил ничего, что могло бы его заинтересовать из фотоальбома господина Мацкина.
Просмотр первого ящика, подходил уже к концу, когда в предпоследней пачке негативов он увидел заснятые головы мужчин. На каждой такой фотопластинке вмещалось по нескольку снимков размером фотокарточек для документов. Позирующие перед камерой были одеты в простые красноармейские гимнастерки, френчи, кители, пиджаки, одним словом, никак не похожие на господ.
— Ага, это уже на что-то похожее, — промолвил Остап.
Он просмотрел еще несколько пластинок с такими изображениями и не находил ответа на то, что интересовало поручика-старпома Загребельного. Он вскрывал пачки с такими негативами и вскрывал. А когда пересчитал, то их оказалось двести семьдесят девять.
