— Мильх! Командор! — перебил чтеца Балаганов.
— Мильх, тот самый? — подал голос и Козлевич.
— Брат того самого, детушки, брат! — взглянул победоносно на своих подчиненных Остап. — Слушайте дальше, и удивляйтесь, — начал читать снова газету в слух Бендер:
«… Как же это мы так, товарищи? — обвел взглядом тех, кто был в кабинете. — Вы представляете, что станет с нашим оставляемом подпольем, если этот альбом попадет в руки контрразведки белых?!
Присутствующие в кабинете ясно понимали всю трагедию исходящую от этого злополучного фотоальбома и только вздыхали. Послышались предложения, обсуждения, но все они были не реальными.
С моря донесся орудийный выстрел, затем еще.
— Белые, наверное, уже под Ялтой, а тут фотоальбом… — сказал Путилов, старший сотрудник ЧК.
Вошли под охраной арестованный с бумагой в руке.
Чалый прочел и спросил:
— Гражданин Мильх, а почему вы решили, что альбом надо поискать в «Кичкинэ»?
— Там служит моя сестра, возможно, она что скажет…
— А если не скажет, если ей ничего не известно, гражданин Мильх? Как зовут вашу сестру?
— Еленой, Еленой Карловной Мильх… — тихо промолвил тот.
— Вот есть уже и сестра, братцы, — не задержался отметить Козлевич.
— Дальше я пропускаю, как не заслуживающее нашего внимания, камрады… Одним словом, отряд чекистов в «Кичкине» не попал, так как путь туда уже был перерезан белыми. Но дальше прелюбопытное. Когда белые, Деникенцы-Врангелевцы захватили власть снова в Крыму, в Ялту был послан чекист с заданием во что бы то ни стало отыскать злополучный фотоальбом, предупредить подпольщиков, если удастся их найти. Но его арестовывает контрразведка врангелевцев. Пытают, избивают. Ведет допрос поручик Загребельный. Но чекисту удается бежать. Он скрывается в котельной Воронцовского дворца. И вдруг подслушивает разговор своего мучителя-Загребельного, который говорит своей даме:
«… — Ах, мадам, как же вы не заполучили фотоальбом? И даже не ведаете где сейчас ваш фотограф? С таким трудом я разыскал вас с надеждой… — читал Остап. — Упустить такую возможность, Клеопатра Модестовна! — сокрушался Загребельный.
— Не жалейте, Серж. Разве белому движению мало крови??
— А мне наплевать на фотографии большевичков в альбоме! — зло отпарировал офицер. — Я еще раз вам твержу: меня интересует там только одна фотография с указанием адреса и фамилии, неужели не ясно? Почему мне и нужен ваш фотограф Мацков…
— Я понимаю, Серж, но он так неожиданно исчез… — завздыхала дама.
— И вам неведомо куда исчез? Где он? С трудом верится, Клеопатра Модестовна, с трудом. Быть его…» — Ну, а дальше, уже в конце тут говорится. Этот чекист, который написал этот рассказ, поясняет, что фотоальбом Мацкова так и не был найден, ни белыми, ни ЧК. А вот поручика Загребельного, который пытал героя рассказа, так автор неожиданно увидел его… — сделал паузу Бендер, хитро глядя на своих компаньонов слушателей. — Где и в каком виде вы думаете, голуби?
Балаганов посмотрел на Козлевича, тот, в свою очередь на него, Бендера и пожал незнающе плечами.
— Никогда не догадаетесь, даже и не подумаете, детушки! — засмеялся Остап.
— Конечно, разве можно… — провел рукой по усам Козлевич.
— Командор, не иначе, как в допре, а? — вперил свой вопрошающий взгляд в него Балаганов.
— Увидел его в роли старшего помощника, капитана «Тринакрии» в Севастополе! — выпалил Бендер изумленным компаньонам.
— Вот это да-а… — заморгал рыжими ресницами Балаганов.
— Как же оно могло… — промолвил Козлевич, — такое произойти, Остап Ибрагимович?
— И наверное, когда он с Канцельсоном встречался, — прихлопнул рукой газету Бендер.
— Или, когда второй раз передавал ему писулю, командор.
— Вы же говорили, что «Тринакрия» второй раз приходила, но уже в Ялту как обещал тот старпом, братцы, — закивал головой Адам Казимирович.
— Вот-вот, компаньоны-единомышленники мои, этот фотоальбом никому покоя не дает. Из этого рассказа следует, что бывшего поручика Загребельного — старшего помощника капитана "Тринакрии» интересует только одна фотография, только одна, камрады. Одна из трех. На обороте её адрес и фамилия подпольщика, который что-то важное знает о месте замурованного клада графини, детушки. Ясно? Вот почему греческому негоцианту и дано задание — найти этот фотоальбом, а по фотокарточке в нем с адресом, найти и того человека.
— Ой, командор… — слушал и читал газету Балаганов. — Ой, командор… — снова повторил Балаганов.
— Что вы ойкаете, Шура, так что? Говорится где этот таинственный фотоальбом? — взял из его рук газету Остап.
— Там внизу, командор…
— Что внизу… — осекся Остап, и уже вслух прочел: «Автор благодарит коменданта пограничной ялтинской зоны П. И. Железнова за совет и помощь в написании этого рассказа». — О, старый знакомый! Из Севастополя сюда? — посмотрел на своих друзей он. — Новость!..
— Это хорошо или плохо? Командор?
— Нам-то что, братец? — качнул головой Козлевич.
— Пока не жарко нам и не холодно от этого, камрады. А там посмотрим, всё же знакомый наш… — неопределенно отметил Бендер.
В комнате воцарилось молчание. Балаганов и Козлевич ждали, что скажет их директор-искатель, а Остап размышлял как поступить, что предпринять дальше. И, помолчав, он сказал:
— Надо посетить этого чекиста-автора рассказа, кое-что у него уточнить, чтобы не заниматься тем, что тому, возможно, известно.
Глава 22. И нам надо в газету, как и те легавые, командор
Утром Бендер с Балагановым отправился в редакцию «Курортной газеты», которая напечатала этот рассказ. И хотя в редакции они были приняты учтиво, но им ответили, что адреса авторов редакция не выдает. И тогда Бендер и его помощник отправились к главному редактору.
— Извините, товарищи, но адреса мы не выдаем без особой на то причины… — начал было тот в ответ на просьбу Остапа.
— А мы и есть эта особая причина, товарищ, — улыбнулся ему Бендер, и бесцеремонно присел к редакторскому столу. — Мы из радиокомитета. Запланировали ряд передач по материалам вашего интересного рассказа…
— Думаем сделать несколько передач, — вставил Балаганов.
— Да и серию этих передач назовем «Воспоминания старого чекиста», товарищ редактор.
— Ну это другое дело, товарищи радиокомитетчики, если дело обстоит так…
— Может быть вы сомневаетесь? — улыбнулся Остап и извлек из кармана своё доларховское удостоверение, но уже в виде красной книжицы, которую он скомбинировал из найденного какого-то осавиохимовца, проведя им у лица редактора.
— Нет-нет, что вы, я сейчас, сейчас… У меня как раз есть тут его рукопись, а там и адрес, насколько я помню. — и начал рыться в папках с бумагами. Эти папки и бумаги лежали не только на столе, но и на полках, в шкафу, и даже на сидении придвинутого стула. Роясь, редактор говаривал: — Так, так… ага, вот, выписываю вам тут как раз все свежие материалы, — говорил он не то себе, не то пришедшим «радиокомитетчикам». Наконец он вытащил пачку машинописных листов рассказа «Тайна фотоальбома», нужного компаньонам автора.
— Премного вам благодарны, — взял Остап бумаженцию с адресом на которой редактор начеркал почерком врача адрес автора.
— Мы вам сообщим, когда выйдет первая радиопередача, — сказал на прощанье Балаганов, молодецкой силой пожимая руку газетчику.
— Непременно сообщим, товарищ, — пожал руку тому и довольный Бендер.
Выйдя из редакции Остап сказал:
— Вот сейчас, Шура, вы очень хорошо говорили, подсказывали. Теперь у нас, как говорится, без всякого Якова, имеется адрес этого Путилова. А то иди знай, пойдем в адресное бюро, а там дадут нам адреса десятка этих самых Путиловых. А зачем нам тратить время на визиты к ним, позвольте вас спросить, камрад Шура.
Вскоре Остап нажал кнопку звонка, у входа с глухой калиткой двора трехэтажного дома, который по праву можно было назвать особняком. Он стоял за высоким забором зеленого цвета. На звонок калитку открыл пожилой человек в кепке и вопросительно уставился на пришедших выпученными глазами.
— Мы из радиокомитета, товарищ, нам нужен Путилов Иван Федорович, — пояснил Бендер. — Ведь он здесь проживает, не так ли?
— Да, да, товарищи, — проживает, но дело в том, его сейчас нет. Он, товарищи, на прогулке. И если не ошибусь, то там, в том скверике, — указал он в сторону, — вы найдете его. Он такой, пожилой, да вы узнаете, у него палка с увесистым серебряным набалдашником, так что не ошибетесь. Найдете, чтобы не тратить свое время на его возвращение.
— Спасибо, товарищ, верно, время у нас ценное. А скверик этот самый где?
— А пройдете и слева, туда, — указал страж этого обособленного подворья.
