- Не переусердствуй, смотри. Так и страну поджечь недолго... выжигая.
- Нет, Учитель, слава господу, болезнь на виду. Сыздавна в Квайре вся зараза от безбожного Братства - одни разговоры?
- Есть, дорогой Учитель! Кончики отыскали и до сердца скоро дойдем. Вот днями договор с Тарданом подпишем, можно и за свои дела браться. Все готово!
- А аких знает об этом?
Рават поглядел удивленно.
- Да как бы я без воли его за такое дело взялся?
Боль и облегчение - словно прорвало нарыв. Все. Напрасно ты поспешил, Баруф. Честное слово, я не хотел! Думал, что буду с тобой до конца. Ладно, если ты сделал и этот выбор...
И я принялся за Равата. С ленивым, чуть насмешливым интересом я требовал доказательств, что Братство существует, что это не сплетни и не сказки предместий. Он лез вон из кожи, чтоб доказать, что он сражается не со словами, не с бабьими пересудами, а с реальной силой. Он все мне выложил, даже то, в чем был не уверен, даже свои догадки. Неглупые у него были догадки.
Да мальчик, прав Баруф, а не я - ты годишься. Не просто мелкий честолюбец - а личность. Ум и жестокость... тяжело мне будет с таким врагом. Ничего, ты еще молод. Я продержусь на твоих ошибках. Я играл с ним, и это было стыдно, ведь он еще верил мне и уважал меня. Пожалуй, теперь и я его уважал. Он был мой враг, настоящий, смертельный - а таких врагов положено уважать.
Что же ты наделал, Баруф? Да, я знаю, тебя заставили поспешить. За все надо платить - но зачем так подло? Почему ты со мной не поговорил? Мы бы вдвоем... господи, ты ведь знаешь, что мы можем вдвоем?
Концы у вас - это да, но у меня целых два дня. Я успею.
Я не ложился в эту ночь. Спокойно и деловито просмотрел бумаги и уничтожил все, что не касалось наших с Баруфом занятий. Жальче всего было расчеты. Снова и снова я просматривал их, нашел небольшую ошибку, машинально исправил. А потом отправил в очаг, и мне показалось, что я бросил в огонь всю свою жизнь - от рождения и до сегодняшней ночи. Но искры погасли, осыпались в черном пепле, и я заставил себя улыбнуться. Восстановлю, если буду жив. Память меня еще не подводила.
Вытащил деньги - о них не знала даже Суил. Чуть больше пяти кассалов - огромная сумма для Квайра, но для меня - гроши. Многое надо было сделать; я все успел, а ночь никак не кончалась... и боль не кончалась тоже.
Рассвет настиг меня у Ирагских ворот. Все у меня готово: пропуска, охранные грамоты, офицерские бляхи. Конечно, Баруф со временем все поменяет, но пара месяцев полной свободы... Ирсал торчал у кузницы. Глядел на небо и чесал волосатую грудь. Увидел меня, хмыкнул и взялся ладонью за щеку.
- Отправляйся в Кас, - велел я ему. - Забирай семью. Мать тоже с тобой поедет. Чтоб завтра вас в городе не было! Держи.
Он взял мешочек с деньгами, поглядел на него, на меня.
- Беда?
- Беда. Беги к Асагу. Скажешь: началось. Ночью увидимся, я провожать приду.
- А если про тетку спросит?
- Скажешь, я остаюсь.
- Насовсем?
- Насовсем.
- Слава богу! - сказал Ирсал и обнял меня, шлепнув мешком по спине.
- Поспеши.
- Дай хоть оденусь, родич чертов!
Мать я застал за уборкой. Засучив рукава, низко нагнувшись, она скоблила ножом давно отскобленный стол. Я глядел на ее худые, сутулые плечи, на бессильную шею, и в горле стоял комок. Я так давно ее не видел. Я так по ней стосковался. Я опять так долго не смогу увидеть ее. Вдруг она оглянулась, и улыбка согрела ее лицо и оживила глаза.
- Равл! Да как же ты тихонечко взошел, я и не чуяла!
Но я молчал, и улыбка ее погасла.
- Равл, никак что стряслось? Что с тобой, детка?
- Матушка, - глухо сказал я. - Тебе надо уехать.
Она обвела испуганным взглядом дом - родные стены, где прошла ее жизнь, где она любила и горевала, где родила и потеряла своих детей, единственное, что есть у нее на свете.
- Господи помилуй, Равл. Куда ж я из дому?
Я не ответил. Я молча глядел на нее, и мать вдруг шагнула ко мне, провела по лицу рукою.
- Сыночек, детка моя ненаглядная, да что с тобой?
- Хочешь, чтоб я остался честным человеком? Чтобы не стыдиться за меня?
Она кивнула.
- Уезжай. Если до тебя доберутся... я все сделаю... любую подлость. Развяжи мне руки, матушка. Не дай, чтобы меня скрутили.
- О-ох, Равл!
- Ты не одна поедешь - Ирсал тоже увозит своих. И мать Суил там. И я приеду... попозже.
- О-ох, Равл, - опять простонала она. - Сказывала ж я... Когда ехать-то?
- Этой ночью.
- Нынче? - и мать вдруг рванула себя за волоса и заголосила, как по покойнику.
Нелегкий был день, но я все успел. Даже увиделся - жаль, не с Асагом, с другим Старшим Братом - Сиблом. И хотя он был Старший, а я только Брат Совета, да еще не прошедший обряд, он молча выслушал распоряжения, и спросил лишь, где и когда будет встреча.
- В лесу. Хонтову вырубку знаешь? В полдень, через два дня. Сам не успею - кого-то пришлю. Все. Храни вас бог. Проследи сам, чтоб тех, кого я назвал, завтра к утру в городе не было.
- Коль уж ты велишь, как не расстараться! - странная усмешка и странный взгляд, но мне было не до того, я спешил проводить мать.
Невеселым был наш исход. Чтобы никто не заметил, мы из города вышли пешком; повозка ждала в лесу. Мать еле шла; от страха и от горя у нее подкашивались ноги. Сразу за околицей я взял ее на руки, и она всю дорогу проплакала, прижавшись ко мне. Такая она была маленькая и легкая, так мало я дал ей радости и столько горя принес взамен! И потом, сидя в повозке, она все меня не отпускала, и ее слезы жгли мне лицо.
Но вот все кончилось. Тазир оторвала ее от меня, и они, обнявшись, заплакали в голос. Ирсал хлестнул лошадей, заскрипели колеса. Долго еще звучал в ночи этот скрип, а потом затих, затерялся в лесных звуках, и я повернулся и безрадостно зашагал в город. Усталый и одинокий вступил я в безлюдье улиц, и первый осенний дождь вовсю поливал меня. Мой дом был тих и темен, и, взбираясь по лестнице, я малодушно надеялся, что Суил еще нет. Так будет намного проще... И все-таки я улыбнулся, когда распахнулась дверь, и я увидел Суил.
- Никак вернулся, горе мое? Хорош! Где это тебя черти под дождем таскали?
- Мать провожал.
Она тихо вскрикнула и схватилась за щеки.
- Господи, Тилар! Что это ты надумал?
- Может, отложим, Суил? Я устал.
- Раздевайся! - приказала Суил и полезла в ларь за одеждой. - Ел-то хоть сегодня?
- Не помню.
- Ой, и беда с тобой! Иди сюда, полью.
А потом, умывшись и одевшись в сухое, я сидел за столом, и Суил хмурила тонкие брови, ревниво следя, как я ем. И только когда убедилась, что в меня не влезет ни крошки, поглядела в глаза и потребовала сурово:
- Сказывай!
- Суил, а может у Огила сотню для тебя попросить?
- Какую еще сотню?
- Ну-у, может, когеров? Они как раз без командира.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
