Кто же мог сотворить это подлое, грязное дело? Где искать убийц, и их вдохновителей? Впрочем, вывод напрашивается сам собой. Несомненно, виновных нужно искать в свите Владыки Альгара, тех, кто ненавидел военного вождя, и жаждал его смерти. Можно ли винить телохранителей Балвера? Они сделали всё, что могли. Защитить от кинжала, меча, или стрелы всегда проще, чем от того, о чём и не подозреваешь. Но кто же мог отравить вино? Как это удалось ему сделать? Можно не сомневаться в том, что воины и близко не подпустили бы незнакомого, подозрительного человека. Предательство? Невозможно. Близ военного вождя всегда были только преданные люди. Скорее они бы позволили убить себя, чем допустили убийство Балвера.
– Воевода Рутгер! – В палатку заглянул Сардейл. – Скоро начнётся тризна, и тебе необходимо присутствовать на ней. Балвер ещё два дня будет здесь лежать. Мы успеем проститься с ним, и воздать почести великому воину, ушедшему от нас.
– Да. Ты прав. – Стальной Барс тяжело вздохнул, и, повернувшись, вышел из палатки, сразу попав в окружение вождей, воевод, и их советников.
Злые взгляды. Хмурые лица. Казалось, что они его подозревают в том, что военный вождь мёртв. Хотя, может так и есть. Савгон предупреждал, что им нужен ничтожный повод, чтобы самим решить, кто виноват в беде, обрушившейся на них. Зная, и поняв их нетерпеливые характеры, можно было удивиться, что Рутгер до сих пор жив. Наверное, их сдерживало только то, что воевода виг, сын давно ушедшего к Очагу Бессмертного Тэнгри, героя, и всегда может потребовать поединка у перекрёстка четырёх дорог, и никто тогда не предскажет, чем кончится этот спор. Что победит: опыт, или молодость, полная сил?
Ещё вчера, они доброжелательно смотрели на него, шутили между собой, искренне, словно после больших трудов, устав убивать с каким-то грубым снисхождением, как позволено старости смотреть на юность, подливали ему вина. Казалось, что за одним столом собрались верные друзья, и между ними никогда не бывало распрей и ссор. Да и как могло быть по-другому? Они знали друг друга с детства, и в дни отрочества, много лет назад, обучались в Храме Бессмертного Тэнгри прекрасно зная, кто на что способен. В дни войны, и военных походов они вставали под одно знамя, бились в одном строю, прикрывая друг друга, забывая про всё, что было ранее, и были готовы умереть за того, кто стоит рядом. Только потом они выказывали своё недовольство, и до хрипоты спорили, отстаивая свою точку зрения.
– О чём вы вчера говорили после Совета Вождей? Что это был за важный разговор, если пришлось ждать, когда все разойдутся? – Зифтер угрюмо посмотрел на Рутгера, из под густых бровей, и на его бородатом лице не было заметно и тени лёгкой, ироничной улыбки. Наоборот, казалось, что в нём копится ярость, готовая вот-вот вырваться наружу, как вырывается пар из котла, слишком плотно накрытого крышкой.
Чувствуя, как стремительно нарастает напряжение, что достаточно одного неосторожного слова, чтобы случилось страшно непоправимое, под тяжёлыми взглядами вождей, чуть дрогнувшим голосом Рутгер ответил, помня просьбу Хранителя и Балвера до времени молчать о походе в Сармейские степи:
– Это не моя тайна. Пройдёт немного времени, и совсем скоро вы всё узнаете.
– Кажется, ты не понимаешь, воевода Рутгер. Вождь Балвер убит, а ты последний, кто был у него, и видел его живым. Нам нужно найти убийцу, и узнать, кто стоит за всем этим.
Барс вздрогнул, и осмотрелся в поисках Савгона. Как же он был прав! В словах Зифтера слышалась неприкрытая угроза, и казалось, что нужно совсем немного, чтобы просто слова стремительно переросли в действо.
Воевода посмотрел в глаза вождя клана Белого Быка, надеясь разглядеть там что-то такое, напоминающее ему вчерашнего добродушного человека, когда-то приезжающего в дом Ульриха, но увидел только решительную ярость, готовую взорваться вспышкой ненависти. Чувствуя, как и в нём самом копится злость на то, что ему не верят, и придётся что-то объяснять, оправдываться, он отступил на шаг, невольно коснувшись рукой оголовка пернача на поясе.
– Вы меня обвиняете в убийстве военного вождя? – Тихо спросил Рутгер, еле сдерживая волнение. Нет, он не испугался, и был уверен в собственных силах. Он не понимал, как в такой день, когда нужно сплотиться, кто-то мог начать свару!
– Пока нет, но всё может измениться.
– Многоуважаемый вождь Зифтер неправильно выразился. – Раздвигая толпу плечом, закованным в доспех, вперёд выступил Халмер. – Мы знаем, кто был для тебя Балвер, и что ты сделал для страны Лазоревых Гор, так что обвинять тебя в убийстве довольно-таки несправедливо, и даже глупо. Мы должны знать, о чём вы говорили, чтобы принять какое-то решение, и понять, что нам дальше делать. Может, твой ответ выведет нас на настоящих убийц? Кто знает, кто здесь замешен? Лорды? Челманы? Или ещё какая-то неизвестная нам сила? Для нас теперь важен любой твой ответ.
Слова вождя клана Большого Орла немного успокоили. Чувство опасности постепенно исчезло, и всё же тревога не покидала его. Он понимал, что это только начало, и последствия могут быть непредсказуемыми. Что он должен сказать? Глубоко вздохнув, Стальной Барс медленно проговорил:
– Сегодня день тризны, и день памяти по погибшим воинам. Мне надо посоветоваться с Хранителем Очага Бессмертного Тэнгри, а завтра, я, может быть, отвечу на ваши вопросы.
Сжав зубы, чтобы не выдать своего волнения, стараясь идти как можно твёрже, воевода надвинулся на толпу вождей, и они расступились. Под прицелом десятков глаз, будто прожигающими его насквозь, он сделал несколько шагов, и гордо подняв голову, пошёл к своей палатке. Он никак не мог осознать, как убелённым сединами воинам могла прийти в голову мысль, что он может быть повинен в смерти военного вождя. Конечно, друг друга они знают достаточно давно, и они вне подозрений, а он человек совершенно новый на Совете Вождей, но разве он не доказал свою преданность стране Лазоревых Гор, и разве не отстоял Волчьи Ворота? Или для них проще искать скрытого врага в близком окружении Балвера?
* * *
Глава 22.
Лорд Фельмор не торопясь открыл стоящий в углу палатки обитый серебром сундук, и, достав мешочек с золотыми монетами, с улыбкой повернулся к человеку, одетому в такую же чёрную хламиду, что и он сам. Под надвинутом на самые глаза капюшоне, он смог разглядеть лицо, и оно показалось ему смутно знакомым. Он пытался вспомнить, где видел его раньше, и не мог, хотя считал свою память цепкой и гибкой. Он тянул время, и вспоминал.
– Лорд Фельмор всё равно не сможет вспомнить, где видел меня раньше.
А он проницателен! Догадался? Или что-то другое? Может, он умеет читать мысли? Нет, этого не может быть! Этим даром владеют только «тёмные», да и то, не все. Это редко, но случается. Так кто же он? Фельмор вдруг поймал себя на мысли, что, совсем не зная этого мрачного человека в чёрной хламиде, приказал сивдам, телохранителям пропустить его в свою палатку. Что если этот убийца, сейчас выхватит свой отравленный кинжал и вонзит его в грудь повелителю Тайной Стражи?
Не выпуская мешочек с золотом из рук, лорд сел в своё излюбленное кресло, поставил ноги на небольшую, грубо сколоченную скамейку, и, пытаясь вытянуть незнакомца на разговор, спросил:
– Пока секретарь выполняет мой приказ, может, выпьешь вина? Отдохнёшь? Скажи, что ты желаешь?
– Я не пью вина. При моём ремесле это непозволительная роскошь. – Хрипло донеслось из-под капюшона. – Я и так уже слишком долго нахожусь в лагере вигов. Тризна вот-вот начнётся, и мне надо уходить.
– Но я же не могу заплатить за то, в чём не удостоверюсь? Или я не прав? Я должен знать, за что я отдаю золото!
Тень в чёрной хламиде согласно кивнула, и промолчала. Складывалось такое впечатление, что незнакомец считал ниже своего достоинства снизойти до разговора с человеком, значение коего в стране Лазоревых Гор было просто огромным. Лорда это несколько задевало, раздражало, но он решил переступить через свою гордость, и во что бы то ни стало заполучить в союзники пришельца, потребовавшего тысячу золотых за услугу, о какой его никто не просил. Лорд только страстно желал этого, хотя и несколько раз потерпел неудачу.
Он был уверен, что тёмная тень, стоящая чуть в стороне от золотой треноги светильника – ассан. О клане наёмных убийц в народе всегда ходило много слухов, сказок и легенд. Они существовало за много веков до того, как в эти горы пришли предки вигов, и вели долгую, затяжную войну с заулами и харвеллами. Собственно, это трудно было назвать войной. Ассаны наносили внезапный удар, затихали, чтобы потом снова ударить, и от этого они казались ещё более неуязвимее, и таинственней. О них говорили то, что они владеют тысячами способов убийства человека, могут проникнуть куда угодно так, что их не может почуять ни одна собака, убить, и так же тихо, как утренний туман, исчезнуть. Этого никто не мог подтвердить, но и никто не мог опровергнуть. Встреча с ассаном всегда означала смерть, если за твою голову назначена награда. Не поэтому ли о них знают так мало?
