— Дай роту, лишней не будет.
Артиллерийский обстрел тем временем продолжался, но без особого толка. Редкие снаряды, выпускаемые прямой наводкой, в узкие окопы просто не попадали. Из полутора десятков стрелков-наблюдателей убило одного, да двоих легко посекло разорвавшими осколками.
Укреплениям приходилось хуже, валы постепенно приходили в негодность. Хотя главная защита всё же не они, а рогатые деревья, они как раз не слишком уязвимы к артиллерии. До вечера запаса прочности хватит с лихвой, а дальше и не нужно.
— Рраа! — Пруссаки поднялись в очередную разведку боем, не добегая до рукотворного болота. Пусть в это время они уязвимы для стрелков, но и кельты, поднимающиеся из окопа к брустверам[10], оказывались под огнём артиллерии.
Очередной снаряд разорвался рядом, и осколок прочертил кровавую борозду по лбу попаданца. Боли нет, только кровь глаза заливает.
— Чисто, полковник, сэр, — констатировал пахнущий порохом и кровью подскочивший медик, перевязывая рану, — как ножом прочертил, неглубоко.
— Теперь меня бурши за своего принимать начнут, — отшутился Алекс, не прекращая руководить боем.
К вечеру пруссаки практически уничтожили укрепления, и артиллерийским огнём убили порядка тридцати бойцов Кельтики. Точно сказать пока нельзя, несколько парней ранены тяжело.
Уходи ночью, оставив небольшой заслон из разведчиков Каллена и добровольцев, перед которыми поставили задачу пошуметь напоследок, и скрыться нетях.
Ниалл всё-таки достиг поставленной цели, подогнав лошадей с повозками.
— Под угрозой оружия забрал, — устало сказал лейтенант, — поместье принадлежит какому-то очень важному чину у австрийского императора, управляющий неприятности обещал.
— Да и хрен с ним.
— Ага, — разведчик давился смехом, — я так и сказал — хрен с ним! А если будут неприятности от этого, как его… В общем, ты на него тогда пасквиль[11] напишешь.
Переглянувшись, офицеры долго смеялись, сбрасывая нервное напряжение. Впереди тяжелейший ночной переход, но пока можно смеяться.
[1] Термин, означающий в военном деле войска прикрытия, выделяемые от соединений, сухопутных войск или соединений сил флота, вооружённых сил, при отступлении в период боевых действий.
[2] Бакланов Яков Петрович, один из самых популярных героев кавказской войны. В начале карьеры получил известность как воин редкого мужества и мастерства. Затем показал себя отменным полководцем и большим мастером маневренной войны. На закате карьеры проявил себя ещё и как хороший администратор, грамотный политик.
[3] В неизвестности.
[4] Царство Польское в Российское Империи было планомерно-убыточным, потребляя много больше, чем производило само.
[5] Во время битвы при Балаклаве в Крымской войне, полк шотландцев, при поддержке артиллерии и турецкой пехоты, отразил атаку казаков. Эпизод достаточно рядовой, но шотландцы в красных мундирах были в том бою растянуты в две линии вместо положенных четырёх. Это дало повод героизировать ситуацию, а корреспондент нашёл удачные слова, описав шотландский полк, как «тонкую красную полоску, ощетинившуюся сталью». Со временем это выражение перешло в устойчивый оборот «тонкая красная линия», обозначающий оборону из последних сил. Эта фраза стала символом британского хладнокровия в сражениях.
[6] Поскольку часть инженерная, то помимо винтовок, пил и топоров, в ней полагаются (не обязательно, в зависимости от части и возможных задач) ещё и насосы для тушения пожаров или осушения болотистой местности.
[7] Солдаты, воевавшие в рассыпном строю и первыми встречавшиеся с противником. Застрельщики проводили разведку боем и воодушевляли солдат, распаляя их перед настоящим боем.
[8] Прусские гусары имели репутацию людей, не умеющих думать и не понимающих, когда нужно проявить здоровую инициативу, а когда эта самая инициатива становится нездоровой. Фактически, прусская лёгкая кавалерия с трудом оправдывала своё существование, просто за неимением альтернатив.
ПЫ. СЫ. Это относилось только к прусской лёгкой кавалерии, с остальными родами войск там всё было в порядке.
[9] От 120 до 150 всадников.
[10] Насыпь в фортификационном сооружении, предназначенная для удобной стрельбы, защиты от пуль и снарядов, а также для укрытия от наблюдения противника
[11] Сочинение, содержащее карикатурные искажения, клевету и злобные нападки, цель которых оскорбить и скомпрометировать какое-либо лицо, группу, партию
Глава 22
Пруссаки загоняли Кельтику подальше от мест, где батальон смог бы соединиться с частями Германского Союза, или хотя бы вцепиться в естественное укрытие, организовав крепкую оборону. Идущий по пятам пехотный полк с приданым эскадроном гусар вцепился крепко, по бульдожьи.
Гусары, получив отлуп, демонстрируют похвальную осторожность, не влезая в стычки и не поддаваясь на провокации. Несмотря на успехи отдельных стрелков, ссадивших на землю никак не меньше трёх десятков гусар, свою работу лёгкая кавалерия выполняла на все сто.
Пруссаки кружили вокруг, не давая послать разведчиков и блокируя дороги, идущие в удобных для Кельтики направлениях. Отдельные умельцы-рейнджеры погоды не делали, позволяя разве что избегать засад. Но всё это до поры до времени.
Командир преследователей полковник Ройсс, оказался вполне грамотным мастером маневренной войны, к тому же имеющий личные мотивы. Кельты в одной из стычек убили единственного сына полковника, служившего в гусарах. Ройсс, если верить захваченному пленному, поклялся на мече уничтожить батальон подчистую.
Пока выручают повозки, захваченные в имении, но ненадолго. Силы у лошадей не бесконечные, да и люди не успели отдохнуть после изматывающего трёхнедельного марша.
Прусский полк висит на хвосте, менее чем в паре вёрст позади. Время от времени кельтские стрелки на свой страх и риск устраивали импровизированные засады, обстреливая передовой отряд Ройсса. Иногда даже удачно, среди добровольцев Кельтики хватало опытных браконьеров и ветеранов индейских войн[1]. Парни здраво оценивали свои силы и не зарывались. Другое дело, что все эти булавочные укусы скорее добавляли боевого духа самим кельтам, чем всерьёз окорачивали пруссаков.
В Конфедерации подготовились к таким вот случаям, готовы осаживать и более серьёзных преследователей. Но как это часто бывает, планы не выдержали столкновения с реальностью.
— Такое оружие должно сводить в единые роты, дабы у нужный момент не быть растопыренными пальцами, ломая их о доспехи противника, а ударить единым кулаком, — мрачно вспоминал Фокадан слова монарха, забравшего Гатлинги.
Попытки оспорить приказ оказались неудачными, Людвига настропалил его дядя Луитпольд[2], да и по сути, как оспорить вполне правильные слова? Тем паче, Гатлинги хоть и закупались на средства ИРА, вот только в Баварии с ними честь по чести расплатились, выкупив оружие.
— Сейчас хотя бы парочку повозок, уполовинили бы преследователей так, что думать забыли бы о нас. А там бы и ушли к Писеку[3], на соединение со своими.
Как назло, никаких идей в голову не приходило, что очень скверно. Кельты держатся на упрямстве и вере в командира, ранее вытаскивавшего их из любых передряг. И на желании мстителя зажать их, вырезать целиком, не допустить бегства даже единого ирландца.
Это Ройсс зря поспешил донести до ирландцев. Не то чтобы они поплыли без угроз, но золотой мост[4] в данном случае оказался бы полезен. Попаданец думал бы ныне не только как уйти, но и как красиво сдаться, дабы сберечь своих бойцов на чужой войне.
Судя по всему, вскоре придётся принимать бой, да не на подготовленных позициях, а сходу. Недаром к реке загоняют, её сейчас не переплывёшь. Прибрежная растительность не поможет — это Богемия[5], а не Северная Америка, с её дикой природой. Тем более, город рядом.
Из растительности на берегу разве что живописные большие деревья, да кустарник, не дающий реке размывать берег. Остальное же подчищается на топливо, порой вполне браконьерским образом.
