Ублаженная лестью, Елизавета подошла к своему месту и уселась на подлокотник массивного кресла, оставаясь на целую голову выше всех членов Тайного совета.
– Это так, – сказала она. – Продолжай, сэр Уильям.
– Договор и та безопасность, которую он обеспечил, позволяют нам сосредоточиться на необходимых реформах внутри страны, – продолжал Сесил. – На какое-то время мы можем отложить в сторону вопрос о Шотландии, поскольку договор защищает нас от вторжения французов. Таким образом, мы можем сосредоточиться на неотложных делах нашего королевства.
Елизавета кивнула, ожидая, что последует за этим вступлением.
– Первый момент, заслуживающий скорейшего рассмотрения, – это вопрос о том, чтобы сделать королеву верховной правительницей нашей церкви. Как только мы осуществим этот шаг, можно будет созывать заседание парламента.
Елизавета спрыгнула на пол, вновь подошла к окну и спросила:
– Неужели этот вопрос нужно решать прежде всех остальных?
– Хорошая мысль, – сказал герцог Норфолкский, будто не слыша слов королевы, доводившейся ему племянницей. – Пусть крестьяне возвращаются на поля, пока в их тупых головах не появились разные вредные мысли. Да и церковь приструним, чтобы попы отвыкли роптать.
– Все наши внешние беды позади, – напыщенно провозгласил какой-то член совета, не отличавшийся умом.
Его помпезная глупость мгновенно разрушила спокойную атмосферу заседания.
– Позади? – Елизавета взвилась, точно котенок, которому наступили на лапу. – Кале остается в руках французов, анаши шансы вернуть себе город ничтожны! Французская принцесса осмеливается изображать на своем гербе английских леопардов! Как это наши беды позади? Я что, незаметно для себя стала еще и королевой Франции?
Установилась мертвая тишина.
– Да, ваше величество, – спокойно ответил Сесил, единственный, кто отважился сейчас открыть рот.
Теоретически она была королевой Франции. Английские монархи называли себя правителями Франции даже тогда, когда их тамошние владения уменьшились до одного-единственного города – Кале. Всем казалось, что Елизавета продолжит традицию, хотя теперь Англия лишилась и Кале.
– Говоришь, я – королева Франции? Тогда где мои форты и земли в этой стране? Я отвечу: в руках противозаконных сил. Где мои пушки и стены крепостей? Я отвечу: стены разрушены, а пушки повернуты в сторону Англии. А когда моего посла зовут к французскому двору на обед, какой герб видит он на тарелках их принцессы?
Собравшиеся уперлись глазами в стол, желая, чтобы буря как можно скорее утихла.
– Он видит моих леопардов! – закричала Елизавета. – На французских тарелках! Может, это было записано в одном из пунктов договора, которым вы только что восхищались? Нет! На переговорах никто и не заикнулся о том, что подобные вольности оскорбительны для Англии. После этого вы думаете, что у нас нет дел важнее, чем главенствование над церковью? Ни в коем случае! Слышите, досточтимые лорды? Самое важное и неотложное дело – вернуть мне мой Кале и запретить этой дерзкой принцессе ставить мои геральдические знаки на свои дурацкие тарелки!
– Этот вопрос будет решен, – сказал Сесил, утешая королеву, как не раз успокаивал ее в юные годы.
Он оглядел собравшихся. Уильям догадывался, о чем сейчас думает каждый из них. Заседания совета протекали бы куда спокойнее и легче, если бы королева вышла замуж за разумного человека и передала бы решение подобных вопросов в мужские руки.
Увидев, что глаза Елизаветы полны слез, Сесил не на шутку встревожился.
– Теперь еще Филипп Испанский. – Голос королевы стал хриплым. – Мне сообщают, что он намерен жениться.
Сесил в ужасе смотрел на свою королеву. Меньше всего он думал, что эта новость так ее заденет. Он всегда считал, что Елизавета флиртовала с Филиппом, желая позлить свою сестру, а затем просто развлекала себя перепиской с ним.
– Брак Филиппа должен скрепить этот договор, – неуверенно произнес Уильям. – Сомневаюсь, что Филипп рассматривает этот брак как-то иначе. Он не расположен к своей невесте, не испытывает к ней никаких чувств. Нельзя сказать, что король предпочел ее…
– А ведь ты, сэр Уильям, как только не убеждал меня выйти замуж за Филиппа! – сказала королева дрожащим от сдерживаемых рыданий голосом.
Никто из членов Тайного совета не осмеливался поднять голову.
– Может, меня до сих пор считают ребенком? Девочкой, не умеющей сделать самостоятельный выбор?
– Н-нет, ваше величество, – промямлил Сесил.
– Тогда почему ты без конца убеждаешь меня выйти замуж то за одного, то за другого? Вот он, твой избранник! Жених, которого ты предпочел бы видеть рядом со мной! Где его верность? Он клялся мне в любви, а теперь – женится на другой. Я чуть было не вышла замуж за вероломного сердцееда.
– Лучшего мужа ей вовек не сыскать, – сказал герцог Норфолкский так тихо, что эти слова слышал лишь его сосед, кашлянувший, дабы не засмеяться.
Сесил знал, что любые разумные доводы сейчас будут встречены в штыки.
– Да, ваше величество. Мы сильно ошиблись в характере короля Филиппа, – сказал он. – Слава Господу нашему, вы еще столь молоды и прекрасны, что недостатка в претендентах на вашу руку не будет. Выбор за вами, ваше величество. Всегда найдутся мужчины, мечтающие жениться на вас. Мы можем лишь посоветовать вам слушать свое сердце и сделать мудрый выбор.
Члены Тайного совета облегченно вздохнули. Сесил знал, на какую пружину нажать. Буря пронеслась.
Сэр Фрэнсис Ноллис встал, подошел к Елизавете, учтиво проводил к ее креслу и заявил:
– А теперь, ваше величество, нам все-таки придется заняться второстепенными вопросами. Они тоже требуют скорейшего решения. Нам необходимо поговорить о епископах. Дальше терпеть их противостояние мы не можем. Нужно определиться в наших отношениях с церковью.
Двоюродная сестра Эми вместе со своим мужем – преуспевающим торговцем, имеющим прочные деловые связи с Антверпеном, – встретили ее на пороге их большого крепкого каменного дома в Кэмберуэлле.
– Эми! Ты даже не представляешь, какая у нас для тебя новость! Сегодня утром мы получили записку от сэра Роберта! – радостно сообщила Франсес Скотт. – Он приедет к нам на обед и, скорее всего, заночует!
Лицо Эми стало огненно-красным.
– Неужели? – воскликнула она и тут же повернулась к служанке. – Миссис Пирто, достань мое лучшее платье. Полагаю, тебе придется заново накрахмалить его воротник. Франсес, когда придет твой цирюльник? – спросила она у двоюродной сестры.
– Не волнуйся, не опоздает, – со смехом сказала та. – Я попросила его появиться на час раньше, чтобы он успел поколдовать и над твоей головкой. Тебе же хочется предстать перед мужем во всем великолепии. Едва я узнала о визите сэра Роберта, как тут же велела повару приготовить его любимые марципаны.
