Не надо принимать шекспировские строки в качестве путеводителя, отправляясь на поиски затонувших сокровищ четырехсотлетней давности. Иначе, выискивая глазами груды жемчуга и бесценные каменья в пустых глазницах черепов, можно пройти, не заметив, мимо рыжего кругляша. А ведь это пушечное ядро, все в наростах, проржавевшее, изъязвленное, но настоящее.
Останавливаюсь, переворачиваю пару камней, ковыряю песок. Пусто. Стрелка глубиномера медленно поднимается от десяти метров к семи.
Внезапно дорогу преграждает крутой выступ. Что это? Ах, да, начинается мыс Лакада. Ладно, повернем на север и обогнем его. От скалы ведет довольно широкая платформа. Там на краю что-то белеет. Приближаюсь. Хо-хо, да это свинцовая чушка!
В памяти замелькали читаные фразы. Где это было? Ну, конечно, под голубым куполом библиотеки Британского музея. Некто по фамилии Бойл писал в конце XVIII века, что он нашел в заливе Донегал останки другого корабля Армады. Вместе с «другими молодыми людьми, опытными пловцами и отменными ныряльщиками» он поднял кроме горстки золотых монет и нескольких бронзовых пушек кусок свинца, который, как он полагал, служил балластом – «длиною в один ярд, треугольного сечения, заостренный к концам и с утолщением к середине».
Это было точное описание моей находки. Упираюсь ногами в платформу и с трудом переворачиваю чушку: на верхней стороне едва заметно проступают контуры пяти иерусалимских крестов – типичное испанское клеймо. Неужели нашел?
Закрываю глаза и чувствую, как углы застывшего от холода рта расплываются в улыбке. Радость моя похожа на успокоение; она медленно охватывает душу, согревая ее теплой волной. Это даже не радость, а облегчение: тяжкий груз свалился с плеч…
Что ж, первый раунд за нами. Начнем второй.
Я скольжу по длинному коридору, который прямехонько выводит меня к толстому серо-зеленому цилиндру. Бронзовая пушка. Она лежит поперек прохода, наполовину замытая галькой. Осторожно ощупываю дуло. Калибр? Четыре дюйма, подходяще.
В окрестностях пусто, но я замечаю, что подводная платформа от мыса Лакада наклонно спускается. Если судно разбилось здесь, все содержимое со временем непременно должно было скатиться вниз. Попробуем проследить.
Спускаюсь совсем немного и тут же вижу застрявшую в расселине вторую пушку, поменьше. Странная форма казенной части – что бы это могло быть?
Я гляжу на нее как зачарованный: ни один музей в мире не может похвастаться даже самой маленькой пушчонкой Армады, самым крохотным ядром. Да что говорить, даже гвоздем!
А вот и пороховницы – одна, две, нет, четыре, пять. Они покрыты коркой окиси меди. А где же остальные пушки? Возможно, их успел выудить расторопный Сорли Бой. Кругом валяются свинцовые чушки, не меньше дюжины, и толстые квадратной формы бруски. Все верно, они фигурируют в описи, составленной при отплытии Армады из Лиссабона. Вот следы квадратных дырок для гвоздей. Гвозди были железные, от них ничего не осталось.
Бесформенные глыбы вросли в скалы, заполнили расщелины. Вокруг рассыпаны ржавые ядра, вернее, то, что от них оставила эрозия. Между камнями поднимаю медную монетку.
Для первого дня достаточно, надо возвращаться. Когда я выныриваю возле лодки, рот у меня расползается в такой улыбке, что выпадает загубник.
– Нашел, – прохрипел я.
Но Марк и так уже все понял.
Триста восемьдесят лет спустя
Утром ветер поднялся раньше нас. Задув с юга, когда мы ели овсянку, он повернул на юго-запад, когда мы одевались, и на юго-юго-запад, когда лодка вышла из порта. Минут десять море угощало нас аттракционом «русские горки»10, катая с гребня на гребень и щедро вливая в посудину воду. Покидая порт, мы уже набрали ее с полфута и вычерпывали в четыре руки. Н-да, пожалуй, сегодня не придется играть в подводных сыщиков.
Последующие три дня шторм не унимался. Ветер дул с такой силой, что баранам было впору опасаться за свои рога – как бы они не слетели.
Нетерпение снедало нас, поэтому решено было прогуляться в Порт-на-Спанья пешком по карнизу. Из нор повылезали дикие кролики, они прыскали из-под ног и с завидной ловкостью мчались вниз. От нас спуск потребовал куда более сложной эквилибристики.
Вот оно, место, куда волны выбросили тела испанцев. Сейчас море накидало здесь обломки ящиков, рыбачьи поплавки и прочий мусор. Вся поверхность бухты бугрилась белыми барашками. Между камнями белели кости. Потонувших? Нет, сорвавшихся со скал овец.
1 июля волнение улеглось. Мы сразу же ныряем.
Пушка, обнаруженная мной, почти полностью обнажилась за время волнения. Зато по соседству море намело груду камней. Я показал пушку Марку, тот сделал несколько снимков, после чего мы отправились к чушкам. Марк начал выискивать точку для съемки, а я подобрал серый плоский голыш. «До чего ровный, – глубокомысленно подумал я, – издали запросто можно принять за серебряную монету в пол-эскудо».
Полюбовавшись камнем, я переворачиваю его и вижу, что это серебряная монета. В пол-эскудо. Боже мой! Вот иерусалимский крест, он почти стерт, но разглядеть можно. Руки мои начинают сами собой жестикулировать. Я сую монету под нос Марку. Глаза его округляются за стеклом маски. Уверен, что он подумал: «Робер спятил, хватает со дна голыши». Я показываю ему крест.
Марк церемонно делает реверанс и пожимает мне руку, что-то бормоча в загубник.
А рядом у входа в пещеру лежит еще одна монета, словно ожидая, когда мы ее поднимем.
Пора менять баллоны. В лодке мы еще раз как следует рассматриваем находки. Да, это испанские монеты «хорошего» периода, как и пушки. Солидный запас свинца и количество рассыпавшихся ядер показывают, что в этом месте разбился военный корабль. Из числа входивших в Армаду? Если так, то, согласно документам, кроме «Хироны», ни одно испанское судно не потерпело крушения у северных берегов Ольстера. Правда, документам особенно доверять не приходилось, уж мы-то это хорошо знаем.
Тот факт, что наполовину замытая галькой пушка обнажилась за три дня, показывает силу здешних штормов, причем настоящей бури, той, что ворочает тяжелые камни, мы еще не видели. За триста восемьдесят лет подводная география должна была смениться бессчетное число раз, и крупные обломки, по всей видимости, оказались под слоем донных осадков на скальном дне. Без раскопок тут не обойтись.
Решаю начать раскопки возле первой свинцовой чушки. Отгребаю несколько камней и наталкиваюсь на пушечное ядро. Оно покрыто коркой коричневой накипи из окиси железа и известковых частиц – типичная картина, которую обнаруживаешь под водой. Рою дальше… Новые ядра, потом – стоп! – серебряная монета в прекрасном состоянии, отчетливо виден испанский герб. Большое «Т», а рядом маленькое «о». Отчеканена в Толедо.