мира не будет, три года еще монголы власть делить будут. Я все это и так знал, но старания Калиды были не зря. Письмо подтверждает мне, что история идет согласно летописи, по накатанным рельсам, и ничего неожиданного ждать не приходится, пока, во всяком случае».
В вслух же говорю намного короче.
— Да, три года по меньшей мере у нас еще есть в запасе.
Мой уверенный тон вновь заставил Калиду покоситься на меня, но и в этот раз он ничего не сказал, а лишь кивнул.
— Запас — это хорошо! — Помолчав, он огладил свою аккуратно постриженную бороду. — Но я к тебе совсем по-другому вопросу. С Новгорода нехорошие вести вот приходят, что посадник ихний Сбыслав Якунович хочет пошлину на товары с нашего торгового двора удвоить.
— Это как же?! — Недоумевающе переспрашиваю. — Он сам себе враг что ли?! Он повысит пошлину, товар вырастет в цене, так его же свои новгородцы с потрохами сожрут.
— Эээ, нет! — тянет Калида. — Недооцениваешь ты этого жучару. Там ведь еще и Ганзейский двор подсуетился, так они что удумали. На те товары, что с нашего двора пойдут, пошлина, а на те, что они сами с Твери привезут, нет. Те как бы уже и не Тверские товары вовсе, а ихние.
Это уже серьезно, поток на Новгород большой, и потери будут значительные. Побарабанив пальцами по столу, бросаю вопросительный взгляд.
— А родственнички мои что же?! Это ведь и по их кошельку ударит.
— Так они-то вот тревогу и бьют. — Калида иронично хмыкнул. — Говорят, Прусская улица ныне в большой силе, их и народ поддерживает, и Ганзейский двор опять же. Ничего с этим Якуновичем они поделать не могут.
В моей голове вновь забегали разнообразные мысли, и основная из них — не можешь остановить процесс, возглавь его. Эта фраза крутится и крутится, а я все недоумеваю.
«Что мне возглавить? Какой процесс?! За место Новгородского посадника что ли побороться?! — Тут ироничная улыбка невольно тронула мои губы. — Ну уж нет, как говаривал известный мультяшный персонаж, нас и здесь неплохо кормят».
Едва я так подумал, как сразу же появилось и решение.
«Как бы сильно не было влияние родовитого новгородского боярства, вряд ли, в их рядах есть полное единение».
В памяти всплывает моя курсовая работа, а в ней таблица правления Новгородских посадников, а в строке на нынешние годы сразу же несколько фамилий со знаком вопроса.
Поднимаю взгляд на Калиду.
— А что, на самой-то Прусской улице все довольны посадником? Сбыслав этот уже давно сидит, неужто никто не мечтает его подвинуть?
Уловив мою мысль, Калида улыбнулся.
— Почему ж нет, есть такой и не один! Хотя главный и самый его заклятый друг — это, конечно, боярин Онанья Феофилатович.
«Дайте мне рычаг, и я переверну весь мир! — Приходит мне тут же на ум. — Мой рычаг — это серебро и человеческая жадность да властолюбие. Как однажды изрек Великий Александр, там, где не пройдут мои воины, пройдут ослы груженые золотом. Надо брать опыт поколений на вооружение!»
Идея мне понравилась, и я удовлетворенно киваю.
— Вот и пошли человека к боярину. Пусть предложит ему нашу щедрую помощь. Мол, негоже, что такой умный, родовитый и достойный человечище до сих пор на место посадника не взошел, а Якунович не семи пядей во лбу и не по совести уже который срок правит. Обещаний пусть не жалеет, главное, чтобы наш умысел не раскрывал. — Подумав с секунду, добавляю. — Нездиничам это дело не поручай, они народ горячий, а там змеиный клубок еще тот, только испортят все. Тут нужен человек тонкий, умеющий на слабости человеческой сыграть.
Пошарив в памяти, нахожу подходящую кандидатуру.
— Вот Алтын Зуб, пожалуй, подойдет. Он купчина матерый, в хитростях уговоров поднаторел за свою жизнь.
— Не! — Калида категорически мотнул головой. — Важный новгородский боярин с простым купцом и разговаривать не будет. Там гордыни выше головы! Чтоб толк вышел, для переговоров нужен кто-то равный ему и по роду, и по богатству.
Понимаю, что дал маху, а товарищ мой прав. Начинаю вновь копаться в голове, а Калида дает мне подсказку.
— В таком деле лучше Малого Фрол Игнатича никто не справится, вот только он княжий ближний боярин и меня слушать ему резона нет.
Намек мне понятен, мол мне не по чину, а вот тебе в самый раз. Вспоминаю, как Малой провел переговоры со мной, и понимаю, что Калида опять прав. Лучшей кандидатуру и впрямь не найти.
Прищуренный взгляд Калиды ждет моего решения, и я соглашаюсь.
— Ладно, я сам поговорю с боярином. Скучно ему поди без дела-то настоящего сидеть, может и заинтересуется.
В ответ получаю многозначительную улыбку.
— Конечно согласится, ты ж умеешь уговаривать!
Это он намекает мне, что его-то я убедил занять нынешний пост. Эту тему я развивать не собираюсь и быстро стряпаю на лице строгое выражение.
— Еще есть что?!
Калида понимающе хмыкает.
— Есть, как же не быть-то! — Он вытащил еще одну свернутую трубочку и протянул ее мне. — Почитай, тебе интересно будет.
Беру, разворачиваю и пытаюсь разобрать прыгающие латинские буквы. Написано на немецком, и писал человек сильно далекий от подобного ремесла.
Поднимаю вопросительный взгляд, и Калида без лишних слов объясняет.
— Это кнехт, один из охраны купцов с Риги. Он грамоте-то обучен, навыка тока нет, ты уж не обессудь.
«Ладно! — Бурчу про себя, — посмотрим, что там есть».
Разбираю корявые строчки и, к своему удивлению, читаю.
«Про гамбуржца, что тебе интересен, слухи такие. В Риге видали его на дворе у Ганзы и у епископа Николауса, а в Дерпте принимал оного бискуп Герман. Что говорили и куда потом он делся, никому неведомо».
Прочитав, поднимаю глаза на своего товарища.
— Неужто друга нашего Германа вновь на подвиги потянуло. И урок ему на пользу не пошел, раз на такой грех сподобился. А ведь божий человек…!
Калида пожимает плечами.
— Какой он божий, это на небесах рассудят, а здесь на земле грехов за ним немало числится. Из Дерпта слухи доходят, что он вновь злопыхает. Двору нашему торговому в Дерпте гадит по мелочам, но на большее пока не решается. Помнит про недавний разгром и пока силы копит. Подбивает на союз против нас епископов Риги и Эзель-Вика, а с магистром Ливонским сговаривается против датчан. Данам это сильно не нравится, но поделать они нечего не могут. Говорят, Германа сам папа ихний поддерживает, недавно вот освободил его от присяги датскому архиепископу Лунда и перевел под руку рижского епископата.
Я себе примерно все так и представлял, но откуда Калида все это черпает, не понятно. У него-то учебников истории нет.
Спрашиваю его об этом,
