— Я полагаюсь на надежный источник. На несколько надежных источников, — возразил я.
Старик пожал плечами:
— Если ты так считаешь, то кто я такой, чтобы спорить с историком. Следующий вопрос?
— Пожалуйста, почтенный Галиндо, не надо обижаться. Если тебе известно другое толкование имени вашего племени, я с удовольствием послушаю об этом.
— Разумеется, известно. В древней Скандзе, где появились все мы, готы, амалы и балты обитали на равнинах. Мы, гепиды, были жителями baírgos, гор. Когда позднее амалы и балты стали называть себя восточными и западными готами, мы с гордостью продолжали называться горными готами. «Гепид» — это просто современное произношение ga-baírgos, «рожденные в горах». Можешь верить, можешь нет — дело твое.
— Акх, я ничуть не сомневаюсь в твоих словах, — ответил я, удивленный, но очень довольный. — Такое толкование гораздо вероятней, чем общепринятое.
— Советую тебе, молодой историк, не очень-то доверяй так называемым говорящим именам. Скольких Плацидиев[28], Ирин[29], Виргинии[30], которые на самом деле были бы спокойны, миролюбивы или девственны, ты знал? Имя — весьма обманчивая штука.
— Это так, — искренне согласился я, хотя и не стал упоминать о том, что и сам несколько раз осознанно, чтобы ввести других в заблуждение, менял имена.
— Что касается имен, я помню кое-что из тех давних дней, относительно Клавдия. — Галиндо уставился на безбрежные луга, его старческое лицо стало печальным, словно он перенесся на сорок лет тому назад. — Мы тогда пели множество военных песен, и не все они были римскими, потому что мы, легионеры, принадлежали к разным народам — включая и уроженцев Оловянных островов, как ты знаешь, — но что бы мы ни пели, мы пели обычно на латинском языке. Теперь у бриттов есть свои песни, но они всегда присоединяются к нам, готам, когда мы поем наши saggwasteis fram aldrs. Я помню, как мы распевали эти старинные саги, в которых говорится о жизни и деяниях великого визигота Алариха. На латыни его имя звучит как Аларикус, но жители Оловянных островов переделали его на свой лад — Артур. — Тут старый Галиндо вновь вернулся из прошлого в настоящее и резко бросил мне: — Не мешай мне, маршал! Ты снова заслонил солнце!
— Я тут ни при чем. Это один из ваших проклятых внезапных шквалов в дельте.
И тут же кучевые облака стали расти, увеличиваться и превратились наконец в плотную завесу, которая стала чернеть.
— Акх, да, — заметил Галиндо почти с одобрением. — Тор любит швырять свой молот именно здесь.
— Ты веришь в Тора, да? — спросил я: все словно сговорились в последнее время упоминать при мне это имя. — Значит, ты исповедуешь старую религию?
— Вообще-то, я митраист, поскольку когда-то был римским легионером. Но какой же вред в том, чтобы верить также и в существование других богов? И если Тор не бог грозы, тогда кто же, niu?
Как только Галиндо спросил об этом, язык пламени вонзился в землю на востоке и воздух вздрогнул от последовавшего за этим раската грома. Упали первые капли дождя, и невольно я выкрикнул богохульство.
Старик посмотрел на меня:
— Ты боишься гнева Тора?
— Я не боюсь ни его и никого другого, — рявкнул я. — Я просто не люблю грозу, особенно когда она застает меня врасплох.
А я так люблю грозу. — К моему удивлению, старик снял с себя волчью шкуру и те лохмотья, что носил под ней. — Дождь спасает меня от того, чтобы тащиться купаться в далекой протоке. Ты не присоединишься ко мне, маршал?
— Нет, thags izvis.
Я отвел глаза от его костлявого, покрытого волосами старческого тела, которое вовсю омывал дождь. Теперь мне не было видно Личинку с лошадьми, которых я оставил на той стороне канавы. Я мог лишь надеяться на то, что лошади в безопасности — и Личинка тоже, поскольку они могли ускакать от него. Мне оставалось только устроиться поудобней, пока голый и довольный Галиндо сидел под струями дождя, поливавшего нас обоих, и слушать историю его народа.
— В доказательство того, что гепиды всегда были по крайней мере равны другим готам, я расскажу тебе всего лишь о двух битвах, которые произошли неподалеку отсюда, но очень давно, во время правления Константина Великого. Императора, правда, пока еще не называли Великим, но он уже тогда выказал все признаки величия — ибо разбил объединенное войско остроготов и визиготов. Но затем, спустя восемь или девять лет, когда готы-гепиды сражались с вандалами, Константин привел свое войско, чтобы сразиться на стороне вандалов, — и впервые в своей жизни потерпел поражение. Одно из немногих поражений в своей жизни.
— Да, это доказывает доблесть гепидов, — кивнул я, демонстрируя сколько мог энтузиазма в сложившихся условиях.
— Заметь, маршал, теперь я совершенно чист, а гроза Тора постепенно идет на убыль. Благотворное солнце Митры через минуту-другую высушит меня.
— Я рад, что ты на такой короткой ноге со многими богами. — Я всмотрелся в поредевшие струи дождя и с радостью заметил, что Личинка и лошади были там, где я их оставил. — Но почему ты живешь здесь, посреди пустоши, добрый Галиндо, раз ты настолько умен, что мог бы пойти своим путем в этом огромном мире?
Он снова сплюнул на землю:
— Я уже много чего повидал во внешнем мире, когда провел в походах вместе с римским войском около тридцати лет.
— Ну, ты мог бы жить уединенно, но не в такой изоляции и нищете.
— Изоляции? Нищете? Когда у меня в друзьях Митра и Тор, сыновья солнца и дождя? У меня есть яйца птиц и икра лягушек, саранча и портулак для еды. А для уюта дымок hanaf. Что еще нужно человеку в моем возрасте?
— Дымок hanaf?
— Это один из немногих даров, который выродившиеся скифы оставили нам здесь. Ты никогда не пробовал? Там в лачуге есть немного сухих поленьев, маршал. Будь добр, разожги огонь в очаге, и я покажу тебе.
Я занялся разведением огня и сказал:
— Теперь я узнал много интересного о деяниях готов после того, как они поселились здесь, в устье Данувия. Но не мог бы ты рассказать мне, как жили твои предки до того, как они пришли сюда?
— С удовольствием, — весело ответил старик. — Вот, поставь на огонь этот котелок и положи в него hanaf.
Из складок волчьей шкуры, которую он снова нацепил, Галиндо достал горсть какого-то сухого порошка. Я бросил его во все еще пустой котелок, узнав в нем смесь высушенных листьев и семян дикого растения, которое на латыни называют cannabis[31].
— Но я расскажу тебе об этом, — продолжал Галиндо. — Самое лучшее, что произошло с готами — со всеми готами, — то, что их отсюда прогнали гунны.
