— Ничего из этого не выйдет, кроме предательства, — сказал наконец Хайдхин.
Сидящий рядом с ним Берманд медленно покачал поседевшей головой. Костер бросал кровавый отблеск на молочную белизну слепого глаза.
— Я уверен, что нет, — ответил он. — Эверард этот ой как не прост. Может, он и сумеет провернуть что-то.
— Лучшее, что он или кто-либо другой, мог провернуть, это принести от римлян отказ. Любое предложение означает лишь наше поражение. Тебе не следовало отправлять его.
— А как я мог его остановить? Сначала он переговорил с вождями племен, и это они послали его. Я же говорил тебе, что узнал обо всем только во время этой поездки.
Хайдхин скривил губы.
— Как они осмелились!
— У них есть право. — Голос Берманда звучал глухо и мрачно. — Они не нарушили клятву, вступив в переговоры с врагом. И, знай я об этом раньше, я бы, наверное, не пытался остановить их. Они сыты войной по горло. Может быть, Эверард сумеет найти выход и дать им надежду. Я тоже смертельно устал.
— Я был о тебе лучшего мнения, — презрительно усмехнулся Хайдхин.
Берманд не выказал гнева; все-таки названый брат Вел-Эдх занимал достаточно высокое положение в их иерархии.
— Тебе легче, — терпеливо продолжал батав. — Твой дом не раскололся надвое. Сын моей сестры пал в битве против меня. Моя жена и вторая сестра взяты в заложницы в Колоне; я даже не знаю, живы ли они. Владения мои разорены. — Он уставился на рог с вином. — Что еще уготовили мне боги?
Хайдхин сидел так, будто копье проглотил.
— Даже если ты сдашься, — проговорил он, — я — никогда.
Раздался стук в дверь. Мужчина, сидящий ближе к ней, взял секиру и пошел открывать. В залу ворвался ветер; пламя встрепенулось и брызнуло искрами. Появившуюся в дверном проеме фигуру окутывал мрак.
Хайдхин вскочил.
— Эдх! — воскликнул он и направился к ней.
— Госпожа, — прошептал Берманд.
По всему залу прокатилось бормотание. Мужчины повскакивали на ноги. Отбросив капюшон, Эдх двинулась вдоль костровой канавки. Все заметили, что она бледна и взволнованна, а взгляд ее устремлен куда-то в пространство.
— Как, как ты добралась сюда? — изумился Хайдхин. — И зачем?
Хайдхин, всегда такой сдержанный, выглядел потрясенным, и это многих обескуражило. Эдх остановилась.
— Я должна поговорить с тобой наедине, — промолвила она. В ее тихом голосе звучал зов судьбы. — Иди за мной. Один.
— Но… ты… зачем…
— Иди за мной, Хайдхин. Важные известия. Остальные, подождите здесь.
Вел-Эдх повернулась и направилась к выходу. Словно во сне, Хайдхин двинулся за ней. У входа его рука сама выхватила копье из груды оружия, оставленного у стены. Вместе они шагнули во мрак. Поеживаясь, один из мужчин тихонько пошел запереть дверь.
— Нет, не задвигай засов, — приказал ему Берманд. — Мы подождем здесь, как она велела, пока они не вернутся или пока не наступит утро.
Высоко над головой мигали первые звезды. Постройки чернели бесформенной массой. Эдх прокладывала путь со двора к открытой площадке позади него. Увядшая трава и встревоженные ветром лужи были в непроглядной тьме едва различимы. В стороне высился дуб, у которого Хайдхин приносил жертвы асам. Из-за него пробивался ровный белый свет. Хайдхин невольно остановился. Из его горла вырвался вскрик.
— Сегодня тебе нужна храбрость, — сказала Эдх. — Там богиня.
— Найэрда… она… вернулась?
— Да, прибыла в мою башню, а оттуда перенесла меня сюда. Пошли.
Эдх решительно двинулась дальше. Ее плащ трепетал на ветру, распущенные волосы развевались вокруг гордо поднятой головы. Хайдхин покрепче ухватил древко копья и последовал за ней.
Едва заметные в слабом сиянии, широко раскинулись кривые ветви дуба. Ветер со стуком сталкивал их друг с другом. Хлюпали под ногами мокрые опавшие листья. Они обошли ствол и увидели ее рядом с покрытым железным панцирем то ли быком, то ли конем.
— Богиня, — вымолвил Хайдхин и, упав на одно колено, склонил голову. Но, когда он снова поднял ее, лицо выражало твердость. Если копье Хайдхина и дрожало, то лишь от дикой радости, рвущейся из груди.
— Теперь ты сама поведешь нас в бой?
Флорис устремила взгляд поверх его головы. Он стоял, гибкий и сильный, в темной одежде, с суровым и замкнутым лицом, несущим отметины долгих лет походной жизни; стальной наконечник его оружия сверкал в луче прожектора.
Тень Хайдхина падала на Эдх.
— Нет, — произнесла Флорис. — Время войны миновало.
— Все римляне мертвы? Ты всех поразила? — Его голос дрожал от волнения.
Эдх отступила в сторону.
— Они живы, — ответила Флорис, — как будет жить и твой народ. Слишком много погибших в каждом племени, и у них тоже. Они хотят мира.
Левая рука Хайдхина присоединилась к правой, держащей копье.
— Я не хочу, — прохрипел он. — Богиня слышала мою клятву на берегу. Когда они будут убегать, я стану кусать их за пятки. Не будет им покоя ни днем, ни ночью. Должен ли я посвящать тебе смерти моих врагов?
— Римляне останутся. Но они вернут народу его права. Этого будет достаточно.
Как громом пораженный, Хайдхин тряхнул головой. Он переводил взгляд с одной женщины на другую, затем прошептал:
— Богиня, Эдх, неужели вы обе отступаетесь? Не могу поверить.
Он словно бы не заметил, как Эдх потянулась к нему через разделяющий их ветреный мрак. Ее голос умолял:
— Батавы и остальные, они ведь не нашего племени. Мы уже достаточно для них сделали.
— Уверяю тебя, условия будут почетными, — сказала Флорис. — Твоя работа окончена. Ты получишь то, чему будет рад и сам Берманд. А Веледа должна известить всех, что боги требуют сложить оружие.
— Я и ты… мы клялись, Эдх. — В голосе Хайдхина слышалось удивление. — Никогда ни ты, ни я не прекратим войну, пока я жив, а римляне у власти. Мы поклялись и отдали земле нашу единую кровь.
— Ты освободишь ее от клятвы, — требовательно сказала Флорис. — Как это уже сделала я.
— Не могу. И не стану. — Пронизанные болью, его слова внезапно обрушились на Эдх. — Ты забыла, как эти собаки сделали тебя своей сучкой? Тебя больше не заботит собственная честь?
Эдх упала на колени, закрывшись руками.
— Нет, — закричала она. — Не надо, нет, нет.
Флорис шагнула к мужчине. В ночи над ними Эверард нацелил парализатор.
— Имей совесть, — произнесла она. — Не волк же ты, чтобы рвать зубами ту, кого любишь?
Хайдхин рванул одежду в стороны, обнажив грудь.
— Любовь, ненависть… Я человек и дал клятву асам.
— Поступай как знаешь, — сказала Флорис. — Только оставь мою Эдх. Помни, ты обязан мне жизнью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
