— У меня здесь еще есть дела. Мне необходимо обойти лес. Дело в том, что к нам чужие волки зашли.
— Вы волков не боитесь? — продолжал задавать вопросы Родька.
— А, что делать? Надо.
— Не бросайте нас! — взмолился Тарас, слова о волчьей стае его испугали.
— Я бы вас в милицию доставила, уж очень вы напоминаете тех, на кого перехват объявлен, но у нас в радиусе ста километров милиции нет.
— А откуда вы знаете про перехват, если милиции нет?
— На почту присылают словесное описание тех, кого разыскивают. Почтальонка лесников предупреждает. У нас тут свои связи.
— А нас не боитесь? Ведь мы похожи на словесное описание, вы сами это сказали, — спросил Тарас.
— Особенно ты! Признавайся, кого пришил? — девушка наставила ружье на Тараса.
— Кого? Любовника жены, ножом в спину, — и он вытащил нож, нажал на кнопку.
— Да, серьезное оружие, предлагаю перемирие, ваши слова принимаю за шутку, разойдемся красиво, — серьезно сказала девушка, но без страха в голосе.
— Девушка, но вы теперь много знаете, а здесь тайга, — стал запугивать ее Родька.
— Отец знает, где я, имейте это в виду! Вас найдут.
— Зачем вы свалились на нашу голову? — взревел Тарас, шлепая ладонью комаров на своем лице.
Родька с дочкой лесника пошли вперед и вместе. Тарас шел сзади, отставая от них с каждым шагом все больше, у него был свой рюкзак. Он решил просто от них уйти в неизвестность. Влюбленный Родька отводил душу с девушкой интересной ему во всех отношениях. А Тарас остановился за сосной, а потом ушел в другую сторону… Он чему-то успел научиться у Родьки. Вечером он зажег костер, испек пару картофелин, съел, их как пирожные и уснул. Сквозь сон Тарас слышал крики, словно его звали, но откликаться не стал. Крики смолкли.
Утром Тарас продолжил путь, он весь был покрыт укусами комаров, но об этом старался не думать. Он шел по солнцу, чтобы не делать круги по лесу, и смотрел на мох на деревьях, вспоминая, с какой стороны деревьев он растет. Он вообще вспоминал все, что слышал о жизни в лесу. Через пару суток ему попался домик охотника, пустой, без запасов еды, но с крышей. Пошел холодный дождь, но он чувствовал себя в безопасности. Тарас научился собирать грибы и ягоды, ел их жадно. Он пытался жевать корешки трав. В домике Тарас остался жить, понимая, что идти ему некуда, потому что его ищут. Лицо молодого мужчины заросло щетиной, он стал похож на кого угодно, только не на себя: интеллигентного в прошлой жизни мужчину.
Родька через пару недель вернулся в город, не избежав вопросов и допросов Ильи.
На все вопросы Родька отвечал одной короткой фразой:
— Тараса не видел, в отпуск ездил один.
Илья возражал:
— Вы вместе брали билеты на поезд!
— Это совпадение случайное, рядом со мной ехал в поезде мужчина, но это был не Тарас, — Родька выкручивался от всех вопросов как мог, зная одно, что Тарас остался в тайге по своей воле, а тайга она огромная.
Галина, не избалованная помощью Тараса в отношении ребенка, словно не замечала его отсутствие. К ней в квартиру приходили люди с собакой, доказывая ей и себе, что погибший Самсон, был у порога ее квартиры, но даже собака не шла внутрь квартиры, потому, что там его следов не было!
Детектив Илья решил, что убийство произошло на лестничной площадке, тем паче, что двери двух квартир расположены рядом, а супруги на момент убийства жили отдельно. Галину с ребенком перестали тревожить.
Виктор Иванович на правах хозяина с удовольствием обходил дачу, ему нравилось жить без посторонних людей. Он с удовольствием открывал комнаты с Малахитовой мебелью, долго смотрел на нее, представляя себя графом. В качестве помощницы по дому, он вернул Ладу и убрал повара с охранником.
Инна перешла жить к отцу Григорию Ивановичу, с ним она не ссорилась, ощущая себя хозяйкой, и отец сильно ее не доставал воспитанием. Девочка научилась готовить, и все шло своим чередом.
В антикварном магазине наступило затишье, реализация залежалых товаров шла плохо, и без суеты рекламы дела не шли. Родька покинул не процветающее место работы. Галина жила в полусне, у нее возникло ощущение вязкого болота. Иногда ей хотелось поехать в тайгу, но, посмотрев на парк, она поймала себя на мысли, что это ей не под силу.
Так прошел год…
Уныло смотрела в окно Инесса Евгеньевна, она думала о Тарасе. Люди, после его исчезновения, ее обходили стороной, но такое наказание для нее было естественным. Она смотрела не бело-серые кучевые облака в небе, на зеленую беспробудную листву и ощущала тревожную пустоту в душе, состояние беспокойства постепенно нарастало, она потянулась к коробке с шоколадными конфетами. И в этот момент прозвенел звонок в дверь, она ее открыла и отпрянула.
В квартиру стремительной, но знакомой походкой вошел незнакомый человек. Она всмотрелась в его лицо, узнавая, и боясь ошибиться: перед ней стоял ее Тарас!
Но какой?!
Его лицо покрывала кучерявая ровная бородка, его волосы были подстрижены немногим длиннее бороды, весь он выглядел красавцем!
— Тарас, это ты? — спросила дрогнувшим голосом Инесса Евгеньевна.
— Я, мать, я! — басовито ответил сын.
— Что с твоим голосом? Ты стал басить?
— От ветра, от морозов мой голос немного треснул, много пришлось покричать…
— А борода? — тихо проговорила мать, начинающая верить в счастье.
— Что борода! Посмотри, что я принес! — и он нагнулся над сумкой, потом махнул рукой и поставил ее на стол перед матерью, медленно открывая молнию на сумке.
Инесса Евгеньевна поднялась с кресла, заглянув в сумку, потянулась рукой за дощечкой.
— Сын, что это? — ее голос дрожал, рука подергивалась от волнения, вынимая из сумки бесценный деревянный предмет.
— Садись, мать в свое кресло, и послушай меня внимательно, разглядывая лесное произведение искусства. Я жил в тайге. Один жил. Нашел я избушку без курьих ножек: крыша, окно, дверь, железная печурка. Три месяца я не видел ни одного человека. Я так исхудал, что стал молиться о спасении. Я съел все дары леса, что росли поблизости. Животных и птиц я не убивал. Я стал обросшим, страшным, немытым. Однажды мне стало невмоготу, я готов был наложить на себя руки, зрение стало исчезать, я впал в полудрему. Очнулся от того, что на меня смотрела ведьма, или баба Яга, та, чью избушку я занял.
И говорит баба Яга скрипучим голосом:
— Здравствуй, касатик! Совсем издыхаешь, родимый? Порченный ты человек, а вылечить тебя можно. Зло прошло через твою жизнь. Сильно виноват ты, да не совсем. Вылечу я тебя. Знахарка я. А ты, что подумал? Травы у меня в этом домике хранятся, ты их и не трогал, и то молодец. Да я новых трав еще насобирала. А сейчас я сделаю для тебя отвар. Ты отвар выпьешь, и человеком станешь. Тебя мои травы одурманили, ты и стал спать, и славно, тебе надо было выспаться. Поставила бабуля меня на ноги, да и повела с собой по деревне. А в той деревне все дома стоят с заколоченными окнами, одна бабка эта там живет. Откормила она меня картошкой, луком и огурцами. Еда у нее еще та, что сама выращивала, то и ела. Я встал на ноги, стал по деревне ходить, дома смотреть. Жильцов давно в них нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
