Когда он проходил по улицам, с ним раскланивались едва знавшие его люди. Знакомые лица расцветали при встрече, взгляды выражали восхищение и признательность. Рукопожатия, объятия, поцелуи.
Правда, кое-что несколько портило господину Техрани настроение, привносило в его безоблачную радость легкую примесь грусти, — это советы, наставления, указания, без которых, разумеется, из самых добрых побуждений, не обходился почти никто из его знакомых.
Один сосед после всяких приятных слов порекомендовал ему: «Но больше этого не делайте, подумайте о себе, о своей жизни. — И с сочувствием продолжал: — Жаль вас, правда, жаль. Ведь, в конце концов, ради кого вы пережили все это? Ради этих глупых людей? Ради Машади Акбара и Рааны?»
Машади Акбар был квартальным лудильщиком, а Раана — его женой, она ходила по домам стирать белье и убирать квартиры. Это была неутомимая труженица, болезненная, мать шестерых детей мал мала меньше.
Господин Техрани нахмурился и ничего не ответил. Но про себя подумал: «Почему это Машади Акбар и Раана глупые люди? Только потому, что он лудильщик, а она прачка? А этот господин, такой солидный, в своих расклешенных брюках и ботинках на высоких каблуках, — он что, умный? Предположим даже, что он умен; но кому какая польза от его ума?»
Интересно, что на следующий день Раана пришла в дом господина Техрани постирать белье. Она тоже выразила свою искреннюю радость по поводу его возвращения, но потом вывалила на него целый мешок наставлений: «О ага! Клянусь вашей душой, вы не представляете себе, как я огорчалась, сколько я молилась за вас. Каждый раз, когда я видела вашу матушку, мое сердце разрывалось. Ну, слава богу, все позади, сотня тысяч раз слава Аллаху! Но заклинаю вас Аллахом, душой вашей матушки, не надо больше так делать! Разве можно связывать себя с шайкой воров и хулиганов? Как говорится, болей за того, кто готов за тебя умереть. Ну скажите, кто-нибудь из них был готов пожертвовать собой ради вашей молодости, кто-нибудь из них был готов умереть ради вашей старой матушки?! Для чего, ради кого? Ради этих, не в обиду вам будь сказано, тупых ослов?»
На следующий день он встретил одного из своих бывших сотрудников, человека, который всегда был в поисках денег, чтобы хоть как-то прокормить свою семью. Бедность, постоянные заботы о хлебе насущном не позволяли ему думать о чем-либо другом. И вот после первых приветственных слов он произнес фразу, которая сильно взволновала господина Техрани, возможно потому, что он никак не мог ожидать ничего подобного именно от этого человека. Он сказал: «Я очень рад, я искренне рад, я ваш давнишний почитатель. Вы — наша гордость».
Но и этот тоже омрачил радость господина Техрани общепринятыми советами и наставлениями. Господин Техрани выслушал все молча и терпеливо, покачивая головой, приговаривая: «Да, да, да…» Но в душе его бушевала буря. Ему хотелось схватить этого человека за шиворот, тряхнуть его как следует и закричать ему в ухо: «Дурачок! Один из тех, о которых ты говоришь, что они ничего не понимают, — это ты сам, который так хорошо во всем разбирается!» Но он промолчал, и они расстались сухо.
4
Возвратившись, он в первый же день навел справки о невесте. Естественно, она должна была быть у себя. Но ее не было. По словам матери, она отправилась путешествовать, не предполагая, что он вернется именно в это время. Это показалось ему несколько странным, но он промолчал. Еще более странным казалось то, что окружающие даже не упоминали о ней, как будто все сговорились молчать на эту тему. Но это дошло до него позже. Во время первых радостных, шумных встреч, приемов, суеты ему некогда было задуматься об этом.
Через несколько дней, когда господин Техрани остался с матерью вдвоем, она таким тоном, каким передают известие о чьей-либо смерти, сообщила ему, что его невеста вышла замуж.
Господин Техрани не вскочил с места, не возмутился, не стал рвать на себе волосы. У него вдруг возникло ощущение, что на него надвигается каменная глыба — она опускается очень медленно, и с каждым мгновением камень давит все больше и больше.
— Когда ты уехал, — (господин Техрани понимал, что мать просто не хочет говорить: «Когда тебя забрали»), — она заходила по нескольку раз в неделю и спрашивала о тебе. Брала твои письма, читала. Через шесть-семь месяцев ее визиты стали реже, потом совсем прекратились. Под конец она что-то говорила о том, что ты, мол, не очень-то привязан к ней — иначе так не поступил бы. — (Господин Техрани подумал: «Как будто я сам, по своей воле отправился в это путешествие!») — Или говорила: «Я не из тех женщин, которые до старости готовы ждать». Один раз она произнесла такие слова, которые сильно задели меня: «Слава богу, что мы не женаты и у меня нет детей, а то пришлось бы мне с ребенком мыкаться и нищенствовать». Одним словом, через некоторое время стало известно, что она помолвлена с другим, и в прошлом году они поженились. Забавно — она и мне прислала приглашение на свадьбу.
— Почему же мне-то ничего не сообщали?
— Не хотели тебя расстраивать.
— Хе, расстраивать! Меня больше расстраивает всяческая грязь и мошенничество.
— И она об этом просила — звонила, интересовалась твоим здоровьем и всякий раз просила ничего тебе не говорить, чтобы не волновать.
— Благодарю. Да-да, я премного благодарен ханум за беспокойство обо мне.
— Она говорила, что до сих пор любит тебя, но как брата.
— Ну и ну! Весьма любезно с ее стороны.
Господин Техрани делал вид, что это все совершенно безразлично ему. Но в действительности было далеко не так. С этого времени он и стал выпивать за обедом.
Он говорил, что между ними все кончено давно, все забыто, но он не забыл ничего. Он стал раздражительным, замкнутым. Он стал таким не только и даже не столько потому, что потерял эту девушку. Нет, она много значила для него, он был не из тех, кто легко привязывается и легко расстается. Когда он встретил ее, ему казалось, вернее, он был уверен, что нашел ту единственную, которая рождена и предназначена для него. Но больше всего его мучило, что она обманула его, поступила с ним неблагородно, испачкала все грязью расчета. Расчет — это именно то, что господин Техрани ненавидел и презирал в людях. И если он любил свою невесту, то именно потому, что в ней, как ему казалось, не было никакой расчетливости. Теперь же он видел в ней самую корыстную в мире женщину, женщину, которая в расчет принимала все: боязнь состариться, пока ее жених находится вдали от нее, страх, что он разлюбит ее или, еще хуже, будет любить что-либо больше, чем ее, и не станет ее рабом, страх, что он выйдет из-под ее влияния, ее власти, страх одиночества, страх, что жизнь ее будет бесцельна и пуста. Все это было принято ею в расчет, после чего последовал вывод: срочно, как можно быстрее надо заполнить свою жизнь, заполнить мужем.
Господин Техрани относился с большим уважением к любви. К любви честной и искренней. И сам он в любви был всегда честным и искренним. Если он остался жив, пройдя многие испытания, умело миновав расставленные судьбой капканы, то во многом благодаря своей любви: ведь нельзя же дарить любимой свой труп. Он надеялся, что все это возвысит его в глазах невесты, облегчит ей ожидание. Он вспоминал, что в самом начале их знакомства с довольно грубой откровенностью сказал ей или даже написал: «Моя жизнь не налажена, не устроена, не обеспечена — плохо подготовлена для того, чтобы ты пришла и стала хозяйкой в ней. Я собираюсь в путь; если хочешь, пойдем вместе. Но это путешествие трудное. Придется преодолевать горы и пустыни, терпеть голод и холод. Нас ждет темная ночь и страх неизвестности. А может быть, даже смертельная усталость. Ноги твои с трудом будут нести тебя, глаза будут слипаться, но ты должна будешь идти вперед. Вся наша жизнь будет на грани безумства. Того безумства, которым называют упрямство и упорство. Того безумства, которое все крушит. Да, это будет азартная игра с жизнью. (Ты помнишь строки Моулави[91]: „Счастлив тот игрок, который проиграл все, кроме желания играть вновь“?) Да, азартная игра с жизнью. Хватит ли тебе сил на это? Если ты сейчас ответишь „нет“, я не обижусь. Но если губы твои скажут „да“, а сердце — „нет“, если потом будешь стонать, жаловаться, причитать, тогда я обижусь, и сердце мое остынет.
Конечно, будет не только борьба. Будет и прохладная тень, и чистый источник, и пение птиц, и ночь, и звезды, и тишина, ласкающая нас двоих. Но об этом лучше не говорить. Надо думать о будущих трудностях».
Господин Техрани был уверен в том, что если бы девушка откровенно сказала ему, что она до сегодняшнего дня любила его, а с этого дня больше не любит, то все кончилось бы просто и безболезненно. Все так чисто и честно начатое завершилось бы так же чисто и честно.
А может быть, господин Техрани слишком несправедлив? Ждал проявления силы от слабого существа? Но он сам знал одну девушку, которая шесть лет ждала жениха, теперь он был ее мужем. Возможно, были и другие, от которых жизнь потребовала еще большего терпения, — просто он не был знаком с ними. Что, все они — исключительные личности, а его бывшая невеста — обыкновенная слабая женщина? Господин Техрани не мог найти ответа на эти вопросы.
