Много лет спустя геоботаники, почвоведы, особенно лесоводы, на основании своих материалов уточнили границы отдельных древесных пород, типов леса, типов почвы и, наконец, физико-географических и ботанико-географических областей.
Большое внимание во всех своих экспедициях уделяет В. К. Арсеньев этнографии. Язык, обычаи, поверья, религиозные верования, семейный и хозяйственный уклады аборигенов Приморья и Приамурья — удэхейцев, орочей, нанайцев, были для Владимира Клавдиевича предметом специального изучения. Не мог пройти Арсеньев и мимо пришлого элемента среди обитателей тайги. Это были главным образом китайцы, покинувшие в поисках легкой наживы свою родную страну. Уместно напомнить, что М. И. Венюков еще в 1857 году, при посещении ряда мест Приморья, отмечал, что китайцев в ту пору здесь не было. Уже в первых походах Арсеньев ясно увидел подлинное лицо этих чуждых краю людей, захватывавших отдельные участки для охотничьего промысла, вытеснявших отсюда коренных жителей, которых они жестоко эксплуатировали и беззастенчиво обманывали.
Хотелось бы отметить, что В. К. Арсеньев во время своих путешествий собрал значительное число этнографических и антропологических экспонатов, переданных им впоследствии в Институт этнографии Академии наук СССР, в художественные музеи Москвы и Ленинграда; много экспонатов хранится в музеях Хабаровска и Владивостока.
В своих этнографических исследованиях В. К. Арсеньев основное внимание уделял орочам и особенно удэхейцам...
Он изучил их язык, записал сказания, предания, легенды, изучил и описал семейный уклад, религиозные отправления, жизненные и хозяйственные устои стойбищ. Им была издана небольшая книга «Лесные люди удэхейцы», он же был консультантом одноименного документального фильма, снятого в 1928 году (некоторые кадры из этого фильма использованы для иллюстрирования этой книги). Не случайно видный этнограф проф. Л. Я. Штернберг отметил, что наибольший вклад в изучение этих народностей внес «известный путешественник по Амурскому краю и исследователь В. Арсеньев».
Любопытно замечание режиссера фильма А. Литвинова о том, что, провожая киноэкспедицию в дорогу, В. К. Арсеньев сказал: «Торопитесь снимать лесных людей удэхейцев сейчас. Скоро удэхейцы изменятся сами, уйдут в прошлое пережитки старины, и мы останемся в долгу перед этнографией». Тогда же с участием В. К. Арсеньева был снят другой небольшой фильм «В дебрях Уссурийского края». В помощь съемочной группе он выделил своего проводника удэхейца Сунцая Геонка.
Заканчивая краткий обзор многогранной деятельности В. К. Арсеньева как ученого и путешественника, нельзя не отметить, что мировую славу ему принесли в первую очередь научно-художественные произведения. Их четыре, но числу крупнейших его экспедиций. Первые две — «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала» — вышли во Владивосток»» соответственно в 1921 и 1923 годах. В их основу легли события экспедиций 1906 и 1907 годов. В 1925 году В. К. Арсеньев, желая дать советскому читателю максимально доступную, популярную книгу о Приморье, объединил обе книги в одну, опустив при этом часть специального научного материала, и опубликовал ее под общим названием «В дебрях Уссурийского края». Именно это издание и попало в руки А. М. Горького. Экспедиции 1908—1910 годов посвящена книга «В горах Сихотэ-Алиня». А дела и дни экспедиции 1927 года нашли отражение на страницах книги «Сквозь тайгу».
Не только А. М. Горький пришел в восторг от книг Арсеньева. В письмах автору, в опубликованных рецензиях выражали восхищение прочитанным писатель П. П. Гнедич, ботаник В. Л. Комаров, этнограф Л. Я. Штернберг, знаменитый норвежский путешественник Фритьоф Нансен[3] и многие другие видные писатели и ученые. М. М. Пришвин и А. А. Фадеев не скрывали влияния, какое оказали на их творчество произведения Арсеньева.
Жизни, научной деятельности и творчеству В. К, Арсеньева посвящены многие специальные исследования, статьи, книги[4].
Автору этого послесловия посчастливилось встречаться и работать с В. К. Арсеньевым в 1927—1930 годах.
Хочется познакомить читателя с внешним обликом и некоторыми чертами характера Владимира Клавдиевича, какими они запомнились с того времени.
В. К. Арсеньев был среднего роста, худощавый, но крепкого телосложения. Лицо продолговатое, с резко очерченными чертами, заостренным носом, слегка выдающимся подбородком и с глубоко сидящими голубыми глазами, над которыми возвышался ровный лоб. Светлые волосы были всегда зачесаны вверх, на висках и затылке они чуть поседели. У него была быстрая и легкая походка, резкие движения рук. Носил он всегда шляпу — серую или темно-серую со слегка поднятыми краями. Костюм предпочитал синего цвета. В экспедиционных условиях он любил надевать плотную шляпу с широкими полями, куртку, а вместо сапог — орочские улы (унты) в сочетании с обыкновенными обмотками.
В. К. Арсеньев был человеком предельно собранным, строго дисциплинированным. Решительно не терпел неуважительных опозданий, неоправданных задержек. В то же время в походах был нетороплив, крайне осмотрителен. В тайге, пробираясь через бурелом или заросли, никогда не спешил, с особой осторожностью переходил через горные порожистые речки.
Часа за полтора-два до наступления сумерек В. К. Арсеньев подавал сигнал об остановке, сам участвовал в выборе места для бивака, разбивке палаток, в устройстве шалашей, в заготовке сухих дров. А после ужина, когда все его спутники отдыхали или чинили себе обувь, одежду и отправлялись спать, он усаживался у костра, вытаскивал из полевой сумки дневник и остро зачиненным карандашом записывал все виденное, услышанное и поправлял на планшетке кроки снятого ям за день маршрута.
В обращении с участниками экспедиции, безразлично кто они были, никогда не повышал голоса, не кричал и, замечая какие-либо неполадки, полушутя, полусерьезно привлекал к ним внимание. На биваке он внимательно следил за тем, чтобы люди хорошо отдохнули, плотно поели, запивая еду горячим чаем. И только после этого он разрешал идти дальше по маршруту. В походе он строго требовал соблюдения дисциплины, заставлял менять место в ряду и категорически запрещал на ходу пить холодную воду, как бы этого ни хотелось.
В связи с этим вспоминается случай, происшедший со мной. Однажды, после утреннего завтрака, когда пришлось поесть соленой кеты, я на походе несколько раз пил холодную воду, зачерпывая ее ладонью при переходе речки или ручья. Арсеньев это заметил и строго предупредил, что больше так делать нельзя. Но я по неопытности украдкой еще раз попил холодной воды, а путь все еще продолжался и как на грех в гору. Вскоре, мучимый жаждой, я ослабел настолько, что Владимир Клавдиевич вынужден был остановить весь отряд и, сделав мне внушение, велел снять с меня укрепленную за спиной тяжелую котомку, переложить груз на других спутников, а мне идти налегке. От стыда некуда было деваться, и лишь через часа полтора, когда я взмолился, мне вернули котомку. Это был мне урок на всю жизнь.
