Карпов еще раз перечитал сводку наружного наблюдения за «ДУБОМ» и «ЛЕСБИЯНЫЧЕМ», затем включил магнитофонную запись беседы объектов.
Вуд дважды набирал номер и, выждав два гудка, вешал трубку. «ЛЕСБИЯНЫЧ» поднял трубку с третьего захода.
«Добрый день! Я хотел бы услышать Семена Ицковича»…
«Добрый день… Вы знаете, по-моему, его уже нет в Москве… Какой номер вы набирали?»
«Я набирал номер 203—13–00…»
«Нет-нет, вас неправильно соединили… мой номер 924—98–02…»
«Но я набирал 203—13–00»…
«Я вас понял, рад бы помочь, но… Насколько мне известно, 203—13–00 находится в другом районе Москвы, так что — не обессудьте…»
«Извините… До свидания!»
«До свидания… Желаю здравствовать!»
Слушая запись, генерал не мог отделаться от ощущения, что присутствует на выступлении двух чтецов, озвучивающих отрепетированные роли. Декламаторы чертовы! Карпов выключил магнитофон и, удобнее усевшись в кресле, положил перед собой чистый лист бумаги и заточенные карандаши.
«Будем рассуждать конструктивно. Ясно, что фраза “я хотел бы услышать Семена Ицковича ” — пароль, а слова “по-моему, его уже нет в Москве» — отзыв. Бросаются в глаза вежливость и многоречивость “ЛЕСБИЯНЫЧА”, оправданы ли они? С точки зрения любого хозяина квартиры, куда поступил ошибочный звонок, — нет! Однозначно. В таких случаях любой человек будет раздосадован, и если и проявит вежливость, то более сдержанную, а в ответах будет рационален и категоричен. А мы что слышим? И “добрый день ”, и “рад бы помочь ”, и “не обессудьте ”, и “ до свидания ”, и “желаю здравствовать”, и что уж совсем невероятно — “ЛЕСБИЯНЫЧ” называет номер своего телефона!
Многословие и любезный тон “ЛЕСБИЯНЫЧА” объяснимы. Они имеют идентификационное предназначение. Профессор обязан наговорить столько, чтобы Вуд в интонациях, в манере вести беседу нашёл подтверждение тому, что вышел именно на своего агента, ведь они столько времени не слышали друг друга. Магнитофонные записи голоса “ЛЕСБИЯНЫЧА”, которые “ДУБ” наверняка прослушал перед вылетом в Москву, — не в счёт. Со временем голос может измениться, а интонационный рисунок, как и манера речи, сохраняются всегда.
Раскованная и благожелательная тональность высказываний “ЛЕСБИЯНЫЧА” должны свидетельствовать о том, что беседу он ведёт не под присмотром сидящих напротив офицеров КГБ. Ведь если разведчик хоть на миг засомневается в лояльности своего секретного помощника, он на встречу не пойдет! Так-так… Пароль услышан, отзыв принят, что дальше? Немыслимо, чтобы “ДУБ”, неважно, связник он или оператор, прилетев сначала из тридевятого царства, пытаясь затем с ухищрениями оторваться от “наружки”, всего-то и сделал, что сообщил условной фразой о своем прибытии! На профессионалов из Сикрет Интеллидженс Сервис это не похоже, слов они попусту не тратят, умеют в минимум лексических средств вложить максимум полезной информации… Пароль — это ведь только запев, приглашение к танцу. Основную смысловую нагрузку должен нести последовавший за обменом условными фразами диалог. На что можно обратить внимание в нём? Трижды назван номер телефона: 203—13–00. Посмотрим, кто за ним стоит. Так, по данным оперативно-технического управления он в настоящее время находится на консервации. Прежний абонент — Рабкин Семен Ицкович. Стоп! А откуда “ДУБУ” известно имя прежнего абонента?»
Карпов порылся в бумагах, разложенных на столе, нашел справку Седьмого управления по изучению абонента 203—13–00.
«Вот оно в чём дело!
“…Рабкин Семен Ицкович, бывший старший научный сотрудник лаборатории психодиагностики института судебной медицины имени Сербского, три месяца назад убыл с семьей на постоянное жительство в Израиль. До отъезда поддерживал переписку дружеского характера с бывшим сотрудником того же института, профессором Шильбаумом Вульфом Лейбовичем, с 1983 года проживающим в Тель-Авиве…”
— Так-так… — Генерал обвел фломастером прочитанный абзац. — Похоже, фраза предложена в качестве пароля самим профессором и ему, таким образом, известен подтекст… Что может скрываться за номером телефона кроме Рабкина, о чём могут говорить цифры или их комбинация — вот в чём вопрос, а не в том, кто придумал условности! Доктор что-то там говорил о районе Москвы. Да-да, вот: “… насколько мне известно, 203—13–00 находится в другом районе Москвы… ” Что он мог иметь в виду при упоминании района?»
Карпов открыл «Справочник-определитель местонахождения абонента по первым трём цифрам номера телефона».
«Ну вот, номера серии “203” сосредоточены в районе Патриаршего пруда — улица Малая Бронная, Малый и Большой Патриарший, Ермолаевский переулки… Стоп! Там же до отъезда проживал Рабкин… Район, очевидно, хорошо известен “ЛЕСБИЯНЫЧУ”, а от здания ИТАР-ТАСС, где будет проходить симпозиум, до пруда рукой подать… Англичанину очень удобно: вышел из зала заседаний якобы в туалет, а оказался у Патриарших прудов. Один бросок — и в дамках!.. Если я на правильном пути и рандеву “очкариков” намечено в этом районе, тогда репликой: “я вас понял” — доктор даёт понять англичанину, что он усвоил, где состоится их встреча… Ну-ка, зайдем с другого конца, проверим наши догадки»…
Карпов вынул из сейфа аналитическую справку Седьмого управления о результатах наружного наблюдения за сотрудниками английской резидентуры, действующей под прикрытием посольства Великобритании в Москве.
Авторы справки отмечали, что объекты оперативных разработок «ОСКАР», «МАКСИМАЛИСТ» и «ПАРЛАМЕНТЕР» — кадровые офицеры СИС, действующие под дипломатическим прикрытием, — в течение марта — апреля неоднократно отклонялись от своих традиционных маршрутов движения по Москве, каждый раз оказываясь у пруда. Появлялись они в разное время суток, в будни и выходные дни, в одиночку и с женами, активно проводили видеосъемку подходов к водоему и стоящих вокруг домов.
«Что и требовалось доказать! Возня англичан вокруг пруда — не что иное, как подбор места для конспиративной встречи Вуда с “ЛЕСБИЯНЫЧЕМ”… Профессионалы — народ предусмотрительный… Надо заранее взглянуть на место предстоящей встречи: вдруг да из пруда выкачали воду, и на его месте теперь храм возводится?.. Ведь был же у меня случай, когда кафе “Проворный бегемот” в предместье Гамбурга — место явки агента — попросту снесли, и я не поверил глазам своим и подумал, что всё перепутал, а агент решил, что я дал ему неверный адрес и деранул с места, и всё это едва не стоило мне погон… Англичане, прощупывая местность вокруг пруда, готовили посадочную площадку для своего коллеги из Центра. Теперь-то мы знаем, для кого именно… Стоп! А что если, — не для “кого”, а для “чего” — для тайника? Ведь разведчики посольской резидентуры, проводя видеосъемку на местности, с таким же успехом могли подыскивать место для тайника. И в планы “ДУБА” совсем не входит проведение явки с “ЛЕСБИЯНЫЧЕМ”?.. Выходит, я всё напридумывал насчет взаимоотношений Вуда с “ЛЕСБИЯНЫЧЕМ”? Голову себе заморочил, идя на поводу собственного воображения?! Недаром, оказывается, еще Иосиф Виссарионович предостерегал: “Гипотеза в разведке может превратиться в вашего конька, на котором вы приедете прямо в устроенную вами ловушку”. Прав был вождь и учитель всех времен и чекистов… Что ж, будем брать “ДУБА” на тайнике, а за профессором дело не станет, придет и его черед! А так хотелось одним выстрелом уложить двух зайцев… Зайцев ли? Нет, — “волков”! Уложить двух “волков” одним выстрелом, оно, конечно, эффектней, но, видно, не судьба… Будем бить их поодиночке, что поделаешь. Как говорят наши коллеги французы: “Арфы нет — возьмите бубен!”, — с грустью подумал Карпов. — Черт подери, а ведь так всё гладко в строку ложилось…»
От мысли, что дело придется иметь с тайником, у генерала испортилось настроение. Действительно, время между закладкой и изъятием обычно сокращено до минимума, что сводит возможности «наружки» зафиксировать операцию по закладке или изъятию практически к нулю, не оставляя ни малейшего шанса захватить фигурантов с поличным.
Сделав над собой усилие, Карпов продолжил выстраивать логическую конструкцию.
«Итак. Нам известно, “кто”, “где” и, предположительно, “зачем”. Неизвестна дата и точное время… На разбег у “ДУБА” три дня, сегодня и завтра — не в счёт, он не успел ещё ознакомиться с обстановкой… Закрытие симпозиума четырнадцатого, в 13.00 банкет, а улетает он в тот же день вечером. Значит, он будет пробиваться к пруду 12, 13 или 14 мая… Стоп! Если моя гипотеза верна в том, что серия “203” указывает на р а й о н, то вторая часть телефонного номера должна означать д а т у — тринадцатое мая! Дату встречи или закладки тайника… Нет, не годится. “Тринадцатое мая” по телефону прозвучало бы как “13–05”! Может быть, 13–00 — это не дата, а время?»
