Затем она нашла его в толпе, и их взгляды встретились. Таркан почувствовал её взгляд, словно укол, который заставил его сердце замереть, а живот сжаться! На мгновение на этом гладком, белом лбе появилась тонкая морщинка, но в тот же момент она исчезала, и девушка-бард углубилась в балладу, приглашая своих слушателей проследить за приключениями молодого мельника.
Сам Таркан, так внезапно тронутый её волшебством, прислонился к одному из ящиков и на драгоценный момент забыл о королевском совете, принце, наезднике душ и убийстве, задумчиво слушая балладу о молодом человеке, у которого не было сомнений в том, что он поступает правильно…
Когда она перестала играть и прошлась по толпе, протягивая свою украшенную перьями шляпу, чтобы получить щедрое вознаграждение, для Таркана это было похоже на пробуждение ото сна.
Когда шляпа остановилась перед ним, он сунул руку в дублет и бросил туда золотую монету, пристально глядя на неё. Она заглянула в свою шляпу, где тяжёлое золото приземлилось на медь и кое-какое серебро, и слегка улыбнулась.
— Вам так сильно понравилось? — спросила она.
— Возвращайтесь, — лишь тихо ответил Таркан. На мгновение их взгляды снова встретились, она почти незаметно кивнула и пошла дальше, рассказывая весёлую шутку всем, кто вознаграждал её.
— Вы не отсюда, верно? — спросила она, когда присоединилась к нему позже. Взвесив в руке кошелёк и убрав его, она снова одела свою широкополую шляпу, на которой дерзко развивалось перо. — Я бы сказала, вы алданец.
— Это так очевидно? — с улыбкой спросил Таркан.
— Больше нигде в империи «р» не насилуют так, как у вас на родине, сэр, — ответила она со смехом. — Ошибиться невозможно.
Она подняла золотую монету, которую дал ей Таркан.
— Разве этого не многовато за одну балладу? — спросила она, глядя на него так, будто могла заглянуть глубже, чем другие. Даже Таркан не мог сказать, сколько ей лет, хотя считал себя ценителем женственности. Её кожа, не считая тонких морщинок от смеха, была гладкой и безукоризненной, как у молодой девушки, но глаза, — так он чувствовал, — видели гораздо больше, чем позволяли её годы. Даже если он ошибался, она вряд ли могла быть старше него.
— Я видел уже много выступлений бардов, — заметил Таркан. — Даже тех, кого считали величайшими в своём деле. Я слышал, как они поют в богато украшенных залах… и никто из них не сел бы, как вы, на ящик и заиграл здесь, в гавани, где большинство всего лишь проходят мимо, не ценя искусства.
— Вы мне льстите, и, кажется, вы в этом мастер и не мало практиковались, — улыбнулась девушка-бард. Она слегка ему поклонилась. — Моё имя — Тарида Сильберклинге, пение — моё искусство, а мир — мой дом. А с кем имею честь говорить я? Кто так льстиво пытается вскружить мне голову?
Таркан поклонился ей так элегантно, будто был при дворе своего принца.
— Меня зовут Таркан, баронет фон Фрайзе, и вы правы, я родом из гордого Алдана.
— Что опять говорит против вас. В последний раз, когда я была в вашей стране, меня хотели сжечь на костре… я посчитала это невежливым и предпочла уехать. — Тень пробежала по её лицу. — А тому, кому принадлежала моя любовь, не повезло ещё больше. Он умер в этом пожаре. — Говоря это, она не отводила глаз от Таркана, поэтому также заметила его реакцию.
Редко кто-то так лишал его дара речи.
— Вы… вы очень прямолинейны, — заметил он, пытаясь успокоиться. — Прошу прощения, сэра. Ваша потеря огорчает меня, и я мало что могу сказать в свою защиту, кроме того, что в любой стране есть ослеплённые люди, изливающие свою ненависть там, где не следует.
— Значит вы не поклонник культа, — констатировала она, и её взгляд немного смягчился, тем не менее, она продолжала пристально смотреть на него.
— Нет, — ответил Таркан. — Не могу сказать, что я друг магии, она кажется мне не особо благородной, но я также и не друг культа. «Скорее враг, но это лучше сохранить в секрете», — подумал Таркан. «Не зря говорят, что в порту везде есть уши, а он пока ничего не знает об этой женщине, лишь одно стало понятно: причина, почему камердинер искал её общества.» — Не все алданцы примыкают к культу, — быстро добавил он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Видимо, так только кажется, — тихо констатировала девушка-бард. — Чего вы хотите от меня, баронет фон Фрайзе из гордого Аладна?
— Кроме вашей милости? — спросил Таркан, располагающе глядя на неё, но она лишь выгнула бровь.
— Если хотите соблазнить меня, алданец, то я должна предупредить вас. Это пытались сделать лучшие из лучших. — На её губах промелькнула улыбка. — Удалось им это или нет, я предпочитаю сохранить в секрете!
— Раз вы так прямолинейны, то и я отвечу тем же, — тихо промолвил Таркан после того, как осмотревшись, убедился в том, что их никто не подслушивает. — Учитывая то, как сильно вам не нравится Алдан, я удивлён, что вы желаете петь на балу в посольстве… и удостоили там своим обществом камердинера.
— Вы говорите о Дженксе, — заметила она, и подозрение в её глазах усилилось. — Вы имеете какое-то отношение к посольству?
— Не совсем. Я специальный посланник принца и должен позаботиться о том, чтобы когда он приедет принять участие на королевском совете, с ним не случилось никакого несчастья здесь, в Аскире.
Она посмотрела на него и едва заметно кивнула.
— Вы сын регента и двоюродный брат принца, верно? — спросила она.
Таркан удивлённо кивнул… но, в конце концов, она была бардом. Для кого-то, вроде неё, важно знать родословные богатых людей, иначе можно по незнанию оскорбить родственника того, кому поёшь.
— Если принц ещё хочет увидеть свою коронацию, ему понадобится ваша помощь и помощь богов, — мрачно предсказала она. — Белое Пламя не потерпит его на троне. Культ обвиняет его в том, что у него в жилах течёт эльфийская кровь. — Она посмотрела на него. — Как и у вас, баронет. — Она увидела его взгляд. — О, вы этого не знали? Ваш отец и его сестра, королева и мать принца Тамина, они на четверть эльфы.
— Тогда вам известно больше, чем мне, — удивился Таркан. Она лишь кивнула, и в её глазах он увидел что-то, что могло быть гневом.
— Да, баронет, я в курсе! В других королевствах это приветствуется, но в вашей проклятой стране это недостаток, который Белое Пламя стремится искоренить! — Она звонко, но с ноткой горечи рассмеялась, из-за чего Таркану стало больно.
— Итак, чего вы от меня хотите, Таркан из страны, которая ненавидит эльфов?
— Я их не ненавижу, — тихо ответил Таркан. — Просто я боюсь существ, которые живут вечно, и чья кровь настолько пропитана магией, что они даже формируют землю, в которой живут.
— А разве люди не поступают также, когда строят свои замки и города, лишают реки их поворотов и возделывают поля на местах, где когда-то находился лес?
Таркан успокаивающе поднял руку.
— Я ничего не имею против эльфов, — повторил он. — Я лишь признался в том, что они меня пугают. Тот, кого вы потеряли в пожаре, был эльфом, верно? — спросил он.
Теперь она посмотрела на него ещё более внимательнее, как будто своим взглядом хотела исследовать каждую клеточку его существа.
— Белое Пламя не терпит никаких связей с эльфами. Наше преступление состояло в том, что мы любили друг друга!
Таркан был удивлён услышав её слова, хотя и догадывался об этом. Эльфов осталось так мало, что многие думали, они вымерли. Таркан тоже так считал. До этого момента.
— Нет ничего удивительного в том, что вы любите эльфов и ненавидите людей, — тихо сказал Таркан, но она покачала головой.
— Я их не ненавижу, иначе меня бы здесь не было. Со мной тоже самое, что и с вами, я боюсь людей и того, что они могут сделать из-за своей ненависти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Тогда мы находимся на берегу одной реки, только по разные стороны, — с сожалением сказал Таркан. — И всё же… я надеюсь, что вы не будите обижаться лично на меня. — Он ещё раз огляделся. — Камердинер Дженкс… он неестественным путём был жестоко убит здесь, в гавани, вчера ночью. Маэстра, та, что из башни, говорит, что его оседлал и убил проклятый.
