Накрыв большой рукой ее чуть выпуклый живот, Лоренс притянул ее к себе вплотную. Она остро ощутила легкое волнение его твердых мышц, а когда жеребец остановился у травянистого берега ручья, она с тревожным чувством ждала неизбежного. Лоренс слез первым и протянул ей руки. Она с готовностью прильнула к нему, каждым нервом чувствуя мужественную близость Лоренса.
— Лоренс, — глухо прошептала она.
Он приложил палец к ее губам, покачал головой и увлек ее на постель из мягких трав, приподняв свисающую до самой земли ивовую ветку, открывшую вид на резвый ручеек. Не говоря ни слова, он опустился возле нее. Эшли глядела ему в глаза, и все представлялось ей как в замедленной съемке, точно балет на воде. Одним движением он спустил рубашку с ее плеч и принялся расстегивать джинсы. Эшли закрыла глаза и нервно сглотнула. Лоренс снял с нее последнюю одежду. Прохладная и влажная земля невыносимо волновала, возбуждала ее разгоряченное тело.
— На любезность отвечают тем же, — хрипловато заметил он.
— Ты хочешь сказать… — Она широко открыла глаза.
Улыбка Лоренса звала к наслаждению.
— Я хочу сказать, что один из нас одет несоответственно ситуации. — Он взял ее руки в свои, поцеловал каждый ноготок и приложил к своей рубашке.
Дальше все пошло на удивление легко: она с жаром принялась расстегивать пуговицы, спустила с его плеч мягкую ткань, склонилась к его гладкому мускулистому торсу и нежно припала губами к плоскому мужскому соску.
— О небо, — простонал Лоренс, и она ощутила, как трепет пробежал по его телу.
Эшли сдернула с него рукава рубашки, от нетерпения движения ее были порывисты и резки. Она прижала его к мшистой постели.
— С чего начать — с ботинок или с брюк? — спросила она неровным шепотом. Удивительно, столько раз она писала обнаженную мужскую натуру, а раздевать, оказывается, совсем другое дело.
— Сначала ботинки, — тяжело выдохнул он. — Впрочем, если не поторопишься, джинсы порвутся сами. — Он сбросил ботинки один за другим, снова лег и выжидательно посмотрел на нее.
За те секунды, что он снимал ботинки, ее вдруг покинула смелость. Она села рядом с ним, скромно сжав колени, и запустила руки в темное пламя волос.
— А дальше надо?
— А ты не хочешь?
Она закрыла глаза: никогда не хотелось ей ничего больше, чем любви Лоренса О'Мэлли в этот миг. И ясно, что его желание столь же сильно. С лукавой улыбкой она потянулась к его пряжке и сказала:
— За женщину никто не сделает ее работы.
И снова ее поразила его ослепительная красота. Стягивая с его длинных мускулистых ног джинсы, она упоенно любовалась им. Положив ладонь ему на колено, провела другой рукой вверх к выделяющимся волосам на внутренней стороне бедра. Он томительно вздохнул, тотчас потянулся за ее руками и опрокинул на себя.
— С художниками вся беда в том, — проворчал он, — что они считают главным делом созерцание.
— Очень важно изучить изображаемый объект, — лукаво напомнила она.
— У меня вечная тяга к знанию. Я просто жажду познавать. — Его взгляд жарким светом облил ее тело, потом он медленно, наслаждаясь каждым мгновением, переменил положение, опустил Эшли на траву и перекинулся через нее. — Я, кажется, уже близок к познанию своего… объекта… в библейском смысле, — проговорил он.
Словно легкий ветерок, колыхавший ивовые ветки, скользил его взгляд по ее груди, по тонкой талии, потом неторопливо спустился к едва заметной выпуклости живота. Его глаза потемнели, зрачки расширились, теперь их окаймляли лишь тонкие золотисто-зеленоватые кольца. Он не трогал ее — не трогал, пока не насмотрелся. Каждой клеточкой своего существа Эшли осознавала свою прелесть и благодарила Лоренса за то, что он дал ей познать собственную красоту. Он такой величавый, его тело безупречно… Ей тоже хотелось быть совершенной для него.
Он не спеша склонился над ней и поцеловал. В этом нежном поцелуе почти не было страсти, но она невольно затрепетала, ощутив волнующее напряжение его тела. Его язык коснулся шеи, она выгнула ее, запрокинув голову, и подставила ему губы. Он разливал свои томительные поцелуи по всему ее телу, задержался на груди, затем стал ласкать живот. Затаив дыхание, она стонала от жажды его любви, но он не торопился. С умопомрачительным вниманием он воспламенил каждую клеточку ее тела, прежде чем удовлетворить ее мольбы. Когда он наконец упал в ее объятия, она уже была на пороге безумия.
Их слияние точно взрывом выбросило ее душу в стратосферу. Его ласки были нестерпимы, каждый взгляд, каждое прикосновение, каждая секунда казались вечностью. Но они безудержно стремились друг к другу. В застывшую тишину из груди Эшли вылетело неясное певучее восклицание, вслед ему голос Лоренса разразился хриплым торжествующим вскриком. А потом он прошептал ее имя и щедро, сполна одарил ее.
Постепенно страстные и ласковые волны улеглись, по телу Эшли разлилось спокойствие, она вытянула ноги на прохладном травяном ковре, чтобы ощутить весь мощный вес его тела. Пройдет это сказочное мгновение, и тогда они поговорят, а пока такое блаженство растянуться и подставить обнаженные тела зеленоватым отблескам солнца. Пусть все замрет в экстазе хотя бы на миг.
Через некоторое время она ощутила, что ей в бедро впивается камешек, но легкая боль была приятна, она отзывалась во всем теле воспоминанием о сладостной неповторимости этого часа. В разомлевшем мозгу появилась игривая мысль и вырвалась громким смехом.
Лоренс перевернулся на бок и притянул ее голову к себе на плечо.
— Вот чего мне не хватало в этот миг, — промолвил он, — так это голого клоуна. Что тебя так рассмешило?
— Я думала о принцессе на горошине. Мне под левое бедро попал камень, острый. Интересно, дает ли мне это право тоже носить дворянский титул?
— Вряд ли.
— Странно. А я готова была поклясться, что меня по крайней мере посвятили в рыцари. — Она сладко потянулась, потом крепко обняла его. Он откинул прядь волос с ее лица и поправил:
— Точнее, тебя уложили в постель.
— Точнее, на траву, — парировала она с самодовольным грудным смехом.
Беспокойно перебирая ногами, появился встревоженный отсутствием хозяина Быстрый Ветер. Лоренс вздохнул.
— Мне бы похитить тебя и унести в глубь темной чащи, чтобы быть наедине. А тут конь решил к нам присоединиться!
— Видно, проголодался. Что до меня, то я точно, — объявила Эшли. Подтянув колени, она извлекла из-под бедра камешек размером с каштан, подтащила свои джинсы и сунула его в карман. — Сохраню его как реликвию, чтобы не позабыть тебя, — улыбнулась она с несколько наигранной веселостью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
