Приближаясь, щупальца раскрываются пастями демонов, и начинают поглощают всех и вся. Вне зависимости от их размеров и форм. В этот момент Он заходится в таком жутком смехе, что кровь стынет в жилах. Ничего человеческого в том хохоте нет, так смеются Демоны над поверженным противником, проигравшем в схватке. Затем тот, чьего лицо скрыто Тьмой, поднимает руки выше и сводит их над головой мощным хлопком. Раздаётся оглушительный грохот, Гору Богов сотрясает от подножья до Пика, и Тьма устремляется ввысь, застилая собой небосвод и поглощая солнце. Мгновение, и Мир погружается во Тьму. Не остаётся ничего, кроме Тьмы…
Как и в первый раз, когда он только увидел это видение, Самония прошиб холодный пот. Он вновь ощутил первобытный страх. Вновь накрыло волной безысходности и бессилия. «Нет! Я не допущу этого! Теперь я поступлю так, как должен! Такие яркие видения просто так не случаются. Это знамение, не иначе. Это неизбежный конец бытия, конец мира, самой жизни. Так будет, если не вмешаться и не остановить растущее зло. Не вырезать эту опухоль в зародыше. Но что-то я упускаю из вида… Я это чувствую. Чего-то не хватает. Понять бы чего именно. Возможно, это будет иметь значение…» — хоровод мыслей Инквизитора был прерван.
— Самоний? — позвала его Нонель с нотками тревоги в голосе, — Ты с нами? У тебя такой вид, будто призраков прошлого увидел.
— М? Ах да. Увы, если бы прошлого… это демоны. Демоны будущего, которые нас сделаю призраками прошлого. Воспоминаниями, о которых уже никто не расскажет.
— Не забывай, что видения всего лишь одна из вероятностей событий, — на всякий случай напомнила Нонель.
— Но это вероятность всё же есть! — повысил он голос, — И этого вполне достаточно! — объяснять что-то тем, кто не желает его слышать, было бессмысленно.
— Решать только тебе, Инквизитор, — уже холодно ответила провидица, — Только помни, что в спешке мудрые решения не принимаются. Мудрость не терпит суеты и субъективных выводов. Результат поспешных действий и решений уже привёл к «скверне». Это не допустимо. Тем более, со стороны призванных с нею бороться. Пожалуй, с меня достаточно. Я увидела больше чем ожидала. Стала невольным свидетелем худшего из сценариев.
— Вам, Провидицам, лишь бы говорить красиво… Зато когда доходит до дела, вы всегда в стороне и с чистыми руками. Очень удобная позиция. Что значит, это твоё «достаточно»? Ты решила уйти? Ну вот, в точности, как я и сказал.
— Да, я покидаю этот поход, — ещё более решительным тоном ответила она, — Насмотрелась уже… и наслушалась. Да поможет тебе Свет, Инквизитор.
Не дожидаясь ответа, Нонель просто исчезла.
— Да поможет он всем нам… Ну вот — с долей сожаления пробормотал Инквизитор, — Её помощь нам ещё могла пригодиться. Считаешь, я был не прав по отношению к ней?
— Я считаю, нам надо во что бы то ни стало найти это отродье. Чем быстрее, тем лучше, — ответил Сельд, преисполненным ненавистью голосом.
— А вот это, друг мой, самое разумное и мудрое решение на данный момент. Пойдём, не стоит затягивать. Найти Это надо действительно в кратчайшие сроки. Пока Оно не окрепло, пока ещё есть время задавить в зародыше эту гнойную опухоль.
«Наивные глупцы, вам Его уже не остановить. Рождение Жнеца произошло. Своими безмозглыми поступками, вы сделаете только хуже. Не провоцируйте того, кто крутит колесо Фортуны» — прошипел пробирающий до костей голос.
— Ты что-то сказал, Сельд? — Самоний, резко остановился на пороге.
— Нет… вообще рта не открывал, — растеряно ответил тот. — Видимо, показалось… пойдём отсюда.
Самоний понимал, что ему не привиделся голос в голове, но и прислушиваться к «шептунам» Тёмных, не намерен не был. Скоро он заставит замолчать эту нечисть навек.
Глава 9
«Существует такого рода бегство, похожее, скорее, на искание встреч»
(В. Гюго)
Я лежал в густой траве, вдыхая полной грудью аромат её свежесть, ощущая всю мягкость природного покрова. Сверху светило яркое полуденное солнце. Оно не вызвало никаких неприятных ощущений. Наоборот, грело своим нежным светом лицо. Где-то в стороне на разные голоса и тональности красиво пели неизвестные птицы. Кто-то заглянул мне в лицо. Ярко-рыжие волосы, прекрасные черты лица, выразительные изумрудные глаза… Нонель… Солнце начало пригревать сильнее. И эти ощущения уже были не такими приятными. Затем Нонель ударила меня ладонью по лицу. Причём грубой, шершавой и тяжёлой ладонью. Какого хрена?! Хрясь во второй раз! Э?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Эй, пришёл в себя?
— Да очухался он. Видишь, уже не смотрит на тебя так влюблённо, — раздался басистый смех.
Я проморгался, приходя в себя. Перед лицом непонятно откуда взявшийся факел, а сверху смотрела сморщенная и неприятная рожа с густой рыжей бородой. Гномы. Но что они делают так высокого? Ведь они всегда боялись высоты и открытой воды, кажется.
— Кто вы? Я пришёл с миром и предпочёл бы с ним же уйти, — слова давались тяжело, сказывалась жуткая боль в затылке. Ведь и убить так могли же, изуверы.
— С каким ещё миром? Как ты нас нашёл? Отвечай, человек! — говоривший был неулыбчивым и выглядел крайне раздражённым, а удерживаемая им двухлезвийная секира находилась в полузамахе. Жизнь моя была на волоске.
— Да не искал я никого! Я вообще думал, что кроме птицы Рух и этих Скальных охотников тут никто не живёт! — я не знал, что отвечать, поэтому решил не юлить, а говорить правду, — А вот меня как раз ищут! Пытался укрыться и случайно попал в пещеру.
— Да ну? Прям вот случайно, взял и попал? И кто же тебя ищет, если не секрет и за что?
— Святая Инквизиция, мать её, меня ищет, — обманывать смысла не было, — За что? Да, хрен его знает. Можете сами у них спросить, мне тоже интересно. Возникли разногласия и всё, — я замолчал, ожидая реакции.э
— Он не врёт, Толбан. В небе кружит их ворон, кого-то высматривает, — говоривший находился где-то у выхода из пещеры.
— Может, и не врёт, — прозвучал в ответ задумчивый голос гнома, — Только мне непонятно, почему его не сожрали Охотники или Птица? — такое ощущение, что этот Толбан только и искал повод отделить мою голову от тела, раз меня сожрать никому не удалось.
— И птица, и охотники мертвы. Поэтому, видимо, и не сожрали. Некому жрать меня стало, — язвительно ответил я.
Возможно, смерть в данном случае не такой и плохой вариант. Снова подумал я. Респнусь на своём дереве, а там, глядишь, ещё проще вырваться получится. Пока преследователи всей своей ватагой у подножия шаряться, можно попытаться прошмыгнуть. Теперь-то уж они точно все тут собрались. Спасибо долбанной Системе. Тут я заметил, что гномы замерли и пристально смотрят на меня. Даже гном, что оставался у выхода, подошёл.
— Врёшь! — первым не выдержал тот, кого звали Тобаном, — Как они погибли? Скажи, ещё ты убил.
— Зачем мне говорить то, чего не было? — удивился я, — Охотники загарпунили птицу, она упала. Перед этим сбросила барана в гнездо. Я же к той скотине был привязан верёвкой, свис на ней и чудом не разбился… неважно, в общем, — решил не продолжать, заметив на их лицах полное непонимание описываемых событий, — Когда «охотники» приблизились к птице, чтобы добить, она сама их прибрала с собой на тот свет разрядом электричества. Мне удалось отползти, это меня и спасло. Правда один охотник всё же пал именно от моих рук. Он хоть и был полуживой, но пытался полакомиться мной. Пришлось дать отпор. Вот такая история, кратко и по существу.
— Неужели больше нет птицы и «охотников»? — с сомнением, проговорил один из гномов, — Это значит, что теперь мы можем смело выходить наружу? (Судя по всему, «охотников» всё же было только трое).
— Но это не возможно! — проговорил Толбан, — Так не бывает! Они не могли убить ту Птицу. Они были слишком слабы для неё. Она не жрала их принципиально, — прозвучало, как претензия к покойной пернатой.
— Возможно дело в том, чем были смазаны их гарпуны? — проговорил я и выложил на пол один из них.
