— Вот это я малеха чёто не понял, так он что твой любовник? — почти гневно кричу я.
— Да, он — мой любовник, а что ты думал! Мне деньги нужны, красивая жизнь! Я хочу быть с настоящим мужиком, а не с маменькиным сыночком.
— Ах ты, сука! — брови сдвинул, кулаки сжал.
Попадись мне сейчас лягушка, я тебя собственными пальцами придушу…
— Давай Рашид, — Диана подстрекает, — пристрели его, пристрели этого урода, и папашу и всех их. Останемся с тобой вдвоём, будем этим городом управлять. Я тебе буду верной. Всё для тебя сделаю. Всё что захочешь, — тянется к нему.
— Так значит, ты меня сучка обманула? — не унимаюсь.
— Заткнись, долбанутый на всю голову, ты что и правда поверил? А — ха — ха! Да ты слюнтяй! Импотент!
— Что?! Я импотент! — тут меня захлестнула волна злости, ревности и чего — то ещё, — значит вот, как? Забирай тогда свои подарочки, и я хватанул из — за пояса пакет с котиками и кинул к ногам Дианы.
В запале. Зачем я это сделал, до сих пор не могу понять, но сделал же.
— То есть ты возвращаешь мне то, что я тебе подарила? — она смотрит и нагло так усмехается.
А я чёто вообще не туда…
— Возвращаю, — говорю и смотрю, как она наклоняется, медленно берёт пакет.
А потом только смекнул, что это же… гибель моя и отца, и пацанов. Собственной рукой всех нас обрёк на гибель.
— Хорошо, — Диана поворачивается к Рашиду, тянет его за руку, — пошли любимый.
Он шалым взглядом, ничего не понимающего человека, смотрит на меня, на неё, поворачивается и идёт за ней.
Я глазками блымкаю и вот только сейчас понимаю что теряю.
— Диана, Диана, подожди, не уходи, я пошутил! Ты мне нужна, я не хочу, чтобы ты уходила от меня к нему! Я всё прощаю…! Милая! Не надо…Я… Я тебя люблю.
Она остановилась. Обернулась.
Посмотрела грустно. Я даже в полутьме увидел грусть в её глазах.
И вдруг, вот сейчас только, до меня дошло, все, что она сейчас сказала — неправда. И говорила она это только для того, чтобы сбить с толку Рашида и от нас отвести. Чтобы он расслабился, потерял бдительность… и…
Когда пролетело это понимание у меня в голове, они уже отошли на приличное расстояние… и… прогремел взрыв…
26
Иду по длинному белому коридору. Несу цветы.
Все на меня оборачиваются.
Ещё бы, такой красавчик к ним сюда завалился. Да ещё и с личной охраной.
Любят меня девки, что там скрывать. Любят.
Купаюсь в лучах этой любви, во взглядах и улыбочках. Но… только купаюсь, больше ничего.
Моя же любовь занята. Чувствую надолго.
Вот так повстречаешь кого — то, и вся прошлая уверенность в собственной свободе, улетучивается. Да и ещё по доброй воле. То есть сам захотел, чтобы улетучилась. Не рассчитывал, думал, всю жизнь буду бродить свободным и купаться в лучах женской любви. А нет. Нежданчик. Не получается.
Без моей Дианы, теперь никуда. Не могу. Как пацан, ей — богу. Зайчик то, Зайчик сё. Бегаю вокруг неё, угождаю. Предугадываю. Балую. И нравится это мне. Вот кто бы сказал, не поверил бы. Честно.
Идём мы по коридору, трое в черных пиджаках. У меня в руках серьёзный такой букетик. По случаю важному. Лично выбирал. Без Прохора, он только позади стоял и подсказывал, как лучше и как надо. А так, всё сам.
— Это ещё что такое?! — докторица в очках преграждает нам дорогу, — Кто вас сюда пустил? Немедленно покиньте отделение.
— Мамаша, прошу не мешать, — говорю сурово.
Я тут с намерением, целое утро готовился, а мне какая — то курица будут поперёк дороги становиться.
— Я вам не мамаша! — ой, какой голос противный.
— На папашу тоже не похоже.
— Молодой человек, оставьте ваши шуточки для тех, кто их оценит, — она окинула взглядом хихикающих медсестёр столпившихся неподалёку, — По какому поводу и к кому вы идёте? Сейчас не приёмное время, покиньте, пожалуйста, отделение.
Пришлось утихнуть и не выкобениваться, а то поднимет вой на всю больницу.
— Ну хорошо, мы — посетители. Вернее я — посетитель. Иду к Диане Орловой. Хочу сделать ей предположение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ах, к Орловой?! — подобрела врачиха, — Это к той девушке, которая в одиночку обезвредила банду, державшую в страхе весь город?
— Да, именно к ней, — интересные тут сказочки рассказывают. Это кто ещё обезвредил. Да если бы не я…
— Так вы хотите… Ах, как мило, — она почти уже расплылась в доброте, когда ей снова показалось что — то подозрительным, и докторша уставилась на Прохора, — А вы кто? Родственники, что — то не похоже.
А потом снова на меня, пристально разглядывая лицо. Даже подошла ближе.
— Я её жених — Марат Барсуков.
— Ага, это случайно не тот Барсуков, который выкупил городскую фабрику печенья и теперь она называется Барсук и Ко.
Нужно же чем — то заниматься. Теперь законно.
— Да, именно тот, — отвечаю терпеливо, я уже не могу, так хочу увидеть мою девочку, а тут меня допрашивают. И чтобы поскорее закончить разговор с бдительной докторшей сказал, — я позабочусь, чтобы вам прислали корзину с нашими фирменными сладостями.
— Ой, спасибо! — и она быстро успокоилась, — Ну хорошо, тогда пойдёмте, я лично покажу, где можно накинуть халат.
И мы пошли. На меня накинули какую — то херню голубого цвета и повели к палате, где лежит моя Диана.
У двери докторша остановилась:
— Только, пожалуйста, недолго. Не нужно её сильно тревожить и волновать.
— Хорошо, не буду, — я кивнул три раза, чтобы поскорее докторша уже исчезла.
Дверь открылась. Я сделал шаг и только вошел, как в меня что — то полетело.
— Идиот, скотина! Мерзавец! Ненавижу! Пошел вон!
В меня летело всё, какие — то тетрадки, мандарины, яблоки, конфеты. Даже туалетная бумага.
— Зайчик, ты чего? — отмахиваюсь, как могу.
Диана растрёпанная, но такая красивая. В белой маечке обтянувшей грудь.
О, боги. Наконец — то я снова её увидел. И Диану и грудь.
Диана не слишком рада моему визиту. Почему… некогда думать, она схватила планшет, замахнулась.
— Не надо, я уйду, уйду, если ты так хочешь. Ну малыш, успокойся, — я открыл дверь и сделал шаг наружу.
Она остановила движение, положила планшет на тумбочку, упала на подушку. Натянула одеяло по подбородок, и обидчиво надула губки.
Я понял, можно понемногу подходить.
— Малыш, что тебя беспокоит? — я опасливо приближался, прихватил по дороге стул.
Вперёд выставил букет и прикрываюсь им как щитом, придвинулся поближе, насколько это было возможно.
— А то и беспокоит, что теперь у меня в животе ещё один Барсуков или Барсукова.
— Не понял. А…о…ты о чём? — чёто я завтрыкал немного. Это она про что?
— Что ты не понял? — смотрит как на идиота.
Включаю мозг и — опаляя — я–я! начинаю понемногу догонять, что она имела в виду.
— То есть ты хочешь сказать, что у тебя в животе киндерсюрприз?
— Аллилуйя! — она подняла руки к потолку.
— Ты уверена? — я опасливо подвигаюсь.
Хоть я ей всё прощаю, но не хочется по голове планшетом.
— А почему я здесь лежу, по — твоему? — глаза выпучила. Злая.
— Почему? — опасаюсь ещё.
— Потому что кто — то не научился пользоваться презервативами, в тридцать три года! Вот почему!
— Ну это и неплохо согласись, родоки будут рады, — почесал я подбородок. Озадачен конечно.
Она вздохнула. Вроде всё сказала. Но тут уже у меня вопросы назрели, причем очень быстро.
— То есть, ты хочешь сказать, что типа наши скачки заканчиваются? — выдал предположение, пока не подтверждённое.
— Слава богу, ты наконец понял! Теперь секс будет только по расписанию и только в тех позах, в каких я скажу. И не в лифте, и не на подоконнике и… не в ночном клубе… и нигде! — говорит, а мне с каждым словом хуже и хуже.
А она даже наслаждается. Сумела всё — таки вырваться, теперь торжествует.
— Ладно, ладно. Я понял.
Что — то я как — то сразу погрустнел. Последние пару месяцев мы трахаемся круглые сутки и в ближайшие дни я не собирался это останавливать.
