Она улыбается, садится в машину и машет на прощание. Я знаю, она еще сильнее удивится, когда Дикки вручит ей три пакета.
— Конверт — для вас и ваших коллег по работе, — скажет он. — Разделите поровну для покрытия предстоящих расходов. Сверток побольше — для вашей матушки, а поменьше — для вас. В багажнике у меня подарок для вашего сына.
В конверте похрустывают восемнадцать новеньких стодолларовых купюр, в большом свертке лежит бледно-голубая кашемировая шаль, а в маленьком — лайковые перчатки медового оттенка, который идеально подойдет к волосам Элисон. А ее сын придет в восторг, получив электрическую железную дорогу. Коробок так много, что Дикки придется три раза подниматься по лестнице к квартире Элисон.
Подобные маленькие жесты приносят большую пользу.
* * *
Спустя несколько недель, на Сельском Балу, за одним из столиков собралось дивное видение — двенадцать пастушек в масках. Нет, я не ошибся в счете; чтобы отвести подозрения, мы для ровного счета добавили к девушкам из конторы Элисон еще трех наших «проституток» с Вашингтон-Стрит. Один из официантов по секрету сообщает Поли и Сьюзи-Энн, что пастушки за соседним столиком прибыли из Исландии, поэтому почтенной паре в голову не придет, что хоть одно из этих божественных созданий говорит по-английски. И голоса девушек не покажутся им знакомыми.
Теперь нам нужно только несколько овечек.
Поли одет сельским аукционистом, продающим скот, а Сьюзи-Энн нарядилась женой аукциониста. Это значит, что на ней вообще нет маскарадного костюма. Она до сих пор ворчит, что негодная гардеробщица заставила ее сдать драгоценную накидку с лисьими головами. «Ведь лисы — это из сельской жизни!» — протестует Сьюзи-Энн, но безрезультатно.
Белладонна поднимается на сцену. Она одета розовой дрезденской пастушкой. Лиф из того же бледно-розового атласа, что и маска; юбка переливается всеми оттенками розового, под ней шелестят светло-вишневые нижние юбочки. Губная помада и перчатки ослепляют ярким малиновым цветом, в кольцах поблескивают розовые турмалины.
— Добрый вечер, леди и джентльмены! — произносит она под бурные аплодисменты. — Благодарю вас за то, что вы пришли на мой Сельский Бал. — Она раскрывает веер, расписанный буколической сценой, где румяный Джек карабкается на холм, ведя за руку зардевшуюся Джилл, и начинает лениво обмахиваться.
— Законом сельской жизни — точнее, законом природы — как известно, является естественный отбор. Он гласит: выживает сильнейший! Я не ошибаюсь? — нежным голосом спрашивает она.
Ответа не следует, потому что гости озадачены — что она задумала? Что это — своеобразный вид риторического вопроса? А вдруг они дадут неверный ответ? Что она сделает — свинтит крышку с одного из своих колец и подсыплет им в бокал пузырящегося яда?
— Только сильнейшим дозволено попасть в клуб «Белладонна», верно? — продолжает она. — Многие ли из вас считают себя самыми сильными и могучими существами в стране? Вы, сэр? — Она указывает на одного из гостей, и тот заливается пунцовой краской, в цвет туфелек Белладонны. — Или вы? — Она указывает на другого. — Или вы? Кто вы — охотник или лисица? Сильный или слабый?
Она делает шаг к краю сцены.
— Если законом сельской жизни является выживание сильнейших, что происходит со слабыми? Куда им податься? Кто их защитит? Всегда ли охотнику удается поймать лисицу?
Она сходит со сцены; луч прожектора, как обычно, следует за ней.
— Кто позаботится о самых слабых? — продолжает она, и нежная сладость ее голоса внезапно сменяется ледяной дрожью. — Кто накажет врага, нападающего на слабых? Кто будет охотиться за охотником, убивающим лису?
Она медленно идет от столика к столику, останавливаясь возле каждой пары.
— Кто силен, а кто слаб? — Иногда она медлит около компании перепуганных, но тем не менее восторженных гостей, и они чувствуют, что ее застывшая улыбка поддразнивает их. — Кто из вас охотник? — спрашивает она. — А кто — лисица?
Кто вы такие? Зачем вы здесь?
— Она у нас сильная, — отвечает один мужчина, указывая на жену с такой готовностью, что Белладонна смеется. От этого нежного звука по залу волной прокатывается вздох облегчения. Как быстро гости забыли, что всего мгновение назад ее голос леденил им кровь.
Белладонна движется дальше, проводит веером по парику одной молочницы, вытягивает травинку из соломенной шляпы ее спутника и задумчиво жует. Все вокруг смеются, радуясь невинной шутке Белладонны. Она останавливается возле компании крестьян с женами, одетых для кадрили; с первого взгляда ясно, что их костюмы сшиты дома на скорую руку.
— Охотники у нас они, — гордо заявляет одна из жен, беря мужа под руку.
— Какая уж тут охота, когда обе ноги левые, — смеется другая жена, и весь зал хихикает.
— Тогда вы должны станцевать для нас, — говорит им Белладонна, и они переглядываются со счастливым изумлением. А она тем временем шепчет указания одному из официантов.
Она идет все дальше по залу, останавливается поговорить у каждого столика, а ее гости, под всеобщее веселье, вызываются быть кто охотниками, кто лисами. Оркестр начинает разогреваться для веселого хоровода с притоптыванием, а Белладонна останавливается между двумя столиками неподалеку от нашего. За одним из них собрались пастушки в ярких костюмах, их светлые косы перевязаны клетчатыми лентами; за другим восседает весьма представительная, очень самодовольная пара.
— Вижу, вы сельские аукционисты, — говорит этой паре Белладонна. — Кто же из вас охотник, а кто — лисица?
К счастью для Сьюзи-Энн, на ней нет ее любимой лисьей накидки. Но все равно она заливается краской.
— Ага, значит, вы лисица? — обращается Белладонна к Сьюзи-Энн. Ее голос все так же низок и сладкозвучен. Потом она переводит взгляд на Поли. — А вы, наверное, охотник. Великолепно. Редкое зрелище в сельской глуши. Да, очень редкое зрелище: лисица и охотник мирно сидят бок о бок.
Поли и Сьюзи-Энн не знают, что делать. На них никто не обращает внимания, скрипка звучит все громче, в ушах звенят хриплые, надтреснутые голоса, пронзительный смех, но Белладонна на удивление спокойна, и это лишает их присутствия духа. Они страстно желают, чтобы она ушла, хотя всего несколько минут назад радовались тому, что их усадили так близко к столику богини.
— Скажите же мне, любезный сэр, на кого вы охотитесь? — спрашивает Белладонна у Поли.
— Не знаю… — начинает он.
— Нет, знаете, знаете, — отвечает Белладонна, склоняясь к нему, и утыкает веер острым концом в подбородок. — Очень хорошо знаете. Вы же сильный. Вы же охотник. — Она перемещает веер под многочисленные трясущиеся подбородки Сьюзи-Энн. — А вы, милая леди, вы тоже очень хорошо знаете. Вы лисичка, но какая вы — сильная или слабая?
Белладонна быстро отдергивает веер и возвращается к столику танцоров кадрили.
— Куда же исчез мой стожок сена? — вопрошает она. — Ему пора понаблюдать за танцем. — Все опять смеются. Кроме Поли и Сьюзи-Энн.
— Хватит с меня этой ерунды, — говорит Поли. По его щекам идут красные пятна, ярче розовых лайковых перчаток Белладонны. Он хочет встать. — У этих негодяев… — Он застывает на полуслове — дорогу ему преграждает невесть откуда появившийся мой дражайший братец. Маттео делает обоим знак оставаться на месте, и им ничего не остается, кроме как повиноваться этому зловещему швейцару. Им видны только его глаза, горящие из-под маски, да насмешливый изгиб губ.
— Если не ошибаюсь, Поли и Сьюзи-Энн Болдуин из «Болдуин Импорт-Экспорт»? — уточняет Маттео. — Верно, верно, лисичка и охотник. Поли, охотник за женщинами. Сьюзи-Энн, его верная ручная лисичка. — Маттео говорит вежливо, не повышая голоса, так, чтобы его слышали только за соседним столиком. Он так старается сыграть свою роль, что почти не шепелявит. — Я хочу дать тебе один совет, — продолжает он. — Если ты еще раз вздумаешь поохотиться за кем-нибудь из твоих сотрудниц, вообще за любой женщиной на свете, я лично объявлю охоту на тебя и своими руками отрежу тебе яйца.
Эту специфическую тему предложил я, чтобы придать особую пикантность вечерним развлечениям. Маттео, разумеется, не хотелось заговаривать о подобных вещах, но я счел, что этот довод добавит его предостережениям удвоенную весомость.
— А потом я возьму у мясника тяжелый нож и у тебя на глазах изрублю твои яйца в труху, — продолжает Маттео. — Потом раскрою тебе твой гнусный рот, который только и делает, что изрыгает ложь и причиняет боль, и кусочек за кусочком затолкаю твои яйца тебе в глотку.
Все пастушки внимательно прислушиваются, но Поли их не замечает. Его щеки покрылись мертвенной бледностью.
Маттео оборачивается к Сьюзи-Энн.
— Рассказать вам, как я поступлю с лисицей? — спрашивает он. Она испуганно трясет головой, ее губы беззвучно шевелятся. — Очень хорошо. Я понятно выразился? — Оба с готовностью кивают. — Мы будем следить за вами, охотник и лисичка, и, уверяю вас, роль жертвы вам совсем не понравится. Вы всю жизнь будете бежать от охотника, ждать, когда же на вас обрушится решающий удар. Будьте спокойны, дорогие Болдуины, рано или поздно мы вас настигнем.
