в портфель и достал коробочку из металла. И тут же отдал приказ нейросети на контроль прослушки.
- Ты про Кремлевскую таблетку слышал?
Миха скривился.
- Да фуфел это. Еще про красную ртуть вспомни.
- А если нет?
- Лажа, лажа — точняк. По всем бригадам было оповещение от смотрящих. Таблетка и красная ртуть это для лохов и только для развода богатых Буратин. Там реальные воры тему пробивали.
- Я тебя понял. У тебя есть зубы больные?
- Шесть пломб, а че?
- Рубай одну пластинку, и через два месяца старые зубы выпадут и начнут расти новые.
- Ты че?!
Миха покрутил пальцем у виска.
- Ты проглоти пластинку, водичкой запей, и будем ждать.
Я с вызовом посмотрел на Миху.
- Ооох. Пацан ты пацан. Развели тебя как лоха.
Буркнул Миха, но пластинку похожую на меленькую печеньку съел.
Николай Петрович встретил меня безразлично — скучно. Вежливо пригласил в кабинет и сев за стол спросил.
- Слушаю вас, молодой человек.
- Возмущены и только внешние проявления хороших манер сдерживают вас от того что бы выгнать меня пинками.
Поставил я диагноз. Брусенцов прищурил глаза, и немного задыхаясь, почти прошипел.
- Вон отсюда!
Не обращая внимания на злого гения я начал говорить.
- Вы же воевали?
- Это не имеет значения!
- Еще как имеет. Вы воевали в артиллерийской разведке и были радистом. К чему я это? Вы победили тогда, но мы все проиграли мир. Ага. Мы все, мы просрали не только полимеры, но и всю страну. Страна оккупирована ворами и предателями. Гвардии сержант Брусенцов! Вы призываетесь из запаса на новую войну за нашу страну и Россию.
Паузу я тянул долго. Давал время на осмысление. Потом спросил.
- Вы готовы вернуться в строй?
- Черт знает что!
Человек встал и подошел к окну. Долгие пять или даже семь минут тишины. Он вернулся в кресло и спросил.
- Я то вам зачем? У меня даже званий академических нет.
- Я знаю. Эти гнилые тварюшки из Академии, сунули вам кандидата технических наук и очень много палок в колеса. Вот и повеселимся. Нас обоих выдвинули на Тьюринга, а у вас даже минимального звания нет. Могли бы к пенсии хотя бы доктора дать! Ублюдки мелочные.
- Нууу. Еще никто и никого не выдвинул. То что пишут в желтой прессе это одно, а вот что решит Комитет на выдвижение это совсем другое.
- А уже решили, Николай Петрович. Человек в Сименсе работает и … В общем, он, информированный человек. Буквально вчера был собран комитет и им были продемонстрированы мои ящики. Пришлось отдать, а Сименсу срочно перевозить ящики в США.
Я развел руками.
- Обещали вернуть, но я как то особо не верю. Ну не суть. Суть в том, что Комитет рекомендовал вас и меня, и выдвинул нас обоих на соискание премии. Завтра будет официальное заявление. Готовьтесь.
И неожиданно Брусенцов расхохотался. Отсмеяшись он весело сверкнул очками и спросил.
- А наши что?
- Академики то липовые?
- Ну, ну. Академики у нас настоящие.
- Липовые. Поверьте мне, две трети Академии наук это балласт и мусор. Проходимцы и обычные чиновники, только от науки. Им без разницы от кого кормится и кого доить.
- И все таки. Что наши?
Тут уже и я разулыбался.
- Да не знают они ничего. Так что завтра, в Академию, прилетит мина. Воооот такая!
Я развел руки в сторону.
- И начинка у этой мины будет из говна.
Брусенцов покачал головой и резко перешел к делу.
- Тогда конкретно. Что от меня?
- Вы мой учитель, вот и ведите себя соответственно. Я ученик и буду вами восхищаться, как и положено ученику. И …?
Я опять взял паузу.
- Такой дело, Николай Петрович.
- Финансы?
- А?! Оооо! Нет, нет!! С финансами более чем отлично.
Я опять задумался.
- А знаете что? Давайте погуляем и поговорим в более удобном месте.
Я мотнул рукой над головой и взялся за мочку уха. Брусенцов понятливо кивнул и начал собираться.
И еще один очень хороший человек попал в поле моего влияния и защиты. Жена Брусенцова. Наталья Сергеевна Казанская. Любовь на веки. И огромная жертвенность этой великой женщины. Вот и все что нужно для огромного семейного счастья. В семидесятых годах именно она и спасла гения. Рак. Но золотые руки хирурга Бориса Васильевича Петровского вкупе с бессменным и круглосуточным дежурством Натальи Сергеевны вытащили гения из когтей смерти. Я просто не имел права проигнорировать Наталью Сергеевну, и мы заехали за ней.
- Николай Петрович. Одевайтесь для прогулки по лесу. Будет шашлык и очень хорошее вино.
- Увы. Вино и шашлык мимо меня. Операция на кишечнике, знаете ли.
Немного обиженно ответил Николай Петрович.
- Посмотрим.
Улыбнулся я.
Через два часа мы были на моем рыбном месте.
- Ничесе!!
Миха вышел из машины и не смог сдержать удивления. А то! Беседка, стационарный мангал, все как положено.
- Ага. Суетнулся малеха. Классно да?
- Угу. Шикардос.
Через полчаса сухостой трещал в мангале накапливая угли, я и Наталья Сергеевна нарезали салатики, Миха, ухая рубил высохшую до камня березину, а Николай Петрович стоял на берегу, и было видно, что он наслаждается тишиной и лесом.
Через сорок минут подоспела первая партия мяса с углей.
- Разливай Миха. Мне сок.
- Брусенцов покачал головой, и с тоской глянув на мясо, сказал.
- Я салатик и мне тоже сока.
Не спешите Николай Петрович.
Достаю заветную коробочку.
- Наталья Сергеевна, Николай Петрович, берите по одной печеньке и запивайте минералкой.
- Это что?
- Не важно. Пока сами не убедитесь, не поверите. Просто кушайте печеньки а затем уже можно и шашлык.
Я глянул на Брусенцова.
- Даже вам можно и шашлык и вина. Берите. И просто поверьте.
Семейная пара переглянулась и первой рискнула Наталья Сергеевна. Аккуратно достала печеньку и положила ее на язык.
- Без вкуса. И растворилась моментально. Саша, а что это?
Я кивнул Брусенцову.
- Кушайте.
- Хм.
Вторая печенька пропала во рту. Я улыбнулся и протянул шампур со шкворчящим мясом Николаю Петровичу.
- Не бойтесь и поверьте мне. Кушайте и выпивайте.
- Ты уверен?
- На миллион процентов, Николай Петрович.
- И что же это за лекарство такое? Панацея?
- Лучше. Но об этом мы будем беседовать позже. Не хочу убеждать и
