— Это дочка Татьяны. Родная.
Ляля от удивления раскрыла рот. Приглядевшись, поняла, что Тома не шутит: разрез глаз, курносый нос, мягкие черты лица девушки неуловимо напоминали хозяйку заведения.
— Хочешь сказать, у нее родная дочь здесь работает?
— Ага. Как все. Под пятьдесят процентов, — порадовалась Тома.
Курносая запила лекарство глотком воды и прижала ладонь к подреберью. Если бы Ляля заметила ее только сейчас, то решила бы, что та проглотила что-то, что сейчас усиленно пытается выбраться наружу. Пухленькой девочке явно было не по себе.
— Сейчас ей мать всю выручку отдает, — продолжила Тома. — В смысле все, что девчонка сама заработает. У девки с желудком какие-то проблемы, операция нужна, а это денег стоит. Вот мамочка и смилостивилась.
Тома закурила тоненькую сигарку, чей аромат напомнил Ляле о запахе спелых вишен.
— Хотя охотников на нее немного. Такими темпами ее в морге оперировать будут.
После этого разговора Ляля старалась общаться с «мамочкой» как можно меньше. Фальшивая любезность Татьяны поначалу могла ввести в заблуждение кого угодно, но сутенерша есть сутенерша — девушки для нее рабочие лошади, а их проблемы ее не волнуют. Дочка тоже, между прочим, койко-место занимает…
Этой ночью Ляля не спала. Ворочаясь в постели, пыталась осмыслить увиденное и решить, как ей жить дальше. Подумать только! Всего полгода назад она о таких вещах знала исключительно по фильмам и книжкам. И никогда бы не поверила, что подобное может случиться и с ней. Изнасилование, наркотики, их с Сергеем семья, состряпанная на скорую руку, вечер в компании проституток… Какой еще сюрприз преподнесет жизнь? Думать об этом не хотелось. Оставалось сделать выбор, а для Ляли он был очевиден: на героин нужны деньги — быстро и много, и иного способа заработать их нет.
Бережно занюхав с утра жалкие остатки порошка, девушка, как обычно, поехала в училище. Родителей она предупредила, что вернется поздно. После занятий воспоминания о перенесенных ломках заставили Лялю снова прийти в квартиру, где вчера она провела почти весь день. Как и следовало ожидать, Татьяна расценила ее возвращение в качестве согласия пополнить стройные ряды работниц салона. Вскоре в квартиру явился очередной гость, и она широким жестом пригласила Лялю встать в позорную шеренгу. В строгом костюме, в котором она всегда ездила на учебу, Ляля выглядела немного странно на фоне разодетых девиц. На макияж времени тоже не осталось. Но она об этом совершенно не жалела. Наоборот, ей мучительно хотелось сжаться, спрятаться, скрыться от ищущего мужского взгляда. Улыбаться не получалось совершенно, Ляля опускала глаза, и ей казалось, что от страха сердце вот-вот выскочит из груди. Девушка тихонько умоляла: «Только не меня! Пожалуйста, только не меня!» Мольбы ее были услышаны: бритый детина, пару раз прошедшийся вдоль шеренги, выбрал хорошенькую Тому. Лялиной радости не было предела. Зайдя на кухню, она облегченно выдохнула:
— Слава Богу, пронесло!
Остальные девушки посмотрели на нее как на ненормальную. Лялина реакция показалась им настолько несуразной, что одна из них даже переспросила:
— Ты чему радуешься?
— От меня отказались!
Девушка подняла брови, пожала плечами и отвернулась. И тут Ляля вдруг поняла: радоваться в общем-то нечего. Силой ее тут никто не держит. Она пришла по собственной воле. Передумать никогда не поздно. Но… Не будет клиента, не будет и денег — то есть героина.
Суровая реальность заставила Лялю изменить свое отношение к «смотринам». В следующий раз она постаралась ослепительно улыбнуться гостю: покрытому испариной, лысеющему очкарику. Вероятно, эта улыбка его и привлекла, а Лялин подчеркнуто строгий костюм среди царивших кругом бархатных платьев подействовал возбуждающе. Как бы там ни было, клиент указал именно на новенькую. Установленная такса была ему известна. Татьяна проводила их в одну из спален. Входя в комнату, Ляля лихорадочно нащупывала в кармане презервативы, выданные заботливой Томой, параллельно припоминая советы подруги: «— Это только в первый раз противно. А вообще ничего — главное, притворись, что ты от него без ума. Он, мол, такой весь из себя супермужчина, каких мало. Дурочка, постарайся, — добавила она, видя недовольное выражение на лице Ляли. — Ведь чаевые будут, а от них Татьяна ничего отщипнуть не сможет».
Все произошло как в замедленном кино. В распоряжении Ляли был час, одну четвертую которого заняло неловкое молчание. Он что-то спросил, она что-то ответила… Закончив изучать обои на противоположной стене, Ляля сделала комплимент погоде, клиент с ней согласился. В остальное время (кроме десяти минут, украденных сексом) в ход пошли анекдоты, случаи из жизни и даже глубокомысленные рассуждения о литературе («колобок» оказался университетским преподавателем). Услышав стандартный вопрос: «Девочка, как же ты здесь оказалась?» — Ляля не меньше получаса распространялась о своих реальных и вымышленных неприятностях, стремясь выжать из клиента слезу. Он внимательно слушал, кивал, сочувствовал, и в какой-то момент Ляле даже показалось, что он искренне интересуется ее проблемами. Однако этот благородный порыв не помешал профессору сделать то, за чем он пришел в заведение. На Лялино счастье, очкарик сам захотел ее раздеть и даже попросил поменьше шевелиться. По всему было видно, что живется ему на свете нелегко: дома пилит жена, на родной кафедре не понимают, дети от рук отбились. Бедняга пыхтел и пускал слюну в подушку, стремясь доказать, что в постели он лев. Лялино молчание было воспринято им как знак покорности и, вероятно, доставило немало удовольствия.
После того как клиент повернулся на бок, Ляля с легкой брезгливостью накинула на плечи пиджачок. Честно говоря, ей казалось, что все будет куда тяжелее. Как выяснилось, это не сложнее, чем с Сергеем, только вот приятные ощущения отсутствуют напрочь. Скучно и противно, но совсем не страшно. Уставившись в затылок собиравшемуся уходить гостю, Ляля вздохнула про себя: «Ах ты, жук! Ты ж у меня первый не по любви. Хоть чуть-чуть чаевых-то отстегни!» Вдруг, к ее изумлению, очкарик полез в карман и протянул довольно крупную купюру. Потом похлопал себя по всем карманам и с чемоданчиком наперевес покинул комнату. Когда он закрыл за собой дверь, Ляля вышла в гостиную. Там ее ждала Татьяна, привычным жестом отсчитавшая положенную зарплату. Ляля посмотрела на купюры, зажатые в руке. Ее терзали угрызения совести, но вид денег успокаивал. На них можно купить кайф. Много кайфа. Остатки терзаний растворились в темноте улицы вместе с клиентом, блеснувшим на прощание лысиной.
