На этом месте дядька как-то глубоко задумался и стал спорить сильно меньше. Но пятнадцать секунд всё равно вызывало у него тихую истерику.
— Хорошо, двадцать. Но не больше!
Отдельной песней стало уговорить всех сниматься, причём не хихикать нервно, не пучить глаза, колом деревянным не сидеть и вообще, вести себя максимально естественно. Тут на наше счастье Ирка с Наташкой легко в кадр вошли, с них и сняли хорошие крупные планы, мальчишек пришлось буквально ловить в камеру, сильно они стеснялись, а дедам — налить по сто грамм и твёрдо сказать, что это часть государственного задания, иначе фиг получится, а не наша затея.
Потом я думала, что передушу всю эту съёмочную команду, какой они мне представили первый результат. То, чего я боялась — каша манная по столу!
— Вы, граждане, издеваетесь, да? Вот эта здесь пауза зачем⁈ Верните назад! Считаем! Раз… два… почти три секунды! Убрать!
И вот в таком духе. А чтобы дискуссия не превращалась в бесконечную, на второй просмотр я взяла с собой таран — Сергея Сергеича, который в ключевые моменты и коротко кивал и повторял за мной: «Убрать!» — или: «Отрезать!» В общем, везде, где надо — переделать.
В итоге мы всё-таки получили продукт, который устроил меня примерно на четыре с минусом, но лучше, наверное, пока не получится.
Пацанам и девчонкам я сказала, что они теперь почти что артисты, и когда игру напечатают (а нам обещали, как срочный спецзаказ, к началу февраля), то их ещё и на улице начнут узнавать. Ждут, хе-хе.
МУХА И САМОВОЛ
16 декабря 1987, среда
ИВВАИУ
Вова
С привлечением «старших товарищей» дела наши в авиамодельном кружке сильно пошли в гору. Во всяком случае, планер уже вполне можно было считать успешно оттестированным.
Не успели мы отчитаться в первых успехах нашему преподу (который давно перестал вмешиваться в процесс), как на следующий же день меня внезапно вызвали пред ясные очи замначальника училища.
По какой причине, я не знаю. То есть, формальный повод был, конечно — наша первая разработка (оказывается!) должна была принять участие в предстоящих предновогодних учениях. Через неделю, на минуточку!
Все страшно обрадовались и начали думать, куда бы спрятаться в случае чего.
Это я шутить пытаюсь, так сказать.
— А всё полкан! — сердился Борька Толмачёв, серьёзный пятикурсник, занимавшийся преимущественно четырёхвинтовыми дронами-одуванами, находящимися в стадии «почти половинной готовности». — Помчался хвастаться! Типа, не успели задачу поставить — а он уже результат выдал!
Так это было или не так — неизвестно. Но по-хорошему полковнику Мухамадзянову достаточно было запросить подробный отчёт от руководителя кружка, а вызвали почему-то старосту — меня, то есть. Может, Муха хотел своими глазами посмотреть на шкета, вокруг которого происходят непонятные телодвижения?
В общем, дело учащегося маленькое: вызвали — пришёл. Остальные участники кружка сверхмалой авиации остались ждать: чё по поводу наших потуг скажут? Может, чё дадут? А может, догонят, да ещё дадут…
Я успокаивал себя привычным: дальше Сибири не сошлют.
К моему удивлению, расспрашивал полковник по делу, вопросы задавал сугубо практические, каверзно выяснял, почему решили делать так, а не иначе. Я как-то увлёкся и начал свободнее излагать общую идею, Муха одобрительно кивал.
— Единственно, — говорю, — последний, самый удачный вариант требует дополнительной обкатки. Есть некоторые сомнения, а хотелось бы на учениях не облажаться.
— Как? — переспросил Муха.
Блин! Надо было что-то более литературное выдать…
— Не облажаться, — повторил я. — Ну… это вроде «не опростоволоситься». В лужу не сесть, в общем.
— А-а-а! Нэт, в лужю нам нэ надо. Нам бы…
Тут в дверь резко стукнули и со словами: «Разрешите, товарищ полковник!» — в кабинет ввалился комендант училища, майор Хиляк, мужик пренеприятнейший, всегда готовый подставить любого курсанта, ради того, чтобы изобразить служебное рвение. А за ним, к моему ужасу, тащился самый центровой, можно сказать, наш разработчик — Колька Федотов с четвёртого курса.
— Сиды, — махнул мне Мухамадзянов и повернулся к коменданту: — Щьто у вас?
— Вот, тащ полковник! Поймал нарушителя! Через забор лез!
Муха сложил на столе руки, почти как мастер Йода, и спросил Коляна:
— Э? Ти щьто — твоищник, по саборам лазить?
Тот покраснел даже:
— Я, тащ полковник, всю сессию досрочно на пять сдал!
Тут полковник меня аж поразил своим артистизмом. Встал, руки в стороны:
— Ти глянь! Ё*тить, кого ми поймали! Ваенний пилет киде?
Комендант снова сунулся вперёд:
— Вот военный билет, пожалуйста!
Изъял уже, сука.
Муха сел и начал листать книжечку. И тут его толстые чёрные брови натурально полезли на лоб:
— Вах! От сифилис привифка поставил? Сачем? И от гонорея? Пилять! Какой интэрэсный жизнь! А танк киде купил?
Глаза у Коляна стали по пять рублей. А Муха листал дальше:
— Опа, а Света — дэвушка твой, да? Красивая? Тэлефон запишу, вдруг типя искать придёса, да? — и что-то переписал себе в ежедневник! — Вах! Какой мы личность поймали, а? Что с таким красавес делать, я прям не знаю…
— Я вот думаю, — начал комендант, — между двумя учебными КПП забор давно не белен…
Вмешиваться было прям рисково, но если наш лучший конструктор встрянет забор белить… Нет, мы, конечно, можем как в книжке про Тома Сойера, броситься ему на помощь, но как-то меня это не вштыривает. Я вскочил:
— Тащполковник, разрешите обратиться!
Комендант дёрнулся, словно забыл про меня напрочь.
— Разьрещаю, — благодушно кивнул замначальника училища.
— Курсант Федотов является одним из главных двигателей нашего проекта, в свободное время оказывая добровольную шефскую помощь экспериментальной группе авиамоделирования.
— Та-ак, — поощрительно протянул Муха.
— Если уж возникла необходимость… э-э-э… взыскания, разрешите реализовать дополнительную нагрузку на курсанта Федотова в виде практической помощи нашей группе перед предстоящими учениями?
Муха склонил голову чуть вбок и прищурился, постучал по Федотовскому военнику карандашом:
— Харащё. Пусть помогает, — хитро хмыкнул и ввернул новое словечко: — раз аблажался… — кинул военный билет поближе к Коляну. — Сабирай. Свабодны!
Колька сгрёб документ, мы щёлкнули каблуками и чуть не строевым шагом вышли из кабинета. Прикрыли за собой дверь.
— Пошли скорей, пока этот хрен не привязался! — шепнул Федотов, мы пулями слетели с лестницы и порысили в сторону факультета.
— Ты как залетел-то? — поинтересовался я на бегу.
— Да-а… в самовол хотел сгонять. Знаешь, вычислительный центр где?
— Между учебной частью и курсантской дорогой?
— Но. А там этот идёт. Чмырь, бля. Лишь бы выслужиться.
— Да по-любому он в засаде сидел, чтоб на побелку кого-нибудь выловить. Нахрен ему это зимой надо?
— Урод потому что! — сердито буркнул Федотов, и мы добежали до факультета, где, собственно, в одной из комнат поджидал нас актив разработчиков. Всем хотелось знать, зачем меня вызывал Муха. Но Колян ворвался первый, потрясая корочкой:
— Вы, идиоты! Кто мне прививки от сифака и гонореи в военник записал?
Секундная пауза сменилась дружным ржачем.
— Ну-ка, — Борька Толмачёв вытащил у него из рук документ, полистал.
— С-сука, мало того, что Хиляк меня поймал… Так ещё и Муха обстебал!
— Н-да, — согласился Толмач, — хорошо, карандашом написали. Даже танк!
— Чё, серьёзно — танк? — загоготал кто-то.
— Ага, в оружии. А телефон девушки настоящий?
— Конечно, настоящий! — Колян сердито отобрал военник. — Лишь бы дурака валять, балбесы! Бумажка внутри лежала, с неё списали.
Зубоскалили над ним, конечно. Но Муха никому ничего не сказал и даже за порчу документа не стал предъявлять. Тем более что стирательная резинка «Архитектор» (самая лучшая из всех советских) уничтожила все следы вандализма. Без следа, простите за тавтологию.
