«…Мама что-то пекла из картошки, из картошки она могла сделать все, как сейчас говорят, сто блюд. К какому-то празднику готовились. Я помню, что в доме вкусно пахло… Немцы окружил и дом и приказывают: „Выходи!“ Вышла мама и мы, трое детей. Маму начали бить, она кричит:
– Дети, идите в хату…
246
Они заталкивают маму в машину и сами садятся.
…Через много лет я узнала, что мамевыкололи глаза и вырвали волосы, отрезали грудь. На маленькую Галю, которая спряталась под елкой, напустили овчарок. Те принесли ее по кусочку. Мама еще была живая, мама все понимала… На ее глазах…
Валя Змитрович, 11 лет
Интерлюдия (2):
За что сражались советские люди
А собственно, было ли у советских людей основание встречать немецкие войска цветами?
Постановка вопроса может показаться странной.
Как так: ведь общеизвестно, что в Советском Союзе тридцатых годов люди голодали, находились под постоянной угрозой репрессий и жестоко эксплуатировались большевистской властью.
«Это всем известно и никому не интересно».
Вот что, например, пишет Александр Гогун:
Поляки, белорусы, евреи и украинцы с территорий, «воссоединившихся» в 1939 г. с СССР, в своих воспоминаниях все как один свидетельствуют о шоке, испытанном от бескультурья, нищеты, забитости и одновременно жестокости пришельцев из другого мира – сталинского СССР. Со своей стороны те, кто был послан на «освоение» новых земель, помимо всего прочего, позднее вспоминали об охватывавшем их то и дело чувстве стыда за низкий, по сравнению с местными, уровень собственной бытовой культуры.[425]
То же самое, что и Гогун, в свое время кричала нацистская пропаганда; однако действенными эти рассказы оставались лишь до тех пор, пока в Германию не сталивывозить «остарбайтеров» из СССР. Немцы смогли сравнить реальных советских людей с выработанными пропагандой представлениями о них.
Контраст был велик.
Прежде всего, русские были никак не похожи на заморенных голодом.
«Уже по прибытии первых эшелонов с остарбайтерами у многих немцев вызвало удивление хорошее состояние их упитанности (особенно у гражданских рабочих). Нередко можно было услышать такие высказывания: „Они совсем не выглядят голодающими. Наоборот, у них еще толстые щеки, и они, должно быть, жили хорошо“, – фиксировалось в документах СД.[426]
О хорошем питании свидетельствовала не только упитанность, но и одна маленькая деталь, окончательно поразившая немцев.
Меня фактически изумил хороший внешний вид работниц с Востока. Наибольшее удивление вызвали зубы работниц, так как до сих пор я еще не обнаружил ни одного случая, чтобы у русской женщины были плохие зубы. В отличие от нас, немцев, они, должно быть, уделяют много внимания поддержанию зубов в порядке.[427]
Об этом докладывал и Борман, вернувшийся из инспекционной поездки в один из советских колхозов: «У людей изумительные зубы, и редко увидишь человека в очках. Они хорошо питаются и пышут отличным здоровьем во всех возрастах».[428]
А ведь здоровье зубов зависит не только от тщательности ухода за ними, но и от сбалансированности питания…
Не были похожи остарбайтеры и на запуганных репрессиями.
Вот что писали по этому поводу аналитики СД:
Исключительно большая роль в пропаганде отводится ГПУ. Особенно сильно на представления немецкого населения воздействовали принудительные ссылки в Сибирь и расстрелы. Немецкие предприниматели и рабочие были очень удивлены, когда германский трудовой фронт повторно указал, что среди остарбайтеров нет таких, кто бы подвергался в своей стране наказанию. Что касается насильственных методов ГПУ, которые наша пропаганда надеялась во многом еще подтвердить, то, к всеобщему изумлению, в больших лагерях не обнаружено ни одного случая, чтобы родных остарбайтеров принудительно ссылали, арестовывали или расстреливали.[429]
Только подумайте, какой конфуз! Нацистские спецслужбы решили в пропагандистских целях подсчитать, сколько среди сидевших по лагерям остарбайтеров пострадало от большевистского режима. И не обнаружили ни одного случая.
(Между прочим, именно этот крайне неудобный для поклонников Солженицына эпизод был безжалостно вырезан при новой публикации документа в изданном к шестидесятилетию Победы номере журнала «Родина».[430] А говорят, что цензура – признак тоталитарного общества…)
Угнанные на принудительные работы советские люди проявляли недюжинную смелость и коллективную солидарность.
«Начальник лагеря при заводе „Дойчен Асбест-Цемент АГ“, выступая перед остарбайтерами, сказал, что они должны трудиться с еще большим прилежанием. Один из остарбайтеров выкрикнул: „Тогда мы должны получать больше еды“. Начальник лагеря потребовал, чтобы выкрикнувший встал. Сначала никто на это не отреагировал, но затем поднялось около 80 мужчин и 50 женщин».[431]
Надо знать, что происходило в трудовых лагерях, куда сгоняли наших соотечественников, чтобы понять, чего стоило им вот так, не сговариваясь, подняться, заслоняя товарища. О жизни остарбайтеров мы еще расскажем, а пока зафиксируем: так могли поступить только свободные люди – и эти свободные люди были гражданами СССР.
Я специально цитирую документ, авторов которого никак нельзя заподозрить в симпатии к советскому строю; однако о внутренней свободе советских граждан свидетельствуют и многочисленные отчеты отечественных спецслужб. Дело в том, что в Советском Союзе не существовало института опросов общественного мнения и потому предоставлять руководству страны жизненно необходимую информацию о настроениях населения приходилось органам госбезопасности. Достаточно просмотреть хотя бы несколько таких сводок, чтобы поразиться, сколь разнообразны были суждения советских граждан о текущем политическом положении.[432] Понятно, что разнообразие суждений прямо свидетельствует о свободе.
Но свободных людей репрессиями воспитать нельзя.
Неудивительно, что постепенно до обычных немцев кое-что стало доходить, и гестаповцам пришлось докладывать начальству:
Часть населения проявляет скептицизм по этому поводу и полагает, что в Советском Союзе не так уж плохо обстоит дело с принудительными работами и террором, как об этом всегда утверждалось, что действия ГПУ не определяют основную часть жизни в Советском Союзе, как об этом думали раньше.[433]
А больше всего немцев поразил уровень образованности советских людей.
Раньше широкие круги немецкого населения придерживались мнения, что в Советском Союзе людей отличает неграмотность и низкий уровень образования. Использование остарбайтеров породило теперь противоречия, которые часто приводили немцев в замешательство… Подобные выводы следуют также из приводимых ниже примеров.
«По мнению многих немцев, нынешнее советское школьное образование значительно лучше, чем было во времена царизма. Сравнение мастерства русских и немецких сельскохозяйственных рабочих зачастую оказывается в пользу советских» (г. Штеттин).
«Особенное изумление вызвало широко распространенное знание немецкого языка, который изучается даже в сельских неполных средних школах» (г. Франкфурт-на-Одере).
«Я чуть совсем не опозорился, – сказал один подмастерье, – когда задал русскому небольшую арифметическую задачу. Мне пришлось напрячь все свои знания, чтобы не отстать от него» (г. Бремен).
…Истребление русской интеллигенции и одурманивание масс было также важной темой в трактовке большевизма. В германской пропаганде советский человек выступал как тупое эксплуатируемое существо, как так называемый «рабочий робот». Немецкий сотрудник на основе выполняемой остарбайтерами работы и их мастерства ежедневно часто убеждался в прямо противоположном.[434]
Иными словами, оценив уровень знаний остарбайтера, немецкий хозяин в один прекрасный момент начинал смутно подозревать, что если среди них двоих и есть унтерменш, то это явно не гражданин СССР. Это было тем более поразительно, что система германского образования всегда славилась своим качеством, а в России еще несколько десятилетий назад девяносто процентов населения было попросту неграмотным.
Можно долго приводить примеры того, насколько были поражены немцы уровнем советского образования; однако пока ограничимся лишь выводом, сделанным современным историком и политологом Сергеем Переслегиным: «Поход в Россию обернулся потрясением для многих думающих немцев еще и потому, что в каждом селе, каждом городке страны, которую они привычно считали дикой и варварской, были библиотеки и школы, соответствующие по уровню столичным образовательным центрам Германии».[435]
