– Ой, мамочка, смотри!
Внезапно один из бойцов стремительно пробежал по боковой стене, потолку, затем оттолкнулся от него и, сделав сальто, с маху нанес удар обеими ногами в... пустое место. Ибо противника его там уже не оказалось – он выполнял точно такой же трюк в противоположную сторону. Вообще‑то Игорь с Иваном заметили еще одну особенность – несмотря на всю серьезность поединков и на то, что схватки проходили без каких‑либо средств защиты, на телах и лицах соперников почти не оставалось последствий боя – синяков, ссадин, царапин, а тем более – переломов. Это говорило о том, что они сражаются на равных – уверенный контрприем против приема, будто каждый заранее знал, куда ударит противник. При такой сумасшедшей скорости это было нереально даже в учебно‑показательном бою (а что здесь был настоящий, не приходилось сомневаться), однако это было так.
– Фантастика! Это монтаж, наверное, с утроенной скоростью! – Игорь в возбуждении кричал, не замечая этого.
– А это что, тоже монтаж? – Иван мрачно указал на экран.
На нем после титра «Максмэнз» (стрелки) можно было наблюдать следующее: один из «культуристов» вышел со спортивной пятизарядкой в поле, а спустя некоторое время с двух сторон экрана стали вылетать тарелочки, причем залпами по четыре‑пять сразу. И за то время, пока они взлетали, этот вундеркинд успевал расстрелять всю обойму. Сбивались, правда, не все мишени, но три – обязательно.
– Однако еще одна моя теория летит к черту! – Игорь заскреб затылок.
– Это какая?
– Я думал, это ускоренные бои слепых, – признался он, – но теперь вижу – они любому зрячему сотню очков форы дадут!
Заключительные кадры пленки добили их окончательно. На них двое «культуристов» выступили в поединке с двумя десятками бойцов, одетых в черное, на манер ниндзя. И здесь быстрота реакции полуголых силачей была такова, что за ходом поединка невозможно было уследить: временами то здесь, то там из толпы на травяном кругу вылетала фигура в черном и, шлепнувшись на траву, замирала в неподвижности. Толпа таяла с быстротой снега в тазе, поставленном на плиту. Под конец в кругу осталось четверо: двое против двоих . Вот здесь и произошло то, что долго потом еще мучило Игоря во сне кошмарами: один из «культуристов», выйдя из ближнего со своим соперником, резко подпрыгнул вверх, одновременно оборачиваясь вокруг своей оси. Его вытянутая горизонтально ступня, составляющая единую прямую с ногой, шумно рассекла воздух и... голова его противника, отделившись от туловища, улетела куда‑то за край экрана, а тело мешком осело на траву. Его напарник поступил еще проще: поставив блок левой руки, правою с огромной силой выбросил вперед. Экран телевизора и высококачественная пленка показали все четко и ясно – пробив грудную клетку, кулак «культуриста» до запястья погрузился в тело соперника. А когда вышел из него, давая возможность упасть поверженному, – окровавленные пальцы сжимали темно‑коричневый комок...
– Сердце!!! – в ужасе закричал Иван. – Он же ему сердце вырвал!
– Не ори, я хорошо вижу! – Игорь протянул руку к телевизору, чтобы выключить его. И вдруг лужайка на экране пропала, зато высветился великолепный вид на красивый водоем, заросший по берегам осокой и камышом, окруженный со всех сторон могучими соснами. Среди этих сосен стояли два здания, сложенные из толстых сосновых бревен. На переднем плане виднелся лодочный причал, а на заднем – еще какие‑то строения. На экране возникла надпись: «Озеро Беляевское, Северский Донец», затем замелькал черно‑белый «снег». Все!
Глава XVIII
Первый "презент"
– Как тебе это нравится? – Иван запыхтел сигаретой.
– Мне это не нравится совсем! – Игорь сердито сунул в рот фильтр «Данхилла» и чиркнул зажигалкой‑визиткой. Пламя, к его удивлению, вспыхнуло. – Вольвак давно наступил мне на мозоль, а в этом году достал окончательно, согнав с насиженного места, да и Гальчевский – засранец еще тот! Я приехал разделаться с ним один на один, но бороться с системой – все равно что пытаться остановить на полном ходу состав – раздавит и не заметит.
– Слабо? – подначил его Иван.
– Да ты хоть представляешь себе, куда суешь меня и хочешь влезть сам? У меня шестой дан каратэ, черный пояс по рукопашному бою, я могу спокойно помахаться с тремя‑пятью мужиками. Нормальными мужиками, заметь, а не такими вот летающими придурками! Он же меня на десерт сожрет и не кашлянет даже. Если бы мне кто сказал раньше, что такие существуют, я послал бы его подальше и посоветовал сходить к психиатру. Но документальные факты – вещь упрямая. И если такие вот вундеркинды действительно есть на белом свете, то бишь в России, значит, есть кому их делать такими. А в одиночку, без денег, лаборатории и прикрытия такие дела не затеваются. Раз здесь замешаны Вольвак и Гальчевский – значит, объединились власть и финансы. У них есть все: хорошее оружие, деньги, люди и закон. А что есть у нас с тобой?
– Я тебе задал всего один вопрос, а ты мне лекцию читаешь. Ты что, правда сдрейфил?
– Да не сдрейфил я! – поморщился Игорь. – Просто вслух прикидываю: если у нас с тобой ничего нет из вышеперечисленного, то есть один довольно оригинальный выход.
– Какой же?
– Достать все это! Айда на толчок! – И он решительно отцепил со связки ключа золотой брелок...
Они уже вышли из подъезда» когда Иван рванулся назад.
– Ты куда?
– Сигареты на столе забыл. Я сейчас! – Через десяток минут он действительно вернулся. Они успели на автобус в 10.40 и через час с небольшим были в Донецке. Центральный толчок города был похож на давку в автобусе в часы пик. Сразу от входа плотная масса людей подхватила их и понесла, словно морская волна, не поинтересовавшись даже, куда именно им надо. Иван пристроился сзади Игоря и, управляя им, как доской виндсерфинга, вскоре добился своего – людская волна выплюнула их в самом крайнем ряду внутреннего, так называемого «черного толчка». Игорь прошелся за Иваном сквозь двойной ряд «челноков» и презрительно скривился.
– Ты куда меня привел? Здесь же все для детей!
Действительно, перед плотными шеренгами торгашей на различных «витринах» – столиках, ящиках, а то и просто на куске клеенки или полиэтилена – были разложены самые несерьезные вещи: маленькие перочинные ножички, детские пластмассовые пугачи и автоматы, карнавальные хлопушки, разные модели автомобильчиков и другие детские игрушки. Одно только удивило Игоря – среди обросших мужиков‑продавцов, преимущественно кавказской национальности, не было ни одной женщины. И еще: абсолютно на всех лотках стояли таблички «Куплю доллары» или «Куплю золото». Иван подошел к одному из продавцов, похожему на абрека, заросшему по самые глаза.
– Есть рыжье...
На заросшей роже не дрогнул ни один волосок.
– Покажи!
Иван вынул «Ронсон», и «абрек» презрительно скривился:
– Позолоченная. Гуляй дальше!
Игорь подошел и разжал кулак с брелоком. «Абрек» дернулся чуть заметно и показал зубы – улыбнулся. Стрекотнул что‑то своему соседу, обернулся к друзьям.
– Пошли, взвесить надо!
Зашли в один из шлакоблочных сараев, расположенных впритык к высокому забору. В отгороженной угловой коморке на столе – микроскоп, пузырек с серной кислотой и аптекарские весы с разновесками. Окон нет, под потолком – яркая лампа на шнуре, возле дальней стены звено из четырех стульев – явно из какого‑то кинотеатра или зала заседаний. «Абрек» молча указал им на стулья и протянул руку.
– Давай!
Игорь вложил в нее скользкий комочек металла.
Нацмен положил золото под микроскоп, капнул на него кислоты, затем царапнул кончиком кухонного ножа, заглянул в окуляр.
Что он там увидел – Бог его знает, но оторвался от трубки с веселой и довольной ухмылкой.
– Где брал такой товар? Еще есть?
– Давай сперва за этот сторгуемся! – Игорь протянул руку к слитку. «Абрек» накрыл его своей.
– Пятнадцать баксов за грамм!
– Ты что, за фраеров нас держишь? – Игорь решил – перейти на «феню»: – «Кинуть» хочешь?
– Ваша цена? – нацмен прищурился.
Игорь чуть замешкался. Золотой крестик 120‑150 «штук» стоит. А он весит ровно грамм. А курс доллара...
– Двадцать два!
Вроде бы угадал, «абрек» поморщился.
– Слушай, мне тоже навар нужен, да?!
Игорь как‑то в бытность «опером» слышал на допросе одну фразу. Решил попробовать.
– Рыжье высокой пробы, с латунью можно плавить!
«Абрек» протяжно свистнул, с уважением посмотрел на него.
– Двадцать! – И протянул руку. Игорь понял: это настоящая цена – и пожал ее.
Покупатель положил брусочек на чашечку весов. На вторую ему пришлось перебросать чуть ли не все разновески. Наконец клювики выровнялись.
– Триста двадцать восемь грамм. Веришь?
