бы узнать, как покойный хотел, чтобы его похоронили, не осталось ли у него дальних родственников, нет ли завещания. Как-то раз в бумажнике нашли купюру, на которой было наскоро нацарапано несколько слов. А бывает, обнаруживают целые клады, спрятанные деньги, и немаленькие, кстати. Один дедушка хранил полмиллиона крон в специальном контейнере под обивкой дивана на кухне. А однажды в квартире какой-то пенсионерки под креслом обнаружили семьдесят пять тысяч крон, причём нашлись деньги случайно. Грузчик из транспортной конторы тащил кресло через дверь, неловко перевернул, и купюры разлетелись по полу. Даже думать не хочу о том, сколько ещё стариков и старух прячут свои сбережения в старых, дурно пахнущих диванах.
– Да уж, звучит невесело, – сочувственно заметила я.
– Одиночество вообще невеселая вещь, знаешь ли, – хмуро отозвалась Петра.
Тема беседы не на шутку взволновала меня. Подумать только, можно закончить свои дни таким вот образом… В полном одиночестве.
– Ну а в остальном как? – спросила я, пытаясь перевести разговор в более оптимистичное русло.
– А в остальном моя жизнь – сплошное дерьмо, – ответила Петра. – Ты не захочешь слушать, всё слишком мрачно.
Петра была права. Мне не хотелось об этом слушать, но я всё же сделала над собой усилие и приготовилась.
– У нас с Андерсом уже не никогда не будет как прежде. Глупо надеяться, что в нашем возрасте мы вновь сможем полюбить друг друга, как любили, когда нам было по семнадцать. Остались лишь воспоминания, но на них отношений не построишь. Я только не знаю, как мне всё это выдержать и не сломаться… – Петра доверчиво склонилась ко мне: – На самом деле я ненавижу Андерса. Он проиграл даже сбережения наших детей. Всё, что я хочу, это избавиться от него.
Я снова вздрогнула. В своё время я сделала то же самое. Взяла твои деньги, дочка, когда находилась в безвыходной ситуации. Правда, потом всё вернула до последнего эре и даже ещё немного добавила.
– Порой я прямо наяву представляю, что вот-вот убью его, только чтобы больше не видеть его гнусную рожу и всё то дерьмо, в котором по его милости оказалась.
Я была потрясена словами Петры. Они прозвучали так, словно подруга действительно говорила то, что думала.
– Ты так сейчас говоришь, потому что очень устала и совсем разволновалась, – примиряющее сказала я. – Вот увидишь, тебе удастся найти куда более разумное решение.
– Ты обещал, что никто не пострадает, – прошипела я.
– Кто же мог предугадать, что эта медсестра окажется такой глупой и кинется звонить в полицию на глазах у двух вооружённых грабителей?
– Так она ещё и медсестра? – зло выкрикнула я. – Идиоты! Теперь она находится в коме!
Я с утра пораньше просмотрела новостную ленту. Несколько пользователей уже выложили в сеть фотографии, где экскаватор-погрузчик въезжал прямо в витрину бутика «Шанель» на площади Стуреплан. Комментарии к снимкам были ироничными, почти злорадными. Выходило, что владельцы магазина поплатились за свои бессовестно накрученные цены.
Грабители беспрепятственно покинули место преступления, прихватив с собой сумки, кожаные бумажники и другие ценные вещи, которые легко можно сбыть, – всего на сумму больше полумиллиона крон. Полиция расценила это как взлом, а не как ограбление, потому что, когда это произошло, никого из персонала на рабочем месте не было. Но это стало слабым утешением. Какая-то женщина шла на работу и увидела двух парней, угонявших экскаватор. Она вроде бы сначала никак на это не отреагировала, но одному из взломщиков показалось, что она странно на них посмотрела. Они были уже на взводе, потому что возникли проблемы: экскаватор не слушался водителя и двигался рывками. Возможно, именно поэтому женщина и обратила внимание на происходящее и достала телефон.
– А что им ещё оставалось делать? Просто сидеть и смотреть, как она звонит в полицию? – ехидно поинтересовался Мик.
– С чего они взяли, что она звонит в полицию? Где их хладнокровие? Их могли принять за каких-нибудь строительных рабочих, – возразила я.
Мик не ответил.
– По плану они должны были быть одеты как рабочие.
Мик по-прежнему молчал.
– Что, не были? О боже, какие идиоты! Просто тупые беспросветные идиоты!
У грабителей не нашлось не то что капли хладнокровия, но даже рабочей одежды. Один из них быстро выпрыгнул из кабины экскаватора, схватил валявшийся на земле кусок железной трубы и огрел им по голове бедную женщину. Та упала без чувств на асфальт, и телефон, вылетев у неё из рук, разлетелся вдребезги.
Ну что тут скажешь? Я разработала практически идеальный план, но отвечать за болванов, которые не желали следовать инструкциям, было за пределами моих возможностей. Совесть снедала и грызла меня изнутри. «А эта женщина, – спрашивала я себя, – как она могла быть такой безрассудной? Или, наоборот, бесстрашной?»
Женщина провалялась почти час на холодной земле, пока не приехала машина «скорой помощи». В вечерних выпусках газет сообщали, что она по-прежнему находится без сознания.
Ночью я не могла уснуть. Всё крутилась в постели и пыталась успокоиться. Вдобавок из головы никак не шли спрятанные сбережения, о которых рассказывала Петра. Подумать только, где-то лежат деньги, которые никому не принадлежат. Тихо скончавшемуся в одиночестве старику или старушке они уже не понадобятся. А вот мы с Петрой могли бы решить все проблемы.
Внезапно я резко села на постели. Достала ноутбук и залезла в Гугл. Ввела запрос: «Как работает Наследственный фонд».
– Я хотела бы переговорить с человеком, который купил мою картину, – начала я.
Недавняя ночная встреча на кухне что-то во мне изменила. Я перестала бояться Мика. И решила, что теперь
