Она также собирается поговорить с Розой насчет уборщицы. У нее есть на примете симпатичная девушка по имени Керри, дочь Пухлого Рона. Конни всегда возражала против уборщиц, но Маргарет уже выдохлась. А теперь еще и ее мать взяла моду, придав своему голосу старческое дребезжание, с невинным видом интересоваться, а не хочет ли Марджи помочь ей, «пробежавшись с пылесосом по дому». Керри может приходить пару раз в неделю и убирать их собственный дом, а также жилье Розы и Энигмы. Они в состоянии себе это позволить!
Маргарет замечает, что поднимается по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. В последнее время она вообще стала очень энергичной и передвигается быстрее, чем раньше.
Она стаскивает с себя домашнее платье и достает ту симпатичную прошлогоднюю юбку. Марджи застегивает молнию, и юбка падает на пол, обвившись вокруг ее лодыжек.
Боже правый!
Ошеломленная Маргарет пялится на юбку.
Потом наклоняется и поднимает ее. Наверное, она плохо застегнула молнию? Нет, все нормально. Марджи отпускает пояс, и юбка опять соскальзывает прямо на пол. Она ей сильно велика.
А ведь прошлой зимой эта юбка была ей мала. Она уберет юбку или, лучше того, проявив щедрость, отдаст ее кому-то более толстому!
Вне себя от радости, Марджи крутит постройневшими бедрами из стороны в сторону, а потом танцует вокруг юбки, напевая сначала тихо, а потом все громче и громче.
* * *Энигма собирается поехать в Теннисный клуб. Они с подругами продолжали играть в теннис почти до семидесяти лет, а теперь просто по привычке собираются там, чтобы поболтать. Вокруг столько интересного, и в клубе регулярно проводятся различные мероприятия.
Сегодня, например, они встречаются с женщиной, которая будет рассказывать о своей жизни за границей: она выросла в Италии, на каком-то винограднике, а потом стала писательницей. Энигме это не кажется особенно увлекательным. Ее собственная жизнь куда более интригующая.
Она заранее договорилась с парикмахершей в Гласс-Бэй: надо сделать укладку на тот случай, если писательница из виноградника – просто уловка, а на сцене собирается появиться ведущий популярного шоу «Это твоя жизнь», сказать в микрофон: «А сегодня у нас в гостях Энигма Макнаб!» – и направить на нее луч прожектора. Энигма давно об этом втайне мечтает. А почему бы и нет? В конце концов, она же знаменитый на всю Австралию младенец Манро! Может получиться очень хороший сюжет. В этом шоу участвуют и гораздо менее интересные личности. Энигма не сомневается, что ее звездный час рано или поздно настанет, а потому она всегда должна выглядеть хорошо.
Звонит телефон, и она не спешит отвечать, но потом все-таки берет трубку на тот случай, если это журналист, который решил написать о ней статью.
Оказывается, это Вероника, которая действительно собирается написать книгу под названием «Тайна младенца Манро». Но согласитесь, это все же далеко не то же самое, что журналист. К тому же девочка чересчур настойчиво пытается разрешить загадку, как бы это не вышло им всем боком.
– Я уже ухожу, детка, – нетерпеливо говорит Энигма.
– Хорошо, бабушка, но ты можешь сказать мне, когда будешь свободна, чтобы я пришла и загипнотизировала тебя? – спрашивает Вероника.
– Что, прости?
– Знаешь, я тут думала и пришла к выводу, что у тебя, вероятно, есть некие вытесненные, травмирующие психику воспоминания, которые могут проявиться под гипнозом. Возможно, таким путем я смогу разгадать тайну младенца Манро.
Слышится треск, как будто она щелкнула пальцами.
Господи ты боже мой, только этого еще не хватало!
– Нет уж, спасибо, я не согласна на гипноз и прочие эксперименты. Это может быть чрезвычайно опасно для здоровья, а у меня и так высокое давление! И с чего, интересно, ты вообще решила, что сможешь меня загипнотизировать? Ты же не специалист!
– Подумаешь, большое дело! Я много читала на эту тему. И наверняка справлюсь. Уверяю тебя, бабушка, это совершенно безопасно. А вдруг мы узнаем что-нибудь интересное?
– Нет, детка, об этом и речи быть не может. Мне подобные эксперименты не по душе. И не пытайся тайком гипнотизировать меня, когда я не смотрю, или я очень на тебя рассержусь! Мне пора идти, Вероника. Пока! – Наступает пауза, и Энигма сразу становится подозрительной. – Ты меня, часом, не гипнотизируешь, а?
– Нет, бабушка. Просто я подумала… Ладно, не волнуйся, не имеет значения. У меня возникла другая идея.
* * *Софи пригласила к себе на обед Грейс и Кэллума, и сейчас они сидят у нее на террасе. Она долго ломала голову, чем их угощать, просматривала старые поваренные книги Конни, но в конце концов решила не рисковать и купила в кафе грибной суп и хрустящие хлебцы.
День прекрасный, гости съели суп и, похоже, остались вполне довольны. А теперь она подает им бельгийский шоколад и ликер «Гранд Марнье» – то, в чем понимает толк.
– Софи, как по-твоему, какие школы лучше: частные или обычные? – спрашивает Грейс.
Софи подметила у Грейс странную привычку: неожиданно интересоваться ее мнением на тему, как будто совершенно не относящуюся к предмету разговора. Грейс при этом внимательно выслушивает ответ Софи, но никак его не комментирует и переключается на что-то новое. У Софи возникает ощущение, что она проходит собеседование при приеме на работу.
– Почему ты спрашиваешь об этом? Собираешься записать Джейка в школу?
Софи пытается перевести разговор в более привычное русло.
– Да нет, просто мне интересны твои взгляды на проблему образования, – отвечает Грейс, и Софи замечает, что Кэллум, держащий на руках сына, смотрит на жену несколько озадаченно.
– Ну, полагаю, это все очень индивидуально, – говорит Софи. – Думаю, следует выбирать школу с учетом характера и способностей каждого конкретного ребенка. А то некоторые родители стремятся непременно запихнуть свое чадо в элитное учебное заведение, поскольку это престижно. Мне кажется, это неправильно, надо в первую очередь думать о том, чтобы твоему ребенку было хорошо.
– Точно! – подхватывает Кэллум. – Я тоже так считаю. Одним детям подходят крупные гимназии, где культивируется дух соревнования. А другим, наоборот, будет лучше в классе, где всего несколько человек и каждому ученику уделяется повышенное внимание.
Они оба выжидающе смотрят на Грейс, но она ничего не говорит, только удовлетворенно кивает и переводит взгляд на реку.
Софи поднимается, чтобы сварить кофе, и тут у Кэллума звонит мобильный.
– Алло? О, привет, минуточку.
Не спрашивая согласия Софи, он передает ей ребенка и отходит с телефоном на дальний конец террасы.
– Похоже, разговор напряженный, – говорит Софи, глядя на отчаянно жестикулирующего Кэллума.
– Наверняка это прораб, – поясняет Грейс. – Строительство нашего дома затягивается, он не укладывается в обещанные сроки.
– Это обычное дело, так сплошь и рядом бывает.
– Гмм.
Похоже, мысли Грейс витают где-то далеко. По временам с ней очень трудно разговаривать.
– Ой, посмотри-ка, Джейк, – обращается Софи к ребенку, – к нам в гости прилетела наша кукабарра.
– И не одна, а с другом, – замечает Грейс.
Некоторое время они молча наблюдают за двумя птицами.
– Что это они делают? – Софи наклоняет голову набок. – Никак дерутся?
Грейс тоже наклоняет голову набок.
– Ой! – вдруг произносит Софи.
– Ага, вот именно, – отвечает Грейс.
Птицы на перилах террасы яростно занимаются сексом: ну прямо порнография. Софи ладонью прикрывает Джейку глаза, а на Грейс вдруг нападает приступ безудержного смеха, какого Софи прежде у нее не слышала. Она хохочет так заразительно, что Софи тут же к ней присоединяется, и вскоре обе они смеются этим глупым девчачьим смехом, от которого болит живот. А совместное веселье, как известно, сближает. Может, теперь их отношения с Грейс перейдут на новый уровень?
А бойкие птицы не теряют даром времени.
Закончив разговор по телефону, Кэллум возвращается обратно как раз в тот момент, когда самец-кукабарра совершает заключительный отчаянный толчок и улетает, оставив взъерошенную самку в оцепенении.
– «Одним махом, благодарю вас, мэм», – произносит Софи, и это не так уж смешно, но достаточно для того, чтобы вызвать у них новый приступ смеха.
Грейс упирается ладонями в бедра и, чтобы отдышаться, наклоняется вперед, как будто пробежала стометровку. Софи прижимает Джейка к себе, а из глаз ее струятся слезы.
– В чем дело? – Искренне недоумевающий Кэллум барабанит пальцами по столу. – Что вас так развеселило?
Но от этого женщины смеются пуще прежнего.
Позже тем же вечером Кэллум ведет переговоры по телефону, а Грейс пытается уложить ребенка, но он чем-то раздражен, и ему все не нравится. Джейк ведет себя так, словно очень голоден, лихорадочно хватая губами воздух, но стоит ей приложить его к груди, как он через несколько секунд недовольно отворачивает голову, словно бы терпеть не может мать. Он действительно терпеть ее не может, Грейс это знает. Она и укачивать сына по-всякому пыталась, и купала его, и, уложив в коляску, возила взад-вперед по коридору, и давала соску, и отнимала соску, и закрывала дверь, оставляя его в кроватке, но Джейк все плачет и плачет.
