По тому, как его вели, Магрубет понял, что строгих указаний насчет него, как видно, не было. Если бы его приказали схватить как опасного, гнусного врага, то его сейчас бы вели связанным и непременно по дороге подгоняли бы уколами копья. Он шел молча, быстрым шагом, как и воины. Было довольно поздно, и никому не хотелось создавать лишних хлопот.
Прошли через ворота и направились влево к стоящему отдельно, примыкающему к стене строению, по-видимому, караульному помещению.
Едва переступив порог, воины стали бросать мечи в ножны и расходиться по углам на нары. Двое вместе со старшим подвели Магрубета к бронзовой решетчатой двери и равнодушно втолкнули его в маленькую темную комнатку. Решетку захлопнули и повесили замок.
— Скажи фараону, что я прибыл к нему из Палистана с очень важным делом, — сказал Магрубет старшему воину.
Тот поглядел через решетку на пленника молча и пристально, затем повернулся и пошел через всю казарму к двери, вероятно докладывать по обязанности об исполнении приказа.
Магрубет разглядел в темноте сложенные кучей лошадиные попоны. Не желая ни о чем думать до утра, он улегся спать, устроившись привычно неприхотливо, как в походе. Всю ночь спал крепко, как убитый. Знакомое ему чувство плена не вызывало у него того ужаса, который пронизывает неопытного человека и сжигает своим холодным огнем его волю.
Под самое утро, еще в полной темноте он открыл глаза, но тело оставалось скованным сном и недвижным, даже губы не шевелились, потому что снова пришел Леонх. Стало светло от двери. Магрубет перевел туда глаза и увидел его. Белая фигура заполняла своим сиянием всю комнату, правая длань опиралась на дверную решетку, глаза двумя голубыми лучами светились озабоченно и печально. На лице не было и следа обычной улыбки. Магрубет неотрывно глядел в его глаза, ожидая, что скажет ими Леонх.
— Не жди здесь ничего хорошего, — сказал Леонх. — Вставай и немедленно иди сам к нему во дворец. Будь тверд! Проходи уверенно мимо людей и мимо их глаз.
— Но как мне выйти? — Магрубет указал взглядом на бронзовую загородку. На лице Леонха появилась улыбка.
— Это ты считаешь препятствием? —спросил он и с веселой укоризной покачал головой. — Иди!
Он повернулся к двери и, как держался правой рукой за решетку, стал легко, словно восковые свечки, отгибать наружу бронзовые прутья один за другим.
— Иди уверенно! — снова сказал он, а сам пошел сквозь решетку через все караульное помещение той своей кавалерийской походкой, от которой, бывало, все уходили с его пути.
Когда он исчез, пройдя прямо через закрытую дверь, Магрубет сбросил оцепенение и окончательно придя в себя, увидел, что уже стоит возле загородки, держась за нее руками, весь в поту и тяжело дыша, словно это он сам, а не Леонх, только что отгибал толстые металлические пруты.
Легко преодолев преграду, он пошел такой же походкой, как Леонх, между двух рядов справа и слева спящих воинов. «Даже кинжал не успели взять», — подумал он.
Выйдя наружу, Магрубет направился к высокой каменной лестнице дворца, поднимающейся до гигантской в несколько рядов колоннады. «Найду, где там входная дверь», — подумал он.
Пройдя мимо нескольких стражников, стоящих у ворот, он не взглянул ни на одного из них. Никто не посмел ни спросить его о чем-либо, ни загородить дорогу.
На пути к лестнице справа он увидел троих вооруженных всадников. Они устремились к нему наперерез, но, не доезжая локтей сто, их лошади вздыбились и не пошли дальше. Магрубет знал, что они не пойдут на него, потому что сейчас он не хотел этого.
Взбежав по лестнице, он за колоннами увидел площадку перед главным входом. По обеим сторонам дверей стояли высокие гиксосские воины с копьями, щитами и мечами. Шлемы их были по-боевому глубоко надвинуты на лоб — воины находились при исполнении службы. Как видно, это были отборные фараоновы стражники.
Едва Магрубет появился перед ними, воины встрепенулись, словно стряхнув предутреннюю сонливость.
Он шел мимо них не сбавляя шага, скользя взглядом мимо их лиц. Воины расступались перед ним, отводя копья и пропуская его. На всем пути через ряд дверей Магрубет увидел, что все они при его приближении взбадривались, принимали караульные позы и замолкали, когда он проходил своей стремительной походкой, не взглянув на их лица.
Пройдя три огромных полутемных зала,' Магрубет даже не успел удивиться их необычному грандиозному виду. Он не поворачивал головы, но взглядом успевал заметить невиданные мозаичные картины, сплошь покрывающие стены, многочисленные золотые светильники возле громадных статуй богов и богинь. По египетскому обычаю эти божества имели головы то коршунов, то собак, то львов, а некоторые сами были со звериными телами и человеческими головами. Они были изваяны на своих тронах из камня разных цветов, украшенных золотом, и смотрели на человека с такой высоты, что нужно было бы все время идти, задирая голову, чтобы ничтожному смертному успеть лицезреть их могущество. Но Магрубет не рассматривал их. Он был сосредоточен на другом. Лишь проходя третий зал, он подумал про себя, что, наверное, фараон нарочно выстроил такие большие переходы, чтоб человек, дойдя до него, был утомлен и перепуган.
В конце зала четыре лестницы уводили в разные стороны. Неизвестно, по какой следовало идти к фараону. Мешкать нельзя было, так как с разных концов зала в его сторону глядели жрецы, по-видимому находившиеся здесь в этот час, чтоб присматривать за людьми, делающими уборку. Магрубет решительно выбрал левую лестницу и пошел вверх по ступеням, поднимающимся куда-то плавным полукругом.
Он очутился почти в темноте перед небольшой закрытой дверью. Толкнув ее, он вошел в просторную светлую комнату, до того светлую, что после полутемных залов он даже зажмурил глаза. Это был живой утренний свет. Встающее небесное светило первые свои лучи посылало сюда, на самую верхнюю точку Авариса, громоздившегося на высоком берегу Хапи, и сейчас еще лежавшего в темноте, немного ниже фараонова дворца. Свет лился с террасы, на которую выходила эта комната. Взглянув туда, Магрубет увидел вдали сияющий голубой простор Хапи и теряющуюся в розовом тумане, густую зелень берега.
Это яркое видение поразило лишь на секунду. Переведя взгляд в глубину комнаты, Магрубет увидел Его.
Фараон стоял перед небольшим возвышением, на котором были разложены подряд десятка полтора длинных железных мечей. Он задумчиво рассматривал их, беря то один, то другой, покачивал в руке, словно взвешивал, по-видимому выбирая себе лучший. Он был обнажен до пояса, и Магрубет с первого взгляда определил, что перед ним — прирожденный воин. Его тело выглядело несравненно моложе его морщинистого лица. Руки, плечи и грудь отягощены были мощными мускулами, перекатывающимися шарами при каждом движении. Удивительно тощий не по возрасту живот четко прорисовывался рельефными клетками, короткая, толстая шея образовывала одно целое со спиной, отчего голова казалась совсем втянутой в широкие плечи.
