Я отгоняла их магией Воды, а потом Воздухом смягчала удары. Я бросилась к ребенку, который споткнулся от дождя и защитила его своей магией. Другие магией Земли поднимали щиты, некоторые Огнем сжигали град, пока он не попал по ним.
Я знала только, что нужно было помогать другим. Я встала и подняла ребенка, которого защищала, отдала его матери. Я старалась проследить, чтобы все были вне опасности. Земля гудела под нами, и я инстинктивно знала, что не от нашей магии.
Это был кристалл. Мы были посреди еще одного Падения, но маленького. И все же было плохо. Крики звенели, я повернулась к магам, упавшим на колени один за другим, они держались за волосы и кожу, пытались удержать свою силу. Я видела, как их мгновенно лишали сил — Огонь, Земля или обе стихии вылетали из их тел, словно их втягивало в пустоту.
— Проклятье! — крикнул Истон, устремился к тем, кто падал. — Вы можете держаться? Можете бороться? — спрашивал он, держась со своим народом. Я подошла к нему, пыталась помочь. Но без толку. Мы смотрели, как на наших глазах создавались дейны, и беспомощность почти переполнила меня. Их магия, часть их сущностей, улетала от них… и это казалось безнадежным.
А потом кто — то закричал за нами, и я повернулась, знала голос. Вин смотрела на нас огромными глазами, волосы развевались вокруг нее, земля гудела. А потом она побледнела.
— Нет! — завопила я и вскочила на ноги. Истон — за мной. Мы ничего не могли поделать. Тиган был там, держал Вин, пока ее лишали сил, и она становилась дейном.
Она потеряла магию Земли, часть своей души, которая делала Вин… Вин.
— Вин! — закричал Истон. Мы не двигались. Мы не могли. Другие падали вокруг нас, и мы не могли им помочь.
Вин глядела на нас, ее тело дрожало. Тиган прижимал ее к себе, а потом она оттолкнула его.
— Помогите другим. Я буду в порядке, — в ее голосе было много всего, но и было ничто. Вряд ли что — то будет в порядке.
Я пошла за Истоном к другим группам, подняла своей магией упавшее дерево. Моя спина напряглась, я толкала Воздухом и Землей, зная, что мне нужно было постараться защитить дома и то, что осталось от двора.
Народ еще кричал, звал любимых, рыдал.
Было больно. Ужасно больно.
Мы ходили от одного мага к другому, пытались понять, что видели, что осталось, что случилось. Я знала, что мы ничего не поймем.
Многие потеряли силы, некоторые лишились жизней. И все от кристалла, который ярко вспыхнул, а потом угас.
Из — за того, что сделали с кристаллами в прошлом, мы боялись, что не будет будущего.
Тело болело, ладони были в крови, и дождя больше не было, чтобы смыть это.
Я стояла рядом с Истоном, ветер трепал наши волосы, и запах горелого дуба и обожженного металла наполнил мой нос.
— Что еще можно сделать? — спросила я, кашляя.
— Не знаю. И это пугает больше всего.
Я не успела ничего сказать, не успела подумать, что сказать, Истон напрягся. Я проследила за его взглядом, застыв.
Мужчина стоял на другой стороне двора, сине — серебряная кожаная броня была как альбатрос во тьме.
Он был не из Обскурита, это было ясно. Как он прошел через чары?
Может, чар не осталось.
— Это гонец из Люмьера. Их пустили, потому что у них нет оружия, и это не маг. Так он прошел через чары.
Я посмотрела на Истона, гадая, читал ли он мои мысли.
— С ним разберутся. Похоже, король Люмьера хочет поговорить.
Истон ушел помогать кому — то, и я следовала. Потому что нужно было многим помочь, другие нуждались в нас.
Казалось, что у нас не было времени на отдых. Время принимать решения давно прошло. Теперь нужно было делать выбор и действовать.
Все уже многое потеряли. Но я боялась, что это было только начало. Мы потеряем больше. Я знала это.
Глава двадцать четвертая
Лирика
— Король хочет встречи с нами, — сказала я в пустоте, и все стояли вокруг слабеющего кристалла.
Не все. Вин была в своей комнате, спала после тоника, который дал ей Ридли. Ее тело было потрясено. Она не издала ни звука после первых воплей на поле боя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нет, это было не поле боя. Это был двор. Тут народ ходил и говорил. Тут играли дети. Они пытались найти жизнь во тьме. Они пытались жить дальше, искать счастье. Но война все равно пришла к ним.
— Нужно скоро идти, — бурчал Истон для себя, а не нам. Я лишь отчасти слушала их разговор. Я думала обо всем, что мы потеряли за короткий период.
Меня убивало то, что я боялась, что мы не могли ничего сделать для тех, кого оставили позади. Вин не могла идти. Я не знала, когда она сможет встать с кровати. Казалось, воительница найдет способ. Она будет биться мечом, делать что — нибудь. Но будет не так, как раньше. И я должна была сделать все, чтобы убедиться, что мы разберемся, что нужно сделать, чтобы вернуть силу Вин. Чтобы вернуть стихии многим.
— Мы не можем идти к нему сегодня, — Розамонд нахмурилась. — Не все мы. С нами маг Духа. Мы можем использовать кристалл, чтобы перенестись через чары на другой двор.
Я посмотрела на Розамонд, хмурясь. Двор Люмьера был единственной крупной зоной, где я никогда не была, и хоть мурашки проступили на коже, я знала, что мне нужно было идти. Только одно меня беспокоило.
— Маг Духа может использовать кристалл? — спросила я.
Она потерла виски, и Эмори снова принесла стакан воды. Может, она так отплачивала? Я не знала. Эмори ничего не говорила, она просто помогала водой. Розамонд доверяла ей и не Видела, чтобы ее кто — то отравил, и я считала это хорошим. Наверное.
— Могут. Я не знаю, почему.
— Ты это Видела? — Истон подчеркнул тоном слово «видела».
— Да, видение. Они приходят вспышками, словно должны иметь смысл. Но в них нет смысла. Конечно, так всегда было. Я делала это больше четырехсот лет, и порой кажется, что я только начинаю.
— Это дает нам, к чему стремиться, — я попыталась развеселить ее. Но в этом не было ничего светлого.
— Так мы отправимся к нему?
— Вряд ли есть выбор, — сказал Истон.
— Выбора нет, — добавил Родес. — Нужно встретиться с моим дядей. Если мы не сможем упросить его помочь нам соединить как — то кристаллы и выступить против Серого, можно хотя бы понять, что он хочет делать с территорией Воды.
— Ты — лорд Воды? — прямо спросила я.
Родес только пожал плечами.
— Я не знаю. Может, территория перейдет Розамонд. Или даже Эйтри.
— Вряд ли Пророчица может стать лордом или леди, — Розамонд смотрела вдаль.
— Почему нет? — спросила Эмори.
— Потому что веками многие считали Пророков нестабильными и немного безумными, — сухо сказал Джастис, и все посмотрели на него, а Розамонд улыбнулась.
Розамонд кивнула.
— Он говорит правду, не злитесь на него. Я не злюсь. Порой кажется, что было бы лучше, если бы я злилась.
— Так это может быть ваш кузен. Принц Люмьера?
Родес кивнул.
— Да. Хотя он — наследник трона. Хотя дядя вряд ли его уступит.
— Ваш дядя любит власть, похоже.
— Твоя мама была похожей в этом.
Родес скривился, открыл рот, чтобы что — то сказать, но Истон вмешался.
— Нет, ты прав. И это было из — за того, что она никому не доверяла. И потому что Лор на фоне делал то, что ему было нужно, и все страдали из — за этого. Если бы моя мама доверяла тем, кто ей подчинялся, может, мы остановили бы это заранее. Но все вышло не так. И теперь я король, и я должен встретиться с королем Люмьера. И я должен представить Жрицу Духа.
— Я не могу идти как гонец от Обскурита, — я старалась говорить правильно.
— Мы и не считали тебя нашей, — сказал Истон, я подавила обиду. Я знала, что он имел в виду во многих смыслах. Как и все.
Я подняла голову.
— Хорошо. Потому что народ Люмьера не может думать, что Жрица Духа работает на Обскурит. Если будет так, они не придут, когда будут нужны нам.
— А они нужны нам, — тихо сказала Розамонд. — Если хотите одолеть Серого, нужно больше тех, кто в этой комнате, и кто следует за вами. Пророчество — только начало. Нужно сделать больше.
