— Уже хвастаешь? — спросила Марина, входя в комнату. — Ну, а теперь к столу, вареники остывают.
Но не утерпела, задержалась и похвалила мужа:
— Смотрю, малюет, а что — не пойму. А ты глянь, как получилось! Ох, и красиво же, Федя! Тебе стоит только захотеть…
В соседней комнате на столе, покрытом чистой белой, скатертью, в большой глиняной миске дымились вареники, рядом стоял графинчик с янтарным вином.
— А Поля в море, ты знаешь?
«Вот сейчас и сказать», — мелькнуло в голове у Юрия.
— Дядя Федор, тетя Марина, а ведь я с плохой вестью пришел…
— Что стряслось, Юра? — всполошилась Марина.
Федор не сводил с Юрия встревоженных глаз.
— Я о Поле. Не в море она, а в госпитале…
Слова эти прозвучали как гром среди ясного неба. Первой опомнилась Марина и обрушилась на Юрия:
— Да ты что, с ума спятил?! Она же в море ушла, на «Гидрографе». Все знают…
— Да, ушла… Но не все знают, что «Гидрограф» стоит уже возле нашего причала. Я сам его с моря на буксире привел. Недавно, несколько часов назад.
— Так что же с Полей?
— Во время шторма она сломала себе ногу. В госпитале ее прооперировали… Я там сидел и ждал… Сказали, что операция прошла удачно.
Марина вдруг заголосила горько:
— Поля, доченька наша! За какие грехи? А тут еще, как назло, и Семена дома нет, уехал к родичам в Симферополь. Звездочка ты наша ненаглядная!
— Цыц! — прикрикнул на нее Федор. — Твои слезы да причитания ни к чему. Зови Ульяну.
…Юрий возвращался на корабль совсем разбитый. В мыслях было одно: «Как там Поля?»
Утро началось командирским учением, потом тренировка на боевых постах. И только после этого Юрий помчался в больницу.
Его беспрепятственно пропустили — был день посещений.
Поля улыбнулась ему навстречу, еще слабо, но радостно, и протянула руку.
— Ну, что, что? — Он прижал ее руку к груди.
— Папа и мама были… И дядя Федя с тетей Мариной… — Улыбка тронула губы Поли: — Она тут наделала шуму, сам знаешь, какая она…
— Как ты себя чувствуешь? Что говорят доктора?
— Выздоровею. Но боюсь, как бы не остаться хромой. Мне ведь в море выходить надо… Спасибо за цветы. Я сразу поняла, что от тебя.
— Ты не скучай, я буду приходить каждый день. Правда, в те дни, когда в море придется… Курганов и Вербенко о тебе спрашивают. Андрей Соляник тоже интересуется. Они с Лялей тебя проведают. Мы вместе придем.
— Я буду ждать.
12
В конце дня по кораблям пробежал штабной рассыльный и передал приказ всем командирам в восемнадцать ноль-ноль быть у капитана второго ранга Курганова.
Что случилось? Похода не предвиделось, а проводить совещания в неслужебное время командир части не любил.
За широким столом сидел Курганов, слева — замполит Вербенко, справа с папкой в руке — высокий, с желтоватым лицом начальник штаба.
— Товарищи офицеры, — обратился он к присутствующим. — Слушайте приказ командира части…
Все поднялись со своих мест, встали Курганов и Вербенко.
— «В ночь с двадцать второго на двадцать третье ноября корабль лейтенанта Баглая в условиях штормовой погоды встретил научное судно «Гидрограф», потерявшее рулевое управление. Лейтенант Баглай, как и надлежит советскому офицеру, умело и грамотно маневрируя, взял судно на буксир и привел на базу, чем спас и само судно, и его экипаж, а также группу научных сотрудников от возможной гибели…»
Начальник штаба обвел взглядом офицеров и закончил:
— «За спасение научного судна «Гидрограф» и проявленные при этом мужество и командирскую сноровку объявляю лейтенанту Баглаю Юрию Николаевичу благодарность. В борьбе за спасение судна отличились боцман корабля главстаршина Андрей Соляник, матросы Иван Байдачный и Мартын Здоровега. Приказываю лейтенанту Баглаю отметить их работу.
Командир части противолодочных катеров, капитан второго ранга Курганов».
Юрий Баглай сделал три шага вперед и отчеканил:
— Служу Советскому Союзу!»
Юрий был взволнован, чувствовал себя неловко. Ему хотелось поскорее уйти, но подходили товарищи, пожимали руку, поздравляли.
Последним, уже во дворе, подошел Лавров:
— Разреши и мне поздравить тебя.
Они обнялись.
— Знаешь что? Пошли ко мне. Я недалеко живу. Приличная комнатка, отдельный ход. На Большой Морской.
— Неудобно, — заколебался Юрий. — Да и поздно уже. Что скажет твоя жена?
Лавров засмеялся:
— Жена? А у меня нет жены.
— Почему же?
— Долгая и сложная история. Ну, так что?
Они неторопливо шли по притихшему Севастополю. Хорошо было на душе у Юрия. Он чувствовал, что сегодня произошло нечто очень важное для него… Отныне он полноправный член офицерской семьи всей части. Он перестал быть новичком. Теперь на него уже будут смотреть как на человека, который заслуживает уважения… Хотя, собственно, за что? Каждый из командиров сделал бы то же самое. Просто так случилось, что именно на его пути оказался беспомощный «Гидрограф».
Комнатка у Лаврова и в самом деле была уютная, чистая, как каюта на корабле, и такая же удобная — ничего лишнего и все необходимое — под рукой.
— Вот сейчас мы с тобой и устроим «тайную вечерю»… — Лавров накрывал на стол. Он снял китель, черный галстук. Его фигура без кителя утратила стройность, подтянутость, стало заметно, что он полнеет.
Юрий легонько ткнул его пальцем в живот.
— Запасы делаешь?
— Не живу, а живот наращиваю, — отшутился Лавров, наполняя коньяком маленькие рюмочки. — Как и положено сегодня, первую за тебя, за объявленную тебе благодарность, да будет она не последней.
Юрий тоже снял китель, расслабил галстук и, взяв рюмку, сказал:
— Последний раз пробовал это зелье на свадьбе у Соляника.
Лавров удивленно поднял брови.
— Ты был на свадьбе у Соляника?
— Был, а что?
— Ну, знаешь…
— Ты удивлен? — спросил Юрий.
— А как теперь у тебя с ним служба идет?
— Не понимаю… так же, как и шла… Кстати, не только я был у Соляника, но и Вербенко.
— Ну, это уж ты травишь, — употребил Лавров популярное на флоте словцо и засмеялся: — После второй рюмочки ты еще и не такое выдумаешь…
— Да не выдумываю я! Оба там были. Вместе и пошли туда… И что в этом плохого?
Наконец Лавров поверил. Его глаза холодно блеснули.
— Здорово у тебя получается! — Кривая улыбка скользнула по губам Лаврова. — Вместе с замполитом на свадьбы ходишь, командир части благодарность тебе объявляет… Есть чему позавидовать.
— Чему же тут завидовать? — тихо спросил Юрий, глядя на Лаврова так, будто не узнавал его. — Сегодня — благодарность. Может, и заслуженная. А было… Ты же сам знаешь… Думал, что и с корабля вылечу…
— Не только ты — все так думали.
— Кто — все?
— Командиры кораблей.
Юрий Баглай долго сидел молча, не двигаясь.
— Ты знаешь, как это было… Всем все известно… Но ты не знаешь, через какие муки я прошел и сколько выстрадал. Об этом ты меня ни разу не спросил, не поинтересовался. А Вербенко спросил…
— Поэтому и на свадьбу вместе пошли? — грубо пошутил Лавров и захохотал.
— Далась тебе эта свадьба! — вспыхнул Юрий. — Соляник такой же человек, как и мы с тобой. И после свадьбы он еще больше стал меня уважать. И как командира, и как человека. Неужели ты этого не понимаешь?
— Почему же? Я все понимаю… Хм, «муки пережил»! А может, все мы в свое время через такие же муки прошли, только, со мной не носились, как с тобой носятся. Ты просто — любимчик у нашего командования. Грехи тебе отпускаются, как на исповеди в церкви, и ни в каких приказах они не отмечаются, а благодарность — во весь голос…
Баглай побледнел. Дрожа от обиды и возмущения, он спросил:
— Значит, товарищ старший лейтенант, ты затем и пригласил меня, чтобы высказать все, что бурлит в тебе, как мутная пена? Ну, ладно. Благодарю за гостеприимство… — Он начал торопливо натягивать китель.
Лавров всполошился.
— Ты что, Юра! Не обижайся, это я так… по-дружески, шутя… Ну, не то слово вырвалось…
— Нет, именно то слово, которое ты и хотел сказать. Оно у тебя не случайно вырвалось, ты его выносил… — Веки у Юрия мелко дрожали, в висках пульсировала кровь. — А я думал… Я думал, что ты настоящий товарищ…
Пот выступил на лбу Лаврова. Кровь бросилась ему в голову. Он понял, что проговорился, не сумел скрыть так долго скрываемую зависть к Баглаю, и теперь всеми силами старался как-то загладить неловкость.
— Товарищ и есть… Юрий, ну брось обижаться. Что же мы, вот так и разойдемся сейчас? Ну, извини, извини.
Лавров был жалок в своем унизительном лепете, даже противен Юрию. И он решительно сказал:
— Хватит. Больше нам не о чем говорить.
Он вышел из комнаты и зашагал по коридору к выходу. И не видал, как Лавров, оставшись один, постучал себя кулаком по лбу: «Дурак, дурак! И зачем разболтался? Мало ли что… Чего доброго еще и до Вербенко дойдет, до Курганова… Ну, ничего, помиримся…»
