Но Генрих Павлович, разумеется, успел сказать главное — Высоцкий и Янклович судом были оправданы: «По ряду эпизодов он (В. В. Кондаков. — В. П.) был осужден… Но, к счастью, все, связанное с концертами Высоцкого, было отброшено судом. Было признано, что ничего криминального там не было, и имя Валерия Янкловича было полностью реабилитировано. И, естественно, имя Владимира Семеновича».
В. Янклович: «Нас выручило одно обстоятельство, вернее, противоречие в показаниях администраторов… Они говорили, что Высоцкий работу не выполнил, а деньги получил. А требовал заплатить Янклович. (Была такая договоренность, что оплата производится в любом случае— сумеют администраторы организовать зрителей или нет. — В. П.)
А противоречие было вот в чем: они утверждали, что считали деньги при мне вдвоем. А на самом деле был только один из них. А нас было двое — Володя и я. И мы говорили, что лишних денег не получали…»
Добавим, что были осуждены на разные сроки заключения еще два администратора, работавшие с В. В., а сам Высоцкий должен был вернуть деньги, полученные за несостоявшиеся концерты в Глазове.
3 июля Высоцкого по телефону разыскивает Юрий Федорович Карякин: «В день, когда шел «Дон Гуан», я даже не знал, что Володя играет. У меня дома была младшая дочка… Я вдруг включил телевизор, обрадовался: совершенно фантастически сыграна роль, — стал ему звонить…
Дозвонился в театр… Дочка попросила билет на «Преступление и наказание»… Спросил: «Володя играет?» По-моему, Леночка — была такая маленькая секретарша: «Нет». Сказала огорченно. Ну, я интонацию понимаю:
— Что, ушел в пике?
— Ну, сами знаете, Юрий Федорович…»
На самом деле Высоцкий собирается к Туманову, а вечером — ссора с Янкловичем. Валерий Янклович уходит с Малой Грузинской и звонит Оксане. Тут надо сказать, что Оксана, скорее всего, ошибается: ее короткая поездка на юг была не в середине июня, а в начале июля. Поэтому она и не знает, чем закончилось дело в Ижевске.
Оксана вспоминает: «Со мной никаких разговоров об этих судах не было. Да и у меня настолько не этим были заняты мозги, что уже ничто внешнее меня не трогало. Все были заняты состоянием Володиного здоровья… Период был очень тяжелый — даже Валера поссорился с ним. Валера позвонил в Сочи, я сразу же вернулась, — и Володя несколько дней был у меня на Яблочкова. Я приехала, Володя лежит, мы собрались и уехали ко мне. Дня два-три он прожил у меня.
Однажды ко мне осторожно постучали в дверь соседи («Мерседес» Высоцкого стоит у подъезда…):
— Оксана, там какие-то хулиганы вокруг Володиной машины крутятся, так мы караул поставили, чтобы не дай Бог…»
Итак, скорее всего, 4 и 5 июля Высоцкий у Оксаны (из квартиры на Малой Грузинской не было ни одного междугородного или международного телефонного разговора). Возможно, там же он проводит первую половину дня 6 июля. Затем — уже вместе с Янкловичем — заезжает на Малую Грузинскую и звонит по делам Барбары Немчик сначала в Польшу, потом в ФРГ… Ссора, если ее можно так назвать, была очень короткой.
«Через день Володя позвонил сам: — Приезжай!» (В. Янклович).
В Польше Барбаре Немчик не выдают советскую визу: «Володя сказал, что уже сделал все… Что в советском посольстве мне дадут визу. Я приехала в посольство, меня принял консул:
— Да, Володя был у нас, рассказывал вашу историю. Если бы вы были в Польше хотя бы 6 месяцев или не было бы Олимпиады… Вот тогда мы могли бы поставить вам визу. Поймите, сейчас я просто не могу.
Володя и Валера все время звонили. А в семье моих друзей не очень любили русских. «А-а-а, москали!» — говорила одна женщина. Но когда я разговаривала с Высоцким, то все бросались ко второму аппарату, чтобы послушать, что он скажет. Володя, наверное, единственный русский, которого в Польше любят все».
Высоцкий решает, что можно попробовать получить въездную визу в ФРГ, и сразу же звонит Роману Фрумзону — некоторое время Барбара будет жить у него…
Около половины шестого вечера 6 июля Высоцкий и Янклович приезжают в Театр на Таганке. Рассказывает Борис Акимов. В этот день он «организовывает» продажу билетов, чтобы они достались только «своим». Вокруг Таганки была такая «система» — группа старых и верных поклонников театра.
«Все наши разошлись. А тогда продажа была с шести. Я стою, ожидаю открытия кассы, уже перекличку провел… И вдруг останавливается машина — не у служебного хода, как обычно, а у выхода из метро — выходят Владимир Семенович и Валерий Павлович. Высоцкий первым делом видит меня, подходит, здоровается. Эти из МАИ (соперники «системы») — в обмороке!
— Ну что стоишь? Пойдем.
— Да мне надо до открытия…
— Пойдем, пойдем…
И мы пошли в администраторскую к Валерию Павловичу… Да, Высоцкий ждал Любимова: зачем — не знаю, но ему нужно было срочно поговорить с Любимовым. Провел меня, побежал к Любимову. Любимова нет. Сидим в администраторской…
А у меня с собой совершенно случайно была сумка с рукописями, которые я наработал за все это время. По-моему, я только что взял все это у машинистки. Я делал три экземпляра: один — Владимиру Семеновичу, один — Крылову и себе.
И мы сели с ним и, наверное, часа полтора отрабатывали все, что я принес. Обычно мы делали так: я приносил, он говорил: «Нет времени — оставляй!» Я оставлял, он делал правку, если было время. А потом отдавал или не отдавал… А тут мы вплотную просидели полтора часа, — к нему все время подходили люди, что-то спрашивали… Он говорил:
— Отстаньте, мы работаем.
Что он мне тогда сказал?.. Он говорил, что у мамы нашел еще рукописи, — теперь у меня лежат. Поедешь — заберешь.
— Хорошо, заберу, но сейчас я не успеваю…
— А ты старые отработал?
— Отработал кое-что…
— Когда вернешь старые, заберешь эти…
— Ну хорошо. Только я приеду 27-го примерно…
— Я буду. А если меня не будет, я все оставлю Валере. Они у меня на столе лежат — целая куча…
Мы сидели до тех пор, пока не начался спектакль, и пока не выяснилось, что Любимова не будет. Владимир Семенович предложил мне поехать с ним, я отказался. Мне надо было собираться в поездку (Б. Акимов работал тогда проводником поездов дальнего следования). Назавтра я уехал.
Рукописи я так и не забрал. Видимо, это была та пачка, которую потом нашла Марина, потом они стали появляться… Высоцкий, по- моему, поехал разыскивать Любимова. Это было 6 июля».
О чем Высоцкий хотел поговорить с Любимовым и поговорил ли — неизвестно. Просил отменить спектакль «Преступление и наказание», назначенный на 12 июля? Хотя к этому времени у него уже был дублер… Или говорил о намерении полгода провести в США?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
